Читаем без скачивания Снегурка в постель (СИ) - Зайцева Мария

Понимал он это все еще вчера, когда поймал ее у отцовского сейфа. Все просек.

А вот реагировать не захотел. Так, как профессионал должен бы среагировать.

А вот как мужик усталый — вполне.

Не, вначале, естественно, хотел сделать все правильно.

Потому что девка, пробравшаяся в дом генерала ФСБ… Ну, это засада. Это значит, что где-то по службе мощный проеб.

Виктор оценил обстановку, шустро отправил Карину, которую все равно не особо хотел трахать, восвояси.

И занялся нежданным подарком.

Подарок вела себя спокойно и по-босяцки привычно. То есть, плакалась на жизнь, причитала и сразу призналась, что попала сюда случайно.

Виктор, естественно, не особо поверил, но, когда сказала про дверь гаража, прикинул, что, может, и не врет. Отец с матерью уезжали в дикой спешке, потому что отца до последнего задерживали дела, и вполне могли и не проверить все ходы-выходы. В конце концов, обычно в доме прислуга оставалась. А тут тетя Валя уехала к своим на праздники, а очередную горничную мать как раз перед поездкой рассчитала.

Да о чем говорить, если даже роллставни не закрыты были!

Хотя, отец их редко закрывал. Весь город в курсе, кто тут живет, и лезть сюда мог только полный отморозок. Или левый, случайный человек.

Похоже, маленькая Снегурка была как раз вторым вариантом.

Потому что взяла херню полную, часы, которые не продашь у них в городе по нормальной стоимости, только в ломбард загнать за штуку рублей. Запонки — то же самое. Нет у них таких приемщиков, чтоб реальную цену отвалили. А, значит, наобум тащила.

Но самое мощное, что говорило в пользу случайности, это то, что Снегурка напялила новогодний карнавальный костюм Светки.

Сестре его шили на заказ, и он, кстати, ей дико не понравился, а потому так и остался в доме висеть.

Снегурка на него напоролась нечаянно и нацепила.

Профессионалы так себя не ведут. А вот нелепые случайные воришки, не понимающие, куда встряли, в легкую.

В принципе, это все Виктор срисовал в минуту, даже особо не проводя допроса. В конце концов, за столько лет работы в СБ ему уже не требовалось слушать, что человек говорит. Достаточно было видеть, как он это говорит. И воспринимать совокупность показателей.

Девчонка не врала. По крайней мере не думала, что врет. Явно чего-то не договаривала, но тут Виктор сделал скидку на саму тупую ситуацию и естественный испуг.

Она стояла, чуть ли не плакала, кусала губки, сдувала светлые волосы с лица. Корона, как рассказывала мама, нереально дорогая, сделанная под заказ у московских ювелиров, сползла на бок, придавая девчонке еще больше лихости, вперемешку с нелепостью и очарованием.

Виктор смотрел на нее, тягуче, внимательно, она смущалась и каменела под его взглядом, дрожала, сжимала нервно пальцы…

Длинные тонкие ножки, в неожиданно грубых ботинках, голубой камзольчик, с богатой опушкой по подолу, рукавам и капюшону.

Ей шло больше, чем Светке.

У сестры, с ее рыжими вьющимися волосами, какая-то нелепица получалась.

А эта… Прям невинность в грубых ботинках…

Он и сам не понял, как приказал ей подойти. Не ожидая особо, что подчинится, думал, что, может, наоборот, ускачет прочь. А он тогда просто поймает и сдаст в полицию. Чего с ней возиться?

Но она закусила губу, распахнула глаза еще шире, оставила в покое свою корону… И пошла.

К нему.

На подгибающихся тонких ножках.

С бешеным румянцем на щеках.

Хорошенькая, маленькая Снегурка.

Так удачно попавшая в его дом.

Ну вот как тут было не соблазниться?

Не утащить в постель?

Нет, если б прям сопротивляться начала, то Виктор бы, само собой, не стал настаивать. Он прекрасно осознавал, что то, что он делает, не особо похоже на согласие, ситуация подчинения и безвыходности с ее стороны…

Но это заводило.

