Читаем без скачивания Опасная скорбь - Энн Перри

– Вы можете еще что-нибудь добавить?

– Увы, ничего. – Вид у доктора был утомленный и несчастный. – Если хотите, я все изложу на бумаге. Но теперь я вынужден вас оставить. Меня ждут пациенты. Всего доброго.

– Всего доброго. – Монк проводил его до двери. – Ивэн, ступайте найдите горничную, которая обнаружила тело, и камеристку. Осмотрите вместе комнату – все ли драгоценности на месте. Надо будет проверить ломбарды и скупщиков краденого. А я пойду поговорю с теми членами семейства, кто спит на этом этаже.

Соседняя комната принадлежала Киприану Мюидору, старшему брату покойной. Монк беседовал с ним в малой столовой, заставленной мебелью, зато как следует протопленной, поскольку без четверти восемь, когда горничные отправлялись будить хозяев, ковры, предварительно посыпанные влажными чайными листьями, уже были давно выметены, решетки каминов вычищены, а огонь разведен, и всё благодаря добросовестности прислуги с первого этажа.

Сложением и статью Киприан Мюидор напоминал своего отца. Да и черты лица тоже были весьма похожи: короткий, властно вздернутый нос, большой рот, поражающий подвижностью, которая у слабых людей обычно быстро сменяется вялостью. Только взгляд у Киприана был мягче, чем у отца, а темные волосы еще не тронула седина.

Он был явно потрясен случившимся.

– Доброе утро, сэр, – сказал Монк, входя в комнату и прикрывая за собой дверь.

Киприан не ответил.

– Могу я спросить вас, сэр, верно ли, что ваша спальня соседствует со спальней миссис Хэслетт?

– Да. – Киприан поднял на него глаза. Его взгляд не выражал ничего, кроме боли.

– Когда вы легли спать, мистер Мюидор?

Тот нахмурился.

– Около одиннадцати или несколькими минутами позже. Я ничего не слышал. Вы ведь собираетесь спросить меня именно об этом?

– И вы находились у себя в спальне всю ночь, сэр? – Монк попытался сформулировать вопрос как можно корректнее.

Киприан слабо улыбнулся.

– Да, всю ночь. Моя жена спит в соседней комнате, первой, если идти от лестницы. – Он засунул руки в карманы. – Спальня моего сына располагается напротив, рядом – спальня дочери. Но ведь кто бы ни ворвался в комнату Октавии, он проник через окно?

– Все выглядит именно так, сэр, – согласился Монк. – Но, возможно, ее комната была не единственной, куда пытались попасть. Кроме того, не исключено, что через окно лезли не в дом, а из дома. Единственное, что мы пока знаем, это то, что плющ под окном поврежден. Миссис Хэслетт имела чуткий сон?

– Нет… – уверенно произнес Киприан, но затем на лице его отразилось сомнение. Он вынул руки из карманов. – Во всяком случае, мне так кажется. Но какая теперь разница? По-моему, вы просто зря теряете время. – Он сделал шаг к камину. – Бесспорно, какой-то мерзавец проник в комнату, потревожил Октавию и вместо того, чтобы пуститься в бегство, нанес удар ножом. – Лицо его потемнело. – Вы бы лучше поискали где-нибудь снаружи, чем задавать эти бессмысленные вопросы! Может быть, она вообще не спала. Люди часто страдают бессонницей.

Монк вовремя прикусил язык.

– Я надеюсь уточнить момент убийства, – продолжил он ровным голосом. – Это может существенно помочь, когда мы станем допрашивать дежурного констебля и тех, кто этой ночью случайно оказался поблизости от вашего дома. И, конечно, это поможет нам, если задержанный сумеет доказать, что был тогда совсем в другом месте.

– А если он был в другом месте, то, выходит, вы задержали не того, не так ли? – кисло спросил Киприан.

– Не зная точного времени, сэр, мы не сможем быть в этом уверены, – немедленно отреагировал Монк. – Вы ведь, полагаю, не желаете, чтобы по ошибке повесили невинного человека?

Киприан даже не потрудился ответить.

В большой гостиной возле камина застыли в ожидании три женщины из числа ближайших родственников покойной. Леди Мюидор, бледная, с прямой спиной, восседала на диване; справа от нее на одном из высоких стульев сидела ее дочь Араминта с пустыми глазами, словно она не спала уже несколько дней; позади нее стояла невестка леди Мюидор, чье лицо выражало ужас и смятение.

– Доброе утро, мэм. – Монк поклонился леди Мюидор, затем приветствовал кивком остальных.

Никто из них не ответил. Возможно, они полагали, что в таких обстоятельствах не до мелких любезностей.

