Читаем без скачивания Врата судьбы - Агата Кристи

– Ничего страшного, – сказала Таппенс.

Она уселась в кресло, взяла «Черную стрелу», открыла книгу и погрузилась в чтение.

– Господи! – воскликнула она. – Как это замечательно! Я, оказывается, все забыла и теперь могу заново наслаждаться ею. Это так интересно!

Воцарилось молчание. Альберт вернулся на кухню. Время шло. Свернувшись калачиком в старом обтрепанном кресле, миссис Томас Бересфорд предавалась радостям былого, погрузившись в перипетии Стивенсоновой «Черной стрелы».

А в кухне тоже дело не стояло на месте: Альберт проделывал сложные манипуляции с духовкой. Подъехала машина, и он пошел к боковой двери.

– Поставить машину в гараж, сэр?

– Не нужно, – ответил Томми. – Я сам это сделаю. Вы, наверное, заняты обедом. Я сильно опоздал?

– Не очень, сэр. Прибыли точно как обещали. Даже чуточку пораньше.

– Ах вот как. – Томми поставил машину в гараж и вошел в кухню, потирая руки. – Холодно. А где Таппенс?

– Хозяйка наверху, занимается книгами.

– Все с этими несчастными книгами?

– Сегодня она сделала гораздо больше, да еще много времени у нее ушло на чтение.

– О господи! – воскликнул Томми. – Хорошо, Альберт. Что у нас сегодня на обед?

– Филе палтуса. Скоро будет готово.

– Отлично. Будем обедать минут через пятнадцать. Я хочу сначала умыться.

Наверху Таппенс все еще сидела в кресле, поглощенная чтением «Черной стрелы». Лоб ее был слегка наморщен. Ее внимание привлекло некое обстоятельство, показавшееся ей довольно странным. Какая это страница – она быстро взглянула – шестьдесят четыре или шестьдесят пять? Не понять какая. А дело в том, что кто-то подчеркнул на этой странице некоторые слова. Над этим-то Таппенс и размышляла последние пятнадцать минут. Она не могла понять, почему были подчеркнуты эти слова. Они были разбросаны по всей странице. Создавалось впечатление, что их сначала выбрали, а потом подчеркнули прерывистой чертой красными чернилами. Затаив дыхание, она стала читать подчеркнутые слова подряд: «Мэтчем не мог удержаться и негромко вскрикнул. Дик вздрогнул от удивления и выпустил из рук крючок. Оба они вскочили на ноги, доставая из ножен свои шпаги и кинжалы. Эллис поднял руку. Белки его сверкали. Летт, громадный…»– Таппенс покачала головой. В этом нет смысла. Абсолютно никакого смысла.

Она подошла к столу, где лежали ее письменные принадлежности, и взяла несколько листков из тех образцов почтовой бумаги, которые были недавно присланы Бересфордам из типографии, с тем чтобы она могла выбрать, на какой именно напечатать их новый адрес: «Лавры».

– Глупое название, – сказала Таппенс, – но ведь если постоянно его менять и давать дому новое, то письма будут теряться и пропадать.

Она выписала подчеркнутые слова на чистом листе бумаги. Теперь кое-что стало понятно.

– Вот теперь совсем другое дело, – сказала Таппенс.

Она выписала буквы на лист бумаги.

– Ах вот ты где, – внезапно раздался голос Томми. – Обед практически готов. Как продвигаются дела с книгами?

– Никак не могу разобраться с этой пачкой. Ужасно все сложно и запутанно.

– А что в ней такого сложного?

– Ты понимаешь, я нашла «Черную стрелу» Стивенсона, мне захотелось освежить ее в памяти, и я начала читать. Поначалу все шло нормально, но потом вдруг страницы сделались какими-то пестрыми – многие слова были подчеркнуты красными чернилами.

– Ну что ж, иногда такое случается. Необязательно красными чернилами, но люди, бывает, подчеркивают что-то в книгах. Иногда им хочется что-то запомнить или выписать и потом использовать как цитату, или что-нибудь в этом же роде. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимать-то я понимаю, – сказала Таппенс, – но здесь совсем не то. Здесь, видишь ли, только буквы.

– При чем тут буквы? – спросил Томми.

– Подойди-ка сюда, – позвала его Таппенс.

Томми подошел и присел на ручку ее кресла. Он прочитал:

– «Мэтчем не мог удержаться и негромко вскрикнул. Дик вздрогнул от удивления и выпустил из рук крючок. Оба они вскочили на ноги, доставая из ножен свои шпаги…» Дальше не могу разобрать. Бред сумасшедшего, – сказал он.

– Да, – согласилась Таппенс. – Сначала я тоже так подумала. Бред. Но на самом деле это совсем не так.

Снизу раздался звон колокольчика.

– Обед подан.

– Подождет, – сказала Таппенс. – Сначала я должна тебе рассказать. Потом мы займемся этим делом более основательно, но подумай, как это странно. Я должна рассказать тебе немедленно.

– Ну ладно. Снова у тебя какая-нибудь завиральная идея?

