Читаем без скачивания Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг. - Дмитрий Зубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А паниковать и «переодеваться» было отчего. 10 июля немецкие танковые дивизии, прорвав фронт к югу от Пскова, устремились к Луге. До Ленинграда им оставалось всего 180–200 километров. При том стремительном темпе наступления, который Лееб взял с начала войны, ему требовалось 9—10 дней, чтобы подойти к стенам города.
Тем временем уже с первых дней вторжения над Ленинградом и его окрестностями стали регулярно появляться немецкие самолеты-разведчики. В первые недели войны в этом районе в основном действовала 2-я эскадрилья отдельной авиагруппы дальней разведки при главнокомандующем люфтваффе (Aufkl.Gr.Ob.d.L.) под командованием оберста Теодора Ровеля. В отличие от обычных групп, которые в тот момент действовали в интересах воздушных флотов и сухопутной армии, последняя занималась стратегической разведкой и выполняла особо важные задания, результаты которых докладывались напрямую главному командованию люфтваффе, абверу, а зачастую и лично фюреру. 2 (F)./Ob.d.L. гауптмана Клауса Притцеля базировалась на аэродроме Инстербург в Восточной Пруссии, откуда с первого дня совершала вылеты в район Таллина, Кронштадта, Ленинграда и Ладожского озера.
Унтер-офицер Макс Лагода, служивший бортрадистом в составе экипажа обер-лейтенанта Вальтера Фрошауэра, вспоминал:
«21.06.1941 г. мы узнали, что начинается война с Россией! Утром первые машины совершили вылеты на восток. Наш экипаж отправился на задание на второй день. Мы хорошо подготовились, и каждый знал свое дело. Приказ гласил: контролировать движение судов в Балтийское море с островов Эзель и Даго[5] в Ревель[6], а также фотографировать все транспорты.
Первый вылет проходил над Ревелем. Здесь, в порту находилась часть русского Балтийского флота… Мы сфотографировали гавань и город. Затем мы продолжили полет на высоте 7800 м, над окружающими базу аэродромами»[7]. Первый вылет Лагоды и его экипажа на Восточном фронте продолжался 245 минут. При этом почти на всем протяжении полета из-за большой высоты летчики дышали через кислородные маски.
Всякий раз разведчики старались подойти к цели не замеченными для истребителей ПВО, поэтому летали преимущественно на большой высоте и над облаками. Однако это удавалось не всегда. Лагода продолжал свой рассказ: «Истребитель намного меньше, маневреннее и быстрее, чем мы. Единственное, что мы могли противопоставить им, – это наша смелость. Как правило, бой выигрывал тот, кто первым увидел своего противника. Часто русские истребители оставались далеко позади только потому, что я или другой член экипажа первыми заметили их. Так нам удавалось избежать боя, хотя нередко можно было видеть их трассирующие очереди. Это не было каким-то выдающимся открытием, но факт. Бдительность составляла половину успеха»[8].
29 июня эскадрилья Притцеля понесла первую боевую потерю на Восточном фронте. Ju-88A-5 лейтенанта Дитриха Альбрехта из 2-й эскадрильи выполнял дальний вылет в район Ладожского озера. Бортмеханик унтер-офицер Отто Густав сообщил по рации, что самолет подвергся атаке высотного перехватчика и все члены экипажа получили серьезные ранения.
Надо отметить, что переговоры по радио были запрещены, но передавать сообщения открытым текстом разрешалось в экстренных ситуациях. Альбрехту в итоге удалось дотянуть до Восточной Пруссии, однако при выполнении вынужденной посадки «Юнкерс» потерпел катастрофу. Все летчики при этом погибли и вскоре были похоронены с почестями на военном кладбище в Инстербурге.
В начале июля экипажи из 2-й эскадрильи продолжали интенсивные полеты в район Финского залива и Ленинграда. По воспоминаниям Макса Лагоды, средняя продолжительность вылетов, проведенных им 2 и 5 июля, составляла от пяти до шести часов.
А 6-го числа подразделение понесло вторую потерю. В этот день Ju-88D-2 «VB+KM» лейтенанта Карла Неелмайера должен был произвести аэрофотосъемку Ленинграда. «На высоте 8000 метров самолет подлетал к городу на Неве. Стояли белые ночи, и воздушная разведка велась по 18 часов в сутки. Когда слева появилась Кронштадтская бухта, спереди – извилистая лента Невы и сотни домов трехмиллионного города, наш «VB+KM» снизился и «раскрыл глаза» своих фотокамер», – вспоминал потом командир экипажа штурман лейтенант Дитрих Виллмс.
Последний начал службу в Aufkl.Gr.Ob.d.L. в конце 30-х годов. На самолете Do-215 без опознавательных знаков Виллмс летал в качестве наблюдателя и командира экипажа на больших высотах над Францией, Великобританией, Югославией, а позднее и над Советским Союзом. 12 июня 1941 года он присутствовал на секретном совещании, состоявшемся в штабе 1-го воздушного флота. Там летчик был проинформирован о скором начале войны против СССР и задачах стратегической разведки.
