Читаем без скачивания Джено и белая руна золотого сокола - Муни Витчер

— Мне надоело, к тому же у моего двоюродного брата Галимеда корь, и мне нельзя с ним общаться, — ответил Никозия, оборачиваясь вслед за соколом, который приземлился на потрескавшуюся вывеску аптеки.

— Корь! Да-да, ты должен держаться подальше от него, иначе заразишься. Пожалуй, я зайду осмотреть вас, — сказал добрейший доктор Молекула, подходя к неповоротливому мальчишке.

— Я вижу, сокол тоже не боится снега и тумана. А куда вы идете? — Вопрос Никозии смутил и Флебо, и его племянника.

— Мне пора уезжать. Ты же знаешь, — ответил юный Астор Венти, понизив голос.

В этот миг сокол резко заклекотал, сорвался с проржавевшей вывески и полетел ко входу в аптеку.

— Джено, не надо. Не ходи туда. Вернись. Ты прекрасно знаешь, что в аптеку входить нельзя, — дрожа от мороза, сказал Флебо громким голосом.

Но Джено с Никозией, устремившиеся за соколом, были уже в переулке, покрытом сугробами. Они уже не первый раз пытались проникнуть в этот дом, заброшенный одиннадцать лет назад.

Доктор Молекула покачал головой, заворчав, как старый дед.

— Дядя, идем с нами, — попросил Джено, у которого от радости сердце замерло в груди. Если сокол направился именно туда, значит, у него на это была какая-то причина.

Утопая по колено в снегу, все трое добрались до двери аптеки. Обледеневшие доски и колючая проволока преградили им путь. На облупившихся стенах были видны пятна краски с красными крестами, означавшими, что вход воспрещен.

Все эти одиннадцать лет жители деревни думали, что Асторы Венти были сумасшедшими, и поэтому аптека считалась проклятым местом.

Доктор Молекула поскользнулся на обледеневшей плитке и неуклюже грохнулся на землю, намочив пальто и пижамные штаны.

— Ты сильно ушибся? — встревоженно спросил Джено.

— Нет, но вот-вот обледенею, как сосулька. Пойдем внутрь, глупо оставаться здесь, — ответил дядя, с трудом поднимаясь на ноги.

Невидимая в тумане, эту нелепую сцену наблюдала Мирта Бини, капризная одноклассница Джено, всегда питавшая к нему враждебные чувства. Сгорая от любопытства, она спряталась за углом переулка Черной Лилии и подслушала разговор. Ей хотелось понять, зачем мальчишкам вместе с Флебо и соколом пришло в голову соваться в эту злосчастную аптеку.

Руа пролетел над колючей проволокой и острым клювом срезал ее. Отодрав обледеневшие доски когтями, он посмотрел на юного Астора Венти своим магнетическим взглядом.

— Уму непостижимо, ну и сокол! — воскликнул Никозия.

Джено ощупал дверь аптеки и стал толкать ее, чтобы открыть. Никозия ударил один раз — и проржавевший замок сломался. Боязливо озираясь, друзья вошли в аптеку, а растерявшийся доктор Молекула поспешил за ними.

Мирта Бини бесшумно добралась до стены аптеки и стала шпионить, присев на корточки у двери. Мороз не заставил ее отказаться от своих намерений, и она так и просидела там.

Руа сразу же приземлился на аптечный прилавок, покрытый толстым слоем пыли.

Джено принюхался, словно хотел почувствовать запах своей матери, который он совсем не помнил. Вытаращив глаза, он уставился в полумрак. Мальчик старался рассмотреть каждый предмет, каждую вещь, к которой прикасались его родители. Словно он хотел вернуть туда жизнь, погребенную под пылью прошедших времен.

Неожиданно он почувствовал, как сильнейшая неведомая энергия объединяет его разум и сердце, и ему пришло видение: перед глазами возникло размытое изображение сцены похищения его родителей. Он видел, как мадам Крикен тащит за руку плачущего Рене, а Коринна с Пьером под угрозами фон Цантара выходят на улицу. Слезы, крики, рыдания. Через какую-то долю секунды Джено вернулся в реальность, почувствовав, как кровь бурлит у него в венах. Он сжал кулаки и поклялся отомстить. Старый пол давно прогнил, и при каждом шаге деревянные доски тревожно скрипели.

Никозия схватил Флебо за руку:

— Тут темно. Можно зажечь свет?

— Нет. Электричество отключили бог знает сколько лет назад. Мы найдем лампу или свечу, — ответил врач, поправляя очки.

Полки, заполненные керамическими сосудами причудливой формы, стеклянными цилиндрами и круглыми пузырьками с лекарственными травами, пилюлями и неизвестными смесями, были затянуты паутиной, в которой скопилось множество тараканов, мух и комаров.

— Какая вонь! — с отвращением сказал Джено.