– Мне крайне жаль беспокоить вас в этот трагический момент, – с трудом проговорил Монк. Для него было невыносимо произносить слова соболезнования людям, сломленным недавней утратой. Он был для них незнакомцем, вторгнувшимся в их дом, и все, что он мог сказать, звучало высокопарно и избито. Но и промолчать он не мог. – Приношу вам глубочайшие соболезнования, мэм.

Леди Мюидор слегка наклонила голову в знак того, что слышит его слова, но так ничего и не ответила.

Уильям и сам уже догадался, кем ей приходятся эти две молодые женщины, поскольку у одной из них были точно такие же роскошные волосы, как и у матери – рыже-золотые, кажущиеся в сумрачной комнате почти огненными. Что же касается жены Киприана, то она была смугла, кареглаза и черноволоса. Монк повернулся к ней:

– Миссис Мюидор?

– Да? – Она тревожно взглянула на него.

– Окно вашей спальни находится между окном миссис Хэслетт и водосточной трубой, по которой взобрался преступник. Вы слышали этой ночью какой-нибудь непривычный шум? Вас ничто не встревожило?

Она заметно побледнела. Мысль о том, что убийца миновал ее окно, явно не приходила ей до этого в голову. Пальцы миссис Мюидор судорожно сжались на спинке стула Араминты.

– Нет… Ничего. Обычно я не очень хорошо сплю, но в эту ночь уснула крепко. – Она закрыла глаза. – Как страшно!

Араминта даже не дрогнула, не изменила позы – строгая, стройная, в утреннем костюме из легкой ткани. Никто еще не успел облачиться в траур. У нее было тонкое лицо, большие глаза и странно асимметричный рот. Если бы не эта жесткость, ее можно было бы назвать очаровательной.

– Мы ничем не можем помочь вам, инспектор. – Она произнесла это со всей прямотой, глядя в глаза и не сопроводив свои слова какими-либо извинениями. – Мы видели Октавию вчера вечером, перед тем, как она отправилась спать, около одиннадцати часов или чуть раньше. Я встретила ее на лестнице, затем она зашла к матери пожелать ей доброй ночи и отправилась в свою спальню. Мой муж скажет вам то же самое. Утром нас разбудила горничная Энни; она кричала, что случилось нечто ужасное. Я подоспела к дверям спальни вслед за ней и сразу увидела, что Октавия мертва и что помочь мы ей уже не в силах. Тогда я вывела Энни из комнаты и послала ее за миссис Уиллис, это наша экономка. Бедной девочке чуть не сделалось дурно. Затем я нашла отца – он как раз собирал слуг для утренней молитвы – и рассказала ему, что случилось. Он отправил одного из лакеев за полицией. Больше мне сказать нечего.

– Благодарю вас, мэм.

Монк взглянул на леди Мюидор. Те же изящно вылепленные скулы и надбровные дуги; прямой короткий нос, как у сына, но черты более тонкие; губы аскетически поджаты. Стоило ей заговорить, как лицо ее, опустошенное горем, поразило Монка живостью былой красоты.

– Мне нечего добавить, инспектор, – тихо сказала она. – Моя комната находится в другом крыле дома, и я ничего не знала о том, что случилось, пока Мэри, моя камеристка, не разбудила меня и сын не рассказал мне о… происшедшем.

– Благодарю вас, миледи. Надеюсь, мне не придется беспокоить вас еще раз. – Монк и не рассчитывал сразу же открыть что-либо существенное и вопросы задавал скорее для проформы, однако пренебречь этой беседой не имел права. Извинившись, он пошел на половину слуг – разыскать Ивэна.

Выяснилось, что Ивэн тоже не мог ничем похвастаться, кроме перечня пропавших драгоценностей, составленного с помощью горничной: два кольца, ожерелье, браслет и, что уж совсем странно, миниатюрная серебряная ваза.

Незадолго до полудня они покинули дом Мюидоров, где уже закрыли ставни и вывесили черный креп на двери. Конюхи разбрасывали по мостовой солому, чтобы приглушить (из уважения к покойной) доносящийся с улицы резкий стук копыт.

– Что теперь? – спросил Ивэн, стоило им ступить на тротуар. – Мальчишка, чистильщик обуви, сказал, что неподалеку, на углу Чандос-стрит, вчера был званый вечер. Кто-нибудь из кучеров или лакеев мог заметить что-либо подозрительное. – Он с надеждой приподнял брови.

– И где-то рядом должен был прохаживаться дежурный констебль, – добавил Монк. – Я найду его, а вы поинтересуйтесь вечеринкой. Угловой дом, говорите?

– Да, сэр. Семья Бентли.

– О результатах доложите в участке.

– Да, сэр. – Ивэн повернулся на каблуках и быстро зашагал прочь куда более грациозной походкой, чем можно было предположить, глядя на его худую угловатую фигуру.

Монк окликнул кеб и отправился в полицейский участок, намереваясь выяснить домашний адрес констебля, патрулировавшего этот район прошлой ночью.