Сообщение о будущей войне Виллмс воспринял с оптимизмом, так как оно как бы легализовало его положение. Теперь, если бы разведчик был сбит над вражеским тылом, он становился не шпионом и диверсантом, а военнослужащим, участвующим в боевых действиях. Накануне операции «Барбаросса» экипаж прошел переучивание на новый Ju-88D-2, который еще недавно был экспериментальной моделью. Отсюда необычный код «VB+KM».
Роковой ошибкой для опытного пилота Неелмайера стало решение снизиться с большой высоты, недосягаемой для истребителей, до 4000–5000 метров. В итоге, когда экипаж еще практически не успел начать аэрофотосъемку, поблизости появился вражеский истребитель.
Сам Виллмс так описывал произошедшее:
«Сзади – истребитель, – доложил наблюдатель лейтенант К. Неелмайер.
– Вот как?! Это поистине ужасно! – насмешливо ответил я.
– Он поднимается нам навстречу, господин лейтенант! – крикнул кто-то за спиной. – Это совсем не «крыса»[9].
Едва механик и наблюдатель успели занять места у пулеметов, как советский самолет ринулся в атаку со стороны солнца. Это был истребитель Як-1 последней модификации. Первая же очередь из скорострельной пушки попала в цель, со свистом разлетелись вдребезги кислородные баллоны, машину охватило пламя»[10].
В действительности атаковавшим «Юнкерс» истребителем оказался совсем не «Як-1 последней модификации», а высотный перехватчик МиГ-3 старшего лейтенанта Дмитрия Титаренко[11] из того же 19-го ИАП ПВО. При этом, по некоторым данным, Ju-88D-2 был сначала поврежден зенитным огнем и только потом потерял высоту и попал под атаку истребителя[12].
Виллмс продолжал свой рассказ: «Прыгайте! – изо всех сил ору я. Все четверо ранены, лишь двое смогли благополучно выбраться на свободу. Я дернул за кольцо парашюта, раздался резкий толчок, шелестя, распахнулся шелковый купол. Теперь я медленно опускался на вражеский город, ветер, раскачивая, нес меня к Неве».
Немецкий летчик понимал, что вскоре неизбежно попадет в лапы «врага, который не знает пощады». У него в голове даже мелькнула мысль застрелиться прямо в воздухе. И это через пару недель после начала войны на Восточном фронте! Данный момент ярко иллюстрирует работу пропагандистских машин противоборствовавших тоталитарных систем. Но желание жить пересилило, и через пару часов Виллмса допрашивали в советском штабе. Вместе с ним удалось спастись лейтенанту Неелмайеру, остальные два члена экипажа не смогли покинуть горящий самолет и погибли[13].
А уже на следующий день, то есть 7 июля, в район Ленинграда отправился Ju-88D-2 «VB+KL», в котором в качестве бортмеханика летел Макс Лагода. Экипаж получил задачу произвести аэрофотосъемку Ленинграда, военно-морской базы в Кронштадте и всех аэродромов в этом районе. Летчики испытывали некоторый страх перед полетом, особенно памятуя о судьбе пропавшего днем раньше «Юнкерса». И действительно, с начала войны противовоздушная оборона данных объектов значительно усилилась. Лагода вспоминал: «Огонь тяжелых орудий встретил нас в Кронштадте. Здесь стоял на якорях российский Балтийский флот. Несколько тяжелых крейсеров типа «Максим Горький», эсминцев и кораблей старого типа, оставшихся с Первой мировой войны. Оставалось только «молиться», чтобы этот мощный зенитный огонь не поразил нас. Мы достигли в качестве меры предосторожности уже большой высоты 8500 м. Вальтер Фрошауэр вел машину зигзагами, часто меняя курс и обороты двигателей. В итоге нам удалось избежать опасностей. Мы были там лишь 20 минут, но они казались вечностью. В ходе разведки авиабаз мы обнаружили, что возникло несколько новых аэродромов. Тем временем мы находились в 20 км западнее Ленинграда и снова достигли нашей высоты 8500 м»[14].
Здесь Ju-88 Фрошауэра был атакован сразу несколькими перехватчиками МиГ-3 из 7-го ИАК ПВО. По воспоминаниям Лагоды, их было 10–15 штук! Поскольку самолеты были своевременно замечены штурманом Альфредом Полем, пилот сразу же начал выполнять маневры уклонения, сначала резкий правый вираж, потом пикирование. Одновременно разведчик вел интенсивный огонь из своих бортовых пулеметов. После этого часть истребителей отстала, но остальные продолжили преследование. Тогда Фрошауэр вторично начал уход с помощью резкого пикирования. За счет большей массы и мощности двигателей «Юнкерс» набирал при этом гораздо большую скорость, чем его противники. «Конец был очень близко, – продолжал свой рассказ Лагода. – Этот момент на грани смерти я запомнил на всю свою жизнь… Бой продолжался около 20 минут. Целая вечность! Теперь мы легли на северный курс и летели на низкой высоте в направлении Финского залива. Один никак не покидал нас и над водой. Расстояние до истребителя постепенно увеличивалось. Потом он отвернул…