Читаем без скачивания Разгадка 1937 года - Юрий Емельянов

Даже недруги были вынуждены признавать советские достижения. В Латвии, в которой Компартия была запрещена, а коммунисты сидели в тюрьмах, по случаю 20-й годовщины Октябрьской революции в буржуазных газетах были опубликованы статьи, в которых высоко оценивались достижения Советской власти.

Лишь в одной стране успехи СССР вызывали лишь потоки злобной клеветы — в гитлеровской Германии. Находясь на полярной станции, ее радист Эрнст Кренкель порой слушал и переводил полярникам гитлеровские передачи. Они поражались чудовищности вымыслов нацистской пропаганды относительно советской жизни 1937 года.

Вряд ли Кренкель, Папанин, Ширшов и Федоров, а также миллионы советских людей могли догадаться, что через несколько десятилетий о 1937 годе лишь немногие средства массовой информации России и других республик, созданных на развалинах СССР, вспомнят через 75 лет про папанинцев, Чкалова, Громова и других летчиков, про 75-летие Парижской выставки, триумф советского павильона и мухинской скульптуры, олицетворявшей огромные успехи Советской страны.

Ныне средства массовой информации России не напоминают гражданам страны о гибели сотен тысяч испанцев и китайцев от рук фашистов и милитаристов. Лишь вскользь и редко они говорят об агрессивных планах Гитлера, изложенных им в 1937 году. Умалчивают они о том, что Антикоминтерновский пакт был направлен прежде всего против Советского Союза, а потому советские люди напряженно трудились, чтобы отразить готовившееся нападение гитлеровской Германии, милитаристской Японии и их союзников. Ныне нас убеждают в том, что между советским строем и нацистским не было никакой разницы, в то же время повторяя многие из вымыслов геббельсовской пропаганды 1937 года, которую услышали папанинцы на Северном полюсе.

Страна, олицетворением которой для всего мира стали Колхозница с Серпом и Рабочий с Молотом, уверенно идущие вперед широкими шагами, теперь объявлена страной рабства, голода, беспросветной нищеты и всеобщего страха. Под влиянием этой пропаганды понятие «37-й год» давно стало использоваться для обозначения жестоких массовых репрессий против невиновных людей, к которым относила себя и Юлия Владимировна Тимошенко в своем выступлении на упомянутом выше митинге в Киеве.

Превращение номера года в расхожее понятие с определенным политическим оттенком привело к тому, что другие выдающиеся события, случившиеся в 1937 году и в значительной степени повлиявшие на всемирную историю, оказались забытыми. Сложная, противоречивая и многокрасочная история 1937 года была перечеркнута и подменена мрачным рассказом о репрессиях, происшедших в СССР в том году.

В тоже время рассказ о советской жизни 1937 года, лишь как о череде блистательных успехов, так же не позволяет увидеть полную картину событий того года в СССР. Те «сомнительные» черты, которые оставил «без внимания» Лион Фейхтвангер в заключение своей небольшой книги о нашей стране в 1937 году, на самом деле скрывали наличие глубоких общественно-политических противоречий внутри советского общества. Эти противоречия привели к обострению внутриполитической борьбы в СССР, которая привела к массовым репрессиям.

Хотя «Полная хронология» упомянула лишь о двух судебных политических процессах, состоявшихся в Москве в 1937 году, их было гораздо больше. О масштабе репрессий свидетельствовали данные о числе лиц, подвергнутых преследованиям в 1937 году и в следующем, 1938 году. За эти два года в СССР было арестовано 1 372 392 человек. Из них 681 692 были казнены. А это значит, что за эти два года произошла треть всех арестов, происшедших в СССР с 1921 по 1953 год. 85 % всех казней, совершенных в СССР с 1921 по 1953 год, приходится на эти два года.

Казалось бы, более чем полувековое внимание к этим репрессиям со времен доклада Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС могло бы давно увенчаться раскрытием их причин, характера и последствий. Однако этого не произошло. Хотя было доказано, что многие заявления Хрущева в его докладе были лживыми, их продолжали повторять и даже существенно добавлять к ним новые небылицы. В результате за 56 лет после доклада Хрущева путаница в освещении событий 1937 года лишь возросла.

Раскрытие архивных данных о репрессиях после 1991 года позволило увидеть, что информация, распространявшаяся до тех пор, сильно искажала многие существенные стороны репрессий. Однако, несмотря на появление этих точных сведений, в средствах массовой информации, книгах и даже в учебниках продолжали использовать неверные данные.

