Читаем без скачивания Грааль Иуды - Валерий Иванов

Дед долго молчал, шевеля челюстями под пергаментной кожей. Наконец выдохнул.

– Лучше бы я этого не видел. В мастерской стояла невысокая сгорбленная фигура, под мокрой простыней, она высыхала. Я стянул простыню и поднес к лицу статуи лампу.

Старый художник замолчал, ему было трудно говорить.

– Ну, и что ты там увидел? – поторопил внук.

– Что я увидел? – прошептал старик и вдруг гаркнул срывающимся голосом. – Я увидел воплощенный ужас! – Иван Авдеевич протянул к отшатнувшемуся Игорю костлявые скрюченные пальцы и завопил, брызжа слюной и пуча бесцветные глаза в иссохших воронках глазниц. – Вот этими руками я вылепил исчадие ада! Я привел его в мир. Он смотрел мне в глаза неистовым взглядом пойманного в капкан демона.! Он орал! Вопил. Знаешь, как я сделал ему рот? Я воткнул в глину вот этот кулак, – старик затряс мосластым кулаком перед носом внука, – облепил его со всех сторон, а потом выдернул. И тогда мой Иуда завопил! Он беззвучно вопил мне в лицо огромным зияющим ртом. А ведь тогда у меня был здоровенный кулачище, не то, что сейчас. Я отшатнулся и уронил лампу. Я бежал из мастерской, а вслед мне орало страшное, искаженное ненавистью и гневом лицо страдающего существа, словно бы по пояс погруженного в расплавленную магму огненной геенны. Это был Иуда, стоящий перед петлей. Предсмертный вопль всей его обугленной души вопиял из глиняного отродья. Вот что я увидел, Игорек, вот что…

– Ну, ты даешь, дед, – пробормотал ошарашенный Игорь. – Радзинский отдыхает.

Старик высморкался в полотенце.

– От масляной лампы загорелся деревянный пол, вокруг Иуды выгорело черное пятно. Когда я вернулся на запах дыма, уже пылала половина мастерской. Иуда подвергался обжигу в центре кострища и лицо его дьявольски искажалось в бликах пламени. Он словно бы что-то кричал мне. Он говорил. Я слышал его голос. Я не разобрал слов, все трещало и пылало. Хорошо, что там была мокрая простыня и я смог потушить пожар. Разве это не был мистический знак? Я боялся работать над этой статуей, я же понимал, что свершается магический акт. Мои руки мальфара вылепили не просто фигуру, они вывернули из небытия в мир живых страшный архетип предательства и ненависти. Наутро я увидел свое произведение при дневном свете. То, что я увидел, напугало меня еще больше.

– Почему?

Старик заговорил размеренно, гипнотизируя внука пристальным взглядом.

– Огромная папаха словно вихрем сбитых набекрень волос, маленькое лицо, плоские, злобно искривленные губы, гримаса ненависти и ярости, усики, клин бородки… Я перепугался до полусмерти.

– Но почему?

Старик хрипло закричал.

– Потому что перед мной стоял сам Троцкий! Это был Троцкий, орущий на толпу с трибуны. В приступе полубессознательного вдохновения я слепил Иуду с Троцкого, с этого богоборца и пламенного революционера. Что это могло тогда означать для меня? Что я исчезну в недрах ЧК! Вот чего я испугался. Я взял молоток и сбил волосы, затем срубил бородку и усы, внешняя схожесть исчезла, но я-то знал, кто стоит передо мной. Я все понял. Иуда воплотился снова. Это он стоял во главе Реввоенсовета молодой советской республики, он – железной рукой формировал из разбегающейся царской армии угрюмые и несокрушимые полки Красной Армии.

– Ну, ты гонишь, дед! – восхитился Игорь. – Радзинский реально отдыхает.

– Я в трансе сейчас, Игорек. Разве может так говорить столетний старик? Нет, так может говорить только мальфар, колдун. Ты – единственный мой внук и, значит, наследник. Наследник родового дара и родового проклятия. Ты сам станешь мальфаром, а это значит, что тебе предстоит пройти через страшные испытания. Ты не сможешь развиваться как маг и колдун, если на твоем пути не будут стоять ужасные, подчас непреодолимые препятствия. Так рождается мальфар! Вот почему, мальчик мой, я не давал тебе денег, никак не помогал, делал вид, что лишаю тебя наследства. Послушай, не перебивай, силы мои иссякают, а сказать надо самое главное. Игорь, тебе предстоит задача чрезвычайной важности для судьбы нашего рода. Ты должен снять проклятие с нашей семьи.

– Как?

– Тебе надо… – старик не договорил, застонал и задергал грязный бинт, свисающий с потолка. Далеко на кухне, где сидела супруга, зазвонил колокольчик. Она спешно пришла, достала из-под кровати «утку», сказала Игорю.

– Вы бы вышли, пока я его обслужу. И если можно, Игорь, выгуляйте нашу собачку.

Я отлучиться не могу, а она, бедненькая, терпит.

