Читаем без скачивания Королева Виктория - Джин Плейди

В последние годы королева Виктория жила почти исключительно воспоминаниями, окружив себя всякими милыми вещицами, фотографиями, миниатюрами, что радовали ее глаз и напоминали о счастливых днях, проведенных с Альбертом. Она не терпела никакого шума и набрала себе индийских слуг, которые только и были способны поддерживать во дворце истинную тишину. Каждую ночь в комнате Альберта его одежду раскладывали на постели, и каждое утро меняли воду в его рукомойнике. Над постелью самой королевы висела фотография Альберта, сделанная сразу после его кончины.

Королева Виктория умерла на восемьдесят втором году жизни, 22 января 1901 года, после короткого недуга, не причинившего ей страданий. Она была похоронена во Фрогморе, неподалеку от Виндзора, в том самом мавзолее, где уже почти сорок лет дожидался ее принц Альберт.

Говорят, она была прекрасной супругой и заботливой матерью… Способны ли мы, в России, вспомнить какого-либо из своих монархов, о котором без колебаний можем сказать: «Он был мудрым и добрым правителем, и при нем хорошо жилось, долго хорошо жилось»? Англичане могут. Конечно, нынешние представления о «викторианской эпохе» кажутся во многом идеализированными. Однако нельзя отрицать, что англичане помнят «добрую старую Англию» и знают, что у них-то была поистине добрая королева. Почему бы им по-доброму не позавидовать?

С. А. Смирнов

ЗЛЫЕ ДЯДИ

Я долго не могла решиться начать повествование о моей жизни. Мне хотелось, чтобы это было интересно не только мне, но и тем, кто будет жить, когда меня не станет.

Раннее детство не вспоминается мне с большой радостью. Любая другая девочка, не ставшая впоследствии королевой, была, наверное, счастливее меня. Поэтому я решила начать свои записи с самого значительного эпизода, произошедшего в те годы, — первого представления королю. Я не понимала тогда всей важности этого дня, но волнение мамы передалось и мне. Если бы не моя милая Феодора, я бы просто расплакалась.

Моя гувернантка, добрая баронесса Лецен, старалась подготовить меня к встрече с королем.

— Вы, может быть, удивитесь, увидев короля, — сказала она. — Он довольно стар.

— Я знаю, Лецен. Мама говорила мне. Лецен испугалась, что я могу сказать что-нибудь лишнее, и предупредила меня:

— Разговаривая с королем, вы должны выражаться осторожнее. Благоразумнее будет только отвечать на его вопросы, а самой не начинать разговора.

Все ее опасения, содержащиеся в каждом ее наставлении, привели к тому, что я стала нервничать.

— Не волнуйся, — сказала Феодора, заметив мое состояние. — Говори что захочешь. Я уверена, что твое представление королю пройдет прекрасно.

Милая Феодора, как она меня успокаивала! По дороге в Виндзор мама продолжала давать мне нравоучительные советы:

— Я надеюсь, ты отработала свой реверанс. Не забывай, ты должна быть серьезна. Не смейся так вульгарно, как ты взяла привычку в последнее время… выставляя все десны напоказ. Улыбайся, только слегка приподнимая уголки губ… и помни, хоть он и король, но ты тоже королевской крови.

— Да, мама… Конечно, мама…

Слушала я невнимательно. Я любовалась пейзажем и думала о том, как выглядит мой дядя король и почему все поджимали губы, когда упоминали леди Конингэм и ее семью, жившую вместе с ним в Виндзоре. Я спрошу Лецен. Нет, не Лецен. Иногда она могла быть очень скрытной. Я спрошу мою другую гувернантку, баронессу Шпет… или Феодору. Как чудесно иметь любимую сестру намного старше себя — взрослую и в то же время не совсем взрослую. Да, я спрошу Феодору. Я незаметно вложила свою руку в ее, и она успокаивающе сжала мне пальцы. Я так ее любила, и я подумала: мы всегда будем вместе. Мы прибыли, и, наконец, настала великая минута, когда я предстала перед королем.

Он был такой огромный, что даже очень большое и богато украшенное кресло, в котором он сидел, казалось, не вмещало его, и он растекался через поручни, словно кто-то попытался влить его в кресло и частью расплескал. От этой мысли мне захотелось рассмеяться, но я сдержалась и сделала самый глубокий реверанс, какой мне когда-либо случалось делать в жизни. Я уверена, что он у меня получился. Иначе и быть не могло, ведь я практиковалась с тех пор, как узнала, что мне предстоит увидеть короля.

— Так это Виктория. — Голос у него был нежный и мелодичный, а я любила музыку. — Подойди сюда, милое дитя.