Во-первых, число репрессированных было сильно искажено. Если верить историку Рою Медведеву и другим, в 1937–1938 годах по политическим мотивам бьио арестовано от 5 до 7 миллионов человек. Авторы учебника для высших учебных заведений «Отечественная история» (под редакцией профессора Р. В. Дегтяревой и профессора С. Н. Полторака) утверждали, что в 1937–1938 годах «за два годы были репрессированы миллионы человек… Общее число жертв превысило 2 млн человек». На основе же изучения множества архивных материалов автор книги «Поверженная держава» М. И. Кодин пришел к иным выводам: «Всего за 1937–1938 гг. арестованы 1 372 392 чел.» Поскольку помимо арестованных в 1937–1938 годах в заключении находились люди, посаженные до 1937 года, к 1 января 1939 года в колониях и лагерях ГУЛАГа находилось 1 672 438 человек. Из них в лагерях осужденных за контрреволюционные преступления находилось 454 432 человека, или 34,5 % от общего числа обитателей лагерей. Таким образом, число репрессированных за политические преступления было преувеличено в несколько раз.

Во-вторых, совершенно неверными были широко распространенные суждения о том, кто преобладал среди репрессированных. Многие утверждали, что большинство репрессированных составляли члены коммунистической партии. Доказывая это, известный публицист Вадим Кожинов замечал, что общее число членов и кандидатов в члены ВКП(б) к XVII съезду партии составляло около 2,8 млн человек. Он указывал, что к XVIII съезду полноправными членами ВКП(б) должны были стать не менее 2,8 млн человек. «Однако, — подчеркивал Кожинов, — к марту 1939 года членов ВКП(б) имелось не около 2,8 млн, а всего лишь 1 млн 588 тыс. 852 человека — то есть на 1 млн 220 тыс. 932 человека меньше, чем насчитывалось совместно членов и кандидатов в члены в январе 1934! И эта цифра, фиксирующая „убыль“ в составе ВКП(б), близка к… цифре, зафиксировавшей количество репрессированных („политических“) в 1937–1938 годах (1 млн 344 тыс. 923 человека)».

Из сходства двух количественных показателей следовал ошибочный вывод: репрессированы были главным образом члены ВКП(б). Это некорректное суждение было взято на вооружение другими авторами. Вывод Кожинова был повторен авторами учебного пособия «Основы курса истории России» под редакцией А. С. Орлова, В. А. Георгиева, А. В. Полунова, Ю. Я. Терещенко. В пособии утверждалось, что, хотя «точных и официальных данных о числе репрессированных коммунистов нет… по данным историков, их численность превысила 1,3 миллиона человек».

Между тем, по данным оперуполномоченного учетно-архивного отдела КГБ при Совете Министров СССР Сергеева от 10 августа 1962 года, в 1937 году были репрессированы 55 428 членов и кандидатов в члены партии. В 1938 году были репрессированы 61 457 членов и кандидатов в члены партии. Это означает, что в 1937–1938 годах были репрессированы 116 885 членов и кандидатов в члены партии, то есть в 11 раз меньше, чем на самом деле. Доля репрессированных среди членов партии составила не 43,6 % от ее общего состава, если верить Кожинову, а 4,2 %. Среди же общего числа репрессированных члены и кандидаты в члены партии составили 8,5 %, а не свыше 90 %, если принять на веру версию Кожинова.

На самом деле около половины из тех, кто был подвергнут репрессиям в 1937 году, были бывшие «кулаки» и те, кто их поддерживал. Около 25 % репрессированных составляли лица, осужденные за уголовные преступления. Многие из них уже отбыли наказания за свои преступления. Некоторые же находились в заключении. Около 25 % арестованных считались «активными антисоветскими элементами». Среди них были главным образом бывшие полицейские, жандармы, офицеры белых армий, члены некоммунистических партий, а также священники. (На долю последних приходилось 3 % от всех арестованных.) В эту группу включали и арестованных коммунистов, которые составляли в ней меньшинство.

В-третьих, есть основания считать, что не все репрессированные были невиновными людьми, как это следовало из сообщений комиссии по реабилитации. В своей книге «Сталинские репрессии. Великая ложь XX века» Дмитрий Лысков сообщил, что за 15 месяцев работы комиссия по реабилитации пересмотрела 1 002 617 уголовных дел репрессивного характера на 1586104 человек. Комментируя этот факт, Д. Лысков писал: «Темпы пересмотра и реабилитации поистине фантастические, полтора миллиона реабилитировано за 15 месяцев работы комиссии, по 67 тысяч дел в месяц, более чем по две тысячи в день. Масштабы реабилитации заставляют усомниться, проводились ли вообще по этим делам судебные заседания. Рассмотрение в течение года такого объема дел парализовало бы всю судебную систему СССР. А если вопросы рассматривались списочно, в административном порядке, о каком возрождении уважения к конституционным нормам может идти речь?»