Изольда чмокнула губами, из коридора показался черный клубок шерсти с блестящим мокрым носом.

– Это Шэрри. Шэрри, познакомься с Игорем. Он пойдет с тобой гулять. Игорь хороший. Она чужих боится, но все понимает. Игорь – хороший. Слышишь, Шерри, хороший!

Игорь усмехнулся, сам он про себя такого сказать не мог.

БОЙ ПИТБУЛЯ И БОЛОНКИ

После химически резкого воздуха дедовой берлоги на улице дышалось легко и свободно.

Игорь отстегнул поводок и дал собачке побегать по опавшим листьям. Внезапно из темноты выскочила низкая собака тигрового окраса с белым клином на груди и набросилась на болонку. Игорь не успел среагировать: резкий шорох кустов, бросок, истошный визг вверенной ему собачонки. Не долго думая, он в два прыжка настиг собак и ногой ударил агрессора в бок. Кобель перевернулся вместе с визжащей Шэрри, отпустил ее, и бросился теперь уже на Игоря.

При свете фонаря бывший десантник увидел, что его атакует стаффордширский питбуль. О боевом опыте собаки свидетельствовали шрамы на морде и плечах. Первым же укусом он вцепился Игорю в штанину, располосовав скользнувшими клыками голень. Игорь понял, что дело худо. Если хозяина нет рядом, придется как-то отбиваться. Но как? В руках, кроме тонкого поводка в виде металлической цепочки, ничего не было.

Питбуль прыгнул и натренированно вцепился в рукав. Жуткая сила сдавивших челюстей почувствовалась даже сквозь толстую куртку. Питбуль начал трепать, да так сильно, что чуть не свалил с ног. Если упаду, вцепится в горло, мелькнуло в голове у Игоря. По какому-то наитию он обернул поводок вокруг шеи собаки, пропустил конец с карабином через кожаную ручку на противоположном конце и сделал таким образом, петлю. Затем наступил ногой на цепочку, устроив из собственного ботинка шкив, и резко потянул. Затрещала куртка. Морда собаки с зажатой в челюстях куском дорогой «Колумбии» уползла к земле и оказалась зажатой в петле возле ботинка. Игорь все сильнее тянул к себе поводок, пит стал задыхаться.

– Что, сука, не нравится?! – заорал Игорь, хотя перед ним был кобель, а не сука.

Теперь пит был в его власти, ворочал тигровой башкой в тщетных попытках вцепиться в ботинок зубами, но петля не пускала, все сильнее сжимала горло и перекрывала доступ кислорода.

– Э! Э! Че там такое? – из темноты показался крупногабаритный парень в светлом спортивном костюме.

– Твой кобель? – крикнул Игорь.

Разглядев ситуацию, собачник вызверился на Игоря.

– Ты, гондон! Отпустил его, быстро!

«Если отпущу кобеля, ублюдок его снова на меня натравит», мелькнуло в голове у Игоря.

– Держи своего урода! – крикнул он.

– Ногу убрал!

– Держи его, я сказал!

– Ногу убрал! Ты ж его душишь, сука! Отпустил собаку, шакал! Киля, взять его!

Фас, Киля, чужой!

Не помня себя от ярости, Игорь снял ногу с поводка, перехватил цепочку обеими руками и увесистым телом полузадушенного питбуля, как кистенем, с размаху огрел наступающего хозяина по голове.

Раздался дикий вопль. Собака вцепилась хозяину в лицо.

Игорь рванул поводок и оцепенел: вместо носа у стоящего перед ним здорового и секунду назад наглого противника зияла рваная рана, мгновенно залившаяся кровью. Парень взвыл, захлопнул лицо ладонями и побрел напролом сквозь кусты.

Игорь закрутил пита над головой и шмякнул им о ближайшее дерево, затем перекинул поводок через ветку и подвесил собаку в таком состоянии. Киллер плясал в петле в тщетных попытках броситься снова.

– Ну, ты зверюга, – тяжело дыша, Игорь завязал второй конец поводка на узел вокруг ветки. Вот тебе и выгулял собачку, подумал он. Закричал в темноту.

– Шэрри! Шэрри!

Болонки нигде не было. «Твою мать! Что делать? Дед раскудахчется, Изольда эта.

Навязали на мою голову!»

Шэрри нашлась в подъезде. Она дрожала и скулила, черная шерсть на боку лоснилась от крови. Стараясь не перепачкаться, Игорь взял ее на руки.

В зеркале лифта увидел свой подранный облик и порадовался, что ублюдок- собачник получил по заслугам. Есть все-таки Бог на свете.

Услышав рассказ про случившееся, Изольда не стала охать и ахать, профессионально обработала Игорю рану, заклеила медицинским скотчем, затем осмотрела собаку и принялась выстригать на покусах шерсть.

Игорь, прихрамывая, прошел к деду. Иван Авдеевич сидел в кресле перед триптихом и накладывал на полотно мазки краски.

– Ты говорил, что надо типа снять проклятие с нашего рода, – напомнил внук.