Он иногда любил поиграть в такие игры. И знал, что многим женщинам это нравилось.

Снегурке тоже нравилось.

Он проверил.

Мокрая была, когда раздел ее, просто нереально.

И горячая.

И открытая.

Эта смесь порочности и невинности очень серьезно торкнула в голову, и на время Виктор забыл про окружающий мир.

А, когда опомнился, девчонка лежала под ним, смущенная собственной реакцией, исцелованная, затисканная… И так и требовала продолжения. Уже не на отцовском столе, естественно.

Короче говоря, ночь удалась.

Темпераментом Снегурку бог не обделил, такие женщины на пути Виктора нечасто встречались, а потому он увлекся.

И на полном серьезе не хотел отпускать ее утром.

И на полном серьезе звал в Красную Поляну, кататься на лыжах. Не загадывая на будущее, не планируя. Впервые в жизни позволив себе отключить мозг, хоть ненадолго.

Год выдался адский, на работе без косяков не обходилась ни одна неделя, а его назначение руководителем СБ ФСБ по городу и области многим не нравилось. И наличие папы-генерала тут только усугубляло ситуацию.

Виктор никому ничего доказывать не собирался, кроме начальства, естественно, да и то, по рабочим моментам, но все равно нервяк был.

И потому на Новый год он планировал отдохнуть.

Подхватил в ночном клубе Карину, прилипшую к нему банным листом, но не захотел ехать к себе, до родительского дома было ближе.

Вот и приехал.

А тут такой подарочек.

Снегурка в постель.

Сладкая, горячая и нежная.

Короче, самое то, что требуется, чтоб расслабиться.

Вот и расслабился.

И планировал еще расслабляться.

Утром.

А она, значит, решила переиграть.

Виктор усмехнулся, прошел по дому, особое внимание уделяя возможным пропажам. Но нет.

Снегурка захватила только свои вещи.

Сейф с двойной кодировкой и дополнительной защитой по отпечатку пальца не тронула.

Разбросанные по кабинету побрякушки так и остались валяться.

На столе, где они вчера начали свое новогоднее развлечение, лежала корона Снегурки.

Виктор взял ее, задумчиво покрутил в пальцах. Вынул из крепления светлый длинный волос.

Глупая Снегурка.

Пальчики подтерла.

В том, что легко найдет ее, Виктор не сомневался.

Вот только, надо ли?

Или пусть так и останется новогодним приключением…

Он положил корону обратно на стол и отправился в свою комнату, пожизненно закрепленную за ним в родительском доме.

Досыпать.

3. Если друг оказался вдруг…

— Сашка, ты охерела!

Ванек бегает по своей грязной комнатке в коммуналке, которую получил от мамаши-пьяни, давно умершей. Останавливается только на перекурить нервно, да в окно посмотреть.

Не знаю, что он там хочет нового разглядеть. Дерьмище окраины, бараков пятидесятых годов, временного жилья комсомольцев, приехавших со всей страны на комсомольскую стройку.

Временное жилье, ставшее постоянным.

Бабка Ваньки тоже была из этих. Комсомольцев. Светлое будущее строила, ага. Так и померла тут, в этом бараке. Не исключено, что на этой же кровати, где сейчас Ванька спит, да баб своих одноразовых трахает.

Я потому не хочу тут оставаться. Поначалу думаешь, что оно на месяц буквально. Перекантоваться в трудные времена. А месяц этот в года растягивается. И потом сама не замечаешь, как… Уже никуда не хочешь.

Нет уж.

Это все — не моя судьба. Не наследственная.

У меня, в отличие от Ваньки, никакого понятия о собственных предках.

Хер их знает, может, они нормальные люди были. Правда, нормальные люди в роддоме не отказываются от младенцев, но… Мало ли что бывает…

Ловлю себя опять на этой тупой слабости: знакомом каждому детдомовцу желании быть не таким, как все остальные. И мечтать о том, что мама придет и заберет. Что произошла ошибка, и так далее. Весь этот бред, короче.

Нехило все же меня новогодняя блядская ночь подкосила. Чудо новогоднее.

Возвращайся-ка, Сашка в реальность.

Вот она, твоя реальность.