Я подошла и взглянула в это огромное лицо; его двойной подбородок возлежал на пышном галстуке, а щеки, казалось, тряслись при каждом произнесенном слове. Они были прекрасного розового цвета, а волосы его представляли собой бездну роскошных локонов. Местами он был так красив. Он смотрел на меня так же пристально, как и я на него.

Потом он сказал: Дай мне твою лапку. «Лапку»! Что за странное название для руки! Мне это показалось очень забавно, и, забыв мамины наставления, я рассмеялась. Он взял мою руку в свою, большую, белую, всю в кольцах. Он тоже засмеялся, так что, во всяком случае, он не рассердился.

— Какая хорошенькая лапка, — сказал он и повернулся к даме, стоявшей у его кресла. Она была очень красивая, хотя и толстая, но не такая толстая, как король. Возможно, ее наряд придавал ей такой великолепный вид. — Поднимите ее, милочка, — сказал он. — Я хочу посмотреть на нее поближе.

Меня посадили ему на колено, очень мягкое и рыхлое, как пуховая подушка. Было странно видеть его лицо так близко. Меня заворожили его локоны и нежно-розовые щеки, как у молодого человека. Но мешки под глазами выглядели как у старика.

Он рассматривал меня так, словно моя внешность заинтересовала его, и из-за его прелестного голоса и добродушного вида я стала недоумевать, почему мама так ненавидела его. Он был совсем не такой страшный, как я думала. Похоже было, что он также хотел понравиться мне, как я ему. Он сказал, что пребывает в полном восторге от моего посещения.

— Очень любезно с твоей стороны, — прибавил он.

— Мне передали, что вы хотите видеть меня, — ответила я и тут же почувствовала, что сказала что-то не то, потому что получалось так, как будто я-то не хотела идти к нему. Поэтому я поспешно продолжала: — Я была так рада, когда Вы пригласили меня, только все время боялась сделать что-нибудь неправильно. Он засмеялся очень дружелюбно.

— Моя милая маленькая Виктория, что бы ты ни сделала, я очень сомневаюсь, что в моих глазах это выглядело бы дурно.

— Но я и правда иногда поступаю дурно…

— Как и все, вероятно…

— Даже вы, дядя-король?

Ну вот, я и сказала не то, что надо, и мама, конечно, слышала. О Господи, теперь будет мне нотация! Он улыбался.

— Да, даже дядя-король.

— Разумеется, мне следовало сказать «Ваше величество».

— А ты знаешь, «дядя-король» мне больше нравится.

— Правда… дядя-король?

И мы оба снова засмеялись. Я испытала такое облегчение и мне так нравилось сидеть на его толстом колене, глядя в его старое-молодое лицо, желая, чтобы у меня так же красиво вились волосы, и думая, как непохож он на того человека, каким я ожидала увидеть его.

— Ты выглядишь довольной, — сказал он. — Мне кажется, тебе здесь нравится и дядя-король не кажется тебе людоедом, как тебе внушали. Я втянула голову в плечи и кивнула, потому что это так и было.

Он задавал мне вопросы, и я рассказала ему о куклах и о том, как я рада, что уже несколько дней на королеве Елизавете рваная юбка[1], а Лецен еще не заметила.

— Поделом ей, — сказала я. — Она была такая тщеславная.

Он согласился. А потом он сказал, что должен как-то отметить нашу встречу. Я не поняла, что это значит, но догадалась, что он имеет в виду какой-нибудь подарок. Так оно и оказалось, потому что он сказал полной даме:

— Принеси ее, милочка.

Она принесла миниатюру в бриллиантовой оправе, изображавшую очень красивого молодого человека.

— Какая прелесть! — воскликнула я. — Какой красавец!

— Ты его не узнаешь?

Я взглянула на него озадаченно. Полная дама кивала головой, пытаясь сказать мне что-то. Я не могла ничего понять.

— Я, наверное, изменился с тех пор, как она была написана, — печально сказал король.

И тут я поняла. Я пригляделась и увидела слабое сходство между лицом на миниатюре и чертами моего доброго дяди-короля. Я улыбнулась.

— Это вы… дядя-король. Портрет такой маленький, а вы теперь такой большой… я сразу не разглядела. Это прозвучало немного запоздало, но он, по-моему, не очень обиделся. Он повернулся к полной даме.

— Приколите миниатюру ей на платье, моя милая. Дама наклонилась, окутав меня облаком зачаровывающего запаха духов, и приколола миниатюру.

— Вот так! Это будет напоминать тебе о сегодняшнем дне.

— Я бы его и так никогда не забыла.

— Ты славная малышка, — сказал он. — Ты получила мой подарок. А что ты мне подаришь?