— М-да, это от плесени. За столько лет лекарства испортились, — объяснил Флебо, подходя к инкрустированному шкафчику.

Он долго шарил руками по стенке, пока не нашел ручку. Доктор потянул за нее, и ящик открылся.

— Вот она! Невероятно! Я помню, что она тут лежала, — обрадовался Флебо, стуча зубами.

Доктор Молекула нашел старую серебряную зажигалку. Он подумал, что внутри еще остался бензин, и стал крутить колесико, пытаясь выбить искру. С четвертой попытки ему это удалось. Маленький огонек осветил лицо дяди, который улыбнулся, обернувшись к племяннику:

— А теперь найдем свечу. Боюсь, что бензина надолго не хватит. Посмотри на прилавке.

Джено с другом направились к массивному столу из орехового дерева с мраморной столешницей. Пока Никозия открывал одну за другой баночки с мазями, увы, давно заплесневевшими, Астор Венти увидел медный контейнер овальной формы и достал из него две почерневших и запылившихся свечи. Через несколько секунд колышущиеся огоньки осветили комнату. Флебо взял одну свечу, а вторую протянул Джено.

— Подумать только! Столько коробочек, стеклянных сосудов, и какие странные надписи на этикетках! — удивленно воскликнул Никозия.

— Это превосходная аптека. На всех этикетках — названия лекарств, созданных Пьером и Коринной. Каждую неделю они изготавливали их не меньше десятка. Использовали шалфей, мяту, розмарин, чеснок и многие другие растения. Лучшие микстуры против ангины и отвары от ревматических болей, — с грустью объяснил доктор Молекула.

— Какие молодцы! Значит, правда, что они лечили жителей Нижнего Колокола? — взволнованно спросил Никозия, поправляя челку.

— Они были самыми лучшими! Самыми лучшими! И конечно же не сумасшедшими, как говорят в Нижнем Колоколе! — с гордостью сказал Джено.

Флебо положил руку на спину племянника, сжимая другой рукой свечу, которая уже начала плавиться:

— Да-да, успокойся. Не стоит так волноваться.

Воск капал на пол, заваленный картонками, старыми пожелтевшими рецептами, разбитыми стеклянными пузырьками, жестяными баночками и медными мисочками.

Никозия сделал два шага вперед к большому шкафу, набитому упаковками таблеток. Он хотел взять коробочку, из которой торчали длинные разноцветные термометры, но почувствовал, как что-то шевелится на его массивных снегоступах — так он привык называть свои зимние ботинки.

— Что это? — с тревогой спросил Никозия, глядя вниз.

Джено нагнулся, чтобы посветить свечой, и в ужасе отпрянул.

— Крысы! Громадные крысы! Бежим! — заорал он во все горло.

Никозия отдернул ногу и оступился. Он рванул к двери, но паркет под ним треснул, и его нога застряла между дощечками. Чем сильнее мальчик пытался вырваться, тем больше его нога проваливалась в дыру в прогнившем полу.

Флебо передал свою свечу Джено и, освободив руки, потянул Никозию за ногу. Доктор и мальчик вспотели, как летом, от страха их сердца забились сильнее, а щеки покраснели, как помидоры.

— Готово? — опасливо спросил Джено.

— Да. Все в порядке. Только тут теперь дыра, и надо быть осторожнее, — ответил Никозия, пыхтя как паровоз.

— Этот пол скоро совсем провалится, — отдуваясь, сказал доктор.

— Тут, должно быть, сотни крыс, — отозвался племянник, которому страшно захотелось применить магопсихические способности, чтобы моментально истребить этих тварей. Но он понимал, что не может сделать этого. Он твердо вбил себе в голову второе правило ВК-АМ: «Не применять магипсию, чтобы причинить боль».

Никозия нагнулся, чтобы посмотреть на ботинки, и что-то заметил в дыре между прогнившими досками. Любопытство победило страх. Он сунул туда руку и вытащил необычную кожаную папку, завязанную двумя замшевыми тесемками.

— Дай посмотреть, может, она принадлежала моему отцу. Возьми свечу и посвети мне, — сказал Джено, хватая оригинальную семейную реликвию.

Флебо со сползшими на нос очками, онемев от изумления, наблюдал, как Джено распутал тесемки и обнаружил в папке три прекрасно сохранившихся пергамента. На каждом стоял штамп и дата — «А. М. 1666 год».

— Это бумаги из Аркса! — в ужасе воскликнул юный антей.

Флебо нервно закашлял, а ошеломленный Никозия переспросил:

— Из Аркса? А что это?

— Ничего, мой друг, ничего. Сейчас не время об этом, — ответил Джено, отдавая себе отчет в том, что он конечно же не может говорить о Крепости разума. Согласно ВК-АМ.1, первому правилу Вводного кодекса, рассказ о существовании Крепости разума грозил пожизненным исключением.