– Ничего подобного. Просто я выписала буквы, под которыми оказались эти прерывистые красные черточки, понимаешь?.. Вот посмотри. «М» из «Мэтчем» – это первое слово, в нем подчеркнуты «М» и «Е», а дальше идут еще три или четыре слова, только они идут не подряд и никак не сочетаются между собой – их выбрали наугад и подчеркнули в них буквы, потому что им нужны были определенные буквы. В слове «вскрикнул» подчеркнуты «Р» и «И», а дальше идут «Д» и «Ж» из слова «даже», затем следует «О» из слова «вздрогнул» и «Р» из «умер», «Д» из «удивления», «А» из «начал» и «Н» из «выронил».

– Ради всего святого! – воскликнул Томми. – Остановись!

– Подожди, – сказала Таппенс. – Я должна выяснить. Теперь, когда я выписала слова с подчеркнутыми буквами на бумажку, становится ясно, видишь? Если взять подчеркнутые буквы из этих слов и сложить их по порядку, то получится то же самое, что я сделала из первых четырех: М-Е-Р-И. Эти буквы были подчеркнуты.

– Ну и что из этого?

– Получается имя Мери.

– Прекрасно, – сказал Томми. – Получается Мери. Кто-то, кого зовут Мери. Какая-нибудь изобретательная девица, которая таким образом хочет указать, что книга принадлежит ей. Люди очень часто пишут свое имя на книгах или на вещах.

– Ну ладно. А вот второе слово, которое складывается из подчеркнутых букв, это Д-Ж-О-Р-Д-А-Н.

– Вот видишь? Мери Джордан, – сказал Томми. – Все вполне естественно. Теперь ты знаешь ее полное имя. Ее звали Мери Джордан.

– Но это совсем не ее книга. В самом начале написано совершенно беспомощным детским почерком «Александр». По-моему, Александр Паркинсон.

– Хорошо, но разве это имеет какое-нибудь значение?

– Конечно имеет, – сказала Таппенс.

– Пойдем обедать, я очень голоден.

– Подожди немного, – взмолилась Таппенс, – я только прочту тебе следующий кусок, там, где кончаются подчеркнутые слова – по крайней мере, на следующих четырех страницах. Слова выбраны наугад из разных мест и из разных страниц. Они не идут подряд и не имеют смысла, если поставить их рядом. Значение имеют только буквы. Вот послушай. У нас имеется М-е-р-и Д-ж-о-р-д-а-н. Это несомненно. А знаешь, что означают следующие четыре слова? У-м-е-р-л-а н-е с-в-о-е-й с-м-е-р-т-ь-ю. Хотели написать «естественной» и не знали, что пишется через два «н». Вот посмотри, что получается: Мери Джордан умерла не своей смертью. Понимаешь? – сказала Таппенс. – А вот и следующая фраза: Это сделал один из нас. Мне кажется, я знаю кто. Вот и все. Больше я ничего не нашла. Но это страшно интересно, ты не находишь?

– Послушай, Таппенс, – сказал Томми. – Ты ведь все равно ровным счетом ничего не докажешь, согласна?

– Что значит «ровным счетом»?

– Не сможешь доказать на основании своего «открытия», что здесь скрывается какая-то тайна.

– Тайна здесь, несомненно, есть, мне это ясно, – сказала Таппенс. – Мери Джордан умерла не своей смертью. Это сделал один из нас. Мне кажется, я знаю кто. О, Томми, ты должен признать, что все это невероятно интересно.

Глава 3

Визит на кладбище

– Таппенс! – окликнул жену Томми, входя в дом.

Никакого ответа. Несколько раздраженный, он взбежал вверх по лестнице и быстро пошел по коридору второго этажа. В спешке он чуть не угодил ногой в какое-то отверстие в полу и от души выругался:

– Опять эти электрики, черт бы их побрал, ни о чем не желают думать!

За несколько дней до этого с ним случилась аналогичная неприятность. Умельцы-электрики, полные оптимизма, явились целой толпой и жизнерадостно приступили к работе.

– Дело идет отлично, осталось совсем немного, – заявили они. – Вернемся после обеда.

Однако после обеда они не появились; Томми не слишком удивился. Он уже привык к общему стилю работы строителей, электриков, газовщиков и прочих специалистов. Они приходили, демонстрировали чудеса деловитости, отпускали оптимистические замечания и удалялись, чтобы принести ту или иную необходимую им вещь. И не возвращались. Звонишь им по телефону, и всегда оказывается, что телефон этот неверный. А если попадаешь куда нужно, то выясняется, что искомый человек там не работает. Все, что тебе остается, – это двигаться с осторожностью, стараясь не сломать себе ногу, не провалиться в дыру и не причинить себе вред каким-нибудь другим способом. Боялся он главным образом за Таппенс, а не за себя. У него было больше опыта, чем у нее. А она, как ему казалось, постоянно подвергалась риску – ей ничего не стоило обвариться кипятком из чайника или обжечься, если возникнет неисправность в газовой плите. Но где же Таппенс сейчас? Он окликнул ее еще раз: