Читаем без скачивания Эксперт, на выезд!.. - Виталий Нежин

— Почему «им», Никодимов? — вмешиваюсь я. — Я посмотрел тут под окном. Один был. Позови Тяжелкова.

На улице я придирчиво расспрашиваю коллегу из райотдела. На выезде это входит в мои обязанности.

— Нашел что-нибудь?

— Есть кое-что. Пара отпечатков на столе. Отвертка, которой он внутренний замок сломал. Вообще-то грубая работа. Вломился, цапнул аппараты и тягу. Однако работы здесь! Пока все пересмотришь.

— Тебе помочь?

— Сам справлюсь. Вот, конечно, если бы ты следок со снега снял…

— Ну ты даешь, — говорю я. — Черную работу делает черный, белую работу…

— Да что ты! — притворно пугается Тяжелков. — Прошу исключительно в смысле показательной работы маэстро из управления перед молодым специалистом.

— Польщен. Будем считать, что уговорил.

— Благодарю, товарищ начальник! — вытягивается Тяжелков.

— Вольно. Пришли кого-нибудь с ведром воды. И баночку какую-нибудь ненужную попроси у фотографа.

Я вынимаю из машины мешочек с гипсом и, возвращаясь к окну, вижу, что фотограф уже принес ведро. От ведра идет тонкий парок.

Это не годится. Теплый раствор растопит след. Пригоршнями бросаю в ведро снег и жду. Потом засучиваю рукава пальто, хотя все равно знаю, что извожусь, и, размяв в марлевом мешочке гипс — комковатый попался, — осторожно опыляю сухим порошком след. Фотограф уважительно следит за моими манипуляциями.

От холодной воды сводит руки, но ничем, кроме собственных пальцев, такого гипса не разомнешь. Надо бы попросить, чтобы заменили… Лью раствор, подставляя под струю руку, чтобы не повредить следа. Когда он наполовину залит, выламываю из кустика рядом несколько веточек и кладу их для крепости в след. Потом заливаю до конца.

Здесь, в городе, эта возня с гипсом еще ничего. Можно помыть руки, почиститься, согреться. Одно из самых неприятных воспоминаний, связанных с работой, — это когда я снимал след машины километрах в сорока от заставы, ночью, в продуваемом со всех сторон февральском поле. Когда под утро мы вернулись домой, у меня на руках была такая гипсовая корка, что я с полчаса оббивал ее о край умывальника, не чувствуя пальцев.

Хороший получается следок, четкий. И рубчики там, на подошве, любопытные. Сорок первый — сорок второй размер, можно и линейку не прикладывать. Еще одна хитрая особенность у следа, я проверил и по другим, соседним, — похоже, человек прихрамывал. Во всяком случае, носок правой ноги всюду отпечатывается четче каблука.

Под окном натоптано здорово, но возле тротуара снег плотный, слежавшийся, человек шел уверенно, и можно измерить длину его шага. А раз так — можно приблизительно определить и рост преступника. Обо всем этом я говорю следователю.

Следователь да и Никодимов вроде довольны: для предварительной ориентировки — неплохо. Теперь дело за ними.

След у меня сфотографирован, после того как дело будет закончено, можно у следователя и слепок попросить. Пригодится Смоличу — у него сейчас как раз курсовая работа по отпечаткам ног. Подойдет ему этот следок — характерный, с особенностями…

Из окна доносится приглушенный голос моего коллеги:

— На лабораторном столе находится увеличитель, набор светофильтров, кюветы, составленные в стопку, конторская книга…

4

Удивительная все-таки у нас работа, и особенно сильно ощущаешь это на дежурстве. Сидят наготове люди и ждут. Вот-вот что-нибудь случится. И случается, хотя это всегда как бы неожиданно.

Город у нас большой, и хотя мы все время чистим его, все же ютится в нем кто-то чужой, покушающийся на его чистоту. Этот «кто-то» может обретаться и не в глухих закоулках, он порой пролезает и в новый, светлый микрорайон, он может неузнаваемо — пока неузнаваемо — идти рядом с тобой по улице, обедать в той же столовой, что и ты… Но он чужой.

А мы идем с ним рядом, параллельно до тех пор, пока не пересекутся наши пути, пока не вспыхнет на пересечении острый огонек преступления.

Мы — аварийная служба, мы приходим тогда, когда уже трудно что-то поправить. Но мы все же работаем и ради того, чтобы ничего такого не случалось, и ради этого вместе с нами ежедневно обходят свои дома участковые, стоят на посту постовые, носятся по улицам дорожные патрули, откровенно гордясь своими новыми кожаными костюмами.

И мы сидим и ждем… Ждем.

А лично я снова вынимаю из стола неоконченное экспертное заключение и вставляю его в машинку.

«Я, эксперт ОТО УВД КОЛЧИН П. А., на основании постановления от 10 февраля 1973 г. за № 149/5Р, вынесенного следователем капитаном милиции Любшиным, произвел химическое исследование.

На исследование поступил:

картер двигателя № Ж-7570 от мотоцикла марки «К-175».

Требуется установить:

не перебивался ли номер на двигателе?»

Мне нравится вести такие экспертизы. Зримо, четко, доказательно и, что греха таить, эффектно. Конечно, в том случае, если экспертиза получается, ты ловишь жулика за руку и деваться ему некуда. В то, что сейчас жулику приходится трудновато, а дальше будет еще хуже, я очень верю.

Прерывая мои благие размышления, в дверь просовывается лохматая голова Юрки Смолича.

— Желая загладить свою вину за неудавшееся утреннее нападение, — говорит он галантно, — приглашаю вас, сэр, на первое испытание нового пулеулавливателя, в доставке которого вы принимали самое непосредственное участие. Прошу.

Как мы не надорвались с этой штукой, когда дня два назад втаскивали ее к нам на шестой этаж, просто ума не приложу. Представьте себе длинный, метра в четыре, металлический короб, наглухо приклепанный к толстой тяжелой станине, и вы поймете, что приглашение Смолича отнюдь не было актом простой вежливости.

У комнаты, где баллисты во главе со Смоличем установили пулеулавливатель, уже толпится народ. Начальник криминалистического отделения Семен Петрович неспешным кубариком катается по комнате, вешая внутрь короба листы белой толстой резины.

— Да хватит, наверное, Семен Петрович! — говорит Смолич. — Ведь все равно до конца не прошибет!

Видно, что ему просто не терпится поскорее испытать новое приобретение.

— Ишь какой прыткий, — Семен Петрович, не глядя на Смолича, продолжает вешать все новые и новые листы. — Вот поставлю тебя в коридор пули ловить, будешь знать…

— Да на полную длину этого агрегата разве что карабин достанет! — машет рукой Смолич. — И в концевик я уже ваты натолкал.

— Береженого бог бережет, — невозмутимо говорит Семен Петрович и, прикинув что-то в уме, кивает головой. — Ладно, давай сюда что-нибудь поменьше калибром.

Юрка стремительно исчезает.

Семен Петрович замечает толпу интересующихся и, пользуясь случаем, обращается ко всем с краткой речью:

— Все тащите? Баллисты — вот этот вагон, химики — баллон за баллоном. Мне уже и в министерстве сказали — дескать, брать-то вы берете, а обратно от вас ничего не идет. Хоть бы по весу сдавали, что ли, сколько принесли, столько унесли. Почему деревянный пулеулавливатель еще в коридоре стоит? Расставаться жалко? Опять ведь растащите все по деталям. Честное слово, принесут как-нибудь еще одно приспособление, и все! Провалимся на этаж ниже — никакие перекрытия не выдержат…

— Все будет сделано! — Юрка Смолич, приплясывая от нетерпения, вытягивает из кармана «Беретту» — хрупкий итальянский пистолетик.

— Итак, уважаемые коллеги! — говорит Смолич, принимая картинную позу. — Благодаря данному прибору большого веса и габаритов мы можем производить отстрел любого огнестрельного оружия…

— Включая пушку, — подсказывает кто-то из толпы.

— Прошу не перебивать оратора легкомысленными репликами! Еще раз: итак, коллеги! Вот здесь мы можем укрепить оружие, закрыть его со всех сторон кожухом, дабы предохранить и так немногочисленных экспертов-баллистов, а главное, единственную в своем роде баллиста Светлану Ивановну, и произвести выстрел, не опасаясь производственных травм.

Вокруг смеются. Соседка Смолича по лаборатории баллистики Светлана Ивановна смеется тоже. Года два назад у нее перекосило затвор в самодельном пистолете; он выстрелил, и пуля пробила руку. Случай слепой, редчайший, но тем не менее попортивший немало нервов нашему начальству.

— Спусковой механизм приводится в действие дистанционно, но, поскольку электрики еще не разобрались до конца в схеме включения, первый выстрел будет произведен просто так, по старинке — из моей твердой руки. Прошу нервных зажмурить глаза.

Юрка просовывает руку в глубь кожуха. Раздается сухой щелчок. Смолич вытаскивает пистолет и передергивает затвор. Через секунду раздается еще один щелчок.

— Выступление было весьма содержательным, — спокойно говорит Семен Петрович, отбирая у смущенного Юрки пистолет. Привычным движением поднимает на лоб очки и внимательно рассматривает оружие.