Читаем без скачивания Марго - Михал Витковский

Русские везде поразбросали свои полиэтиленовые сумки-пакеты, набитые разными свитерами, всяким мусором, они чем-то очень озабочены:

— Эй, Марго, знаешь новый указ?

— Что, царские времена вернулись?

— Пока другой. Немцы объявили, что дальнобойщики могут въезжать на их территорию только по четным дням, да и то исключительно с утра до вечера, а ночью нет. А то пробки у них образуются.

— О-хо-хо, вот плечевым работы прибавится!

Откусываю от булки.

— Сами себе этот указ и продавили, — говорю я с полным ртом.

— Ну да, у немецких властей через постель продавили.

Они такие особые охранные периоды называют «эльдорадо». Тысячи фур день и ночь торчат в приграничной колейке[20] и не могут ехать. Мужики друг друга поливают из ведра перед машиной, грязная мыльная вода течет по асфальту, кто-то готовит еду в полевых условиях. Почти раздетые, весело, как на кемпинге. Торгуют по углам, кто что провез. Только у сундуков ничего нет. Оно и понятно. Пока стоят, режутся в игры всех народов мира, потому что здесь в чистом виде интернационал.

— Сундуки всегда в прогаре.

— Эй, Марго, ты что имеешь против сундуков? Да ты хоть раз полюбила бы сундука!

— Ха-ха! Нет уж, слишком неравный брак! Что бы на это сказали мои родители, которых у меня нет? Эй, Алешка!

— Что?

— Говно! Сам влюбись в пекаэса, ха-ха-ха, в скелет-минет. А этот указ, он что, и рефов тоже касается?

— Нет, моя королева, не касается! Мы — единственные, кто едет! Ноль пробок.

— Ну теперь нас по-настоящему возненавидят.

— Кто?

— Ну как кто? Сундуки. Будут говорить, что рефы зазнались.

— А ты знаешь, что Хромая умерла? Отсасывала…

— Умерла? Как умерла? Да я неделю назад ее видела!

— В газетах даже писали, кто бы мог подумать. По пьяни или как, короче, попала под поезд, нашли на железнодорожной насыпи во Вроцлаве, черт ее знает, как она туда попала, убийство с целью ограбления исключено, вся дневная выручка осталась при ней.

— А что она делала во Вроцлаве на насыпи? Там дальнобойщики около «Новотеля» останавливаются и под «Каргиллом»[21], ну а на насыпи-то что ей делать?

— А хрен его знает. Говорят, что это черт ее убил, потому как на груди у нее была вертикальная отметина, точно когтем кто провел. А насыпь… Так там внизу одни порношопы и бордели. Может, на работу устроиться хотела?

Черная Грета

Смотрю через стекло — в зверинце паника! Павлины грозно расправляют хвосты и готовятся к атаке, петухи топорщат красные гребешки. Кролики со страху сыплют горохом, рыбки в аквариуме мельтешат и ищут выхода к морю.

— О боже, парни, загородите меня! Грета надвигается! Дайте мне скорее какую-нибудь газету!

Грета! Она не идет, а именно что надвигается, как буря. Мечет громы и молнии во все стороны. В маечке с надписью «Herman-Transport». Ну и прекрасную же тебе, Грета, шеф блузочку справил. Она тащит большую коробку, как от телевизора. Вижу это через стеклянные стены. Подходит к грустному клоуну, сидящему перед «Макдональдсом». Нежно щелкает его по шапке, кладет на его колени коробку и говорит ему по-немецки: «Сторожи!» Двери открываются автоматически. Хоть лучше было бы, чтобы их как раз заклинило. Грета бросает рядом с нами бейсболку с надписью «Chicago Bulls» и направляется к кассе заказывать. На дармовой талон, потому что заправилась под завязку. Двойная порция картошки фри, большой стакан колы, мегаведерко всего, мороженое «МакФлурри», чизбургер-хуизбургер и большой Фиг-в-Тесте. И добавку. Gross[22]. Чего добавить? Всего! Долго мне еще ждать?

Грета — это легенда. Ездит на вэне, разрисованном голыми бабами в недвузначных позах, по той же самой дорожке, что и я. Если сюда подгребла, если уж тут объявилась, будет у меня болтаться под ногами весь этот левый рейс. Надо будет ее потерять из виду!

Немка из бывшей ГДР. Гроза дорог со сломанным носом. Толстая. Я всегда аккуратненько избегаю ее, особенно когда она за рулем. Когда Грета в канале и ругается, как старый боцман, по-немецки, я переключаюсь на другую волну. Я выследила, что она останавливается в Польше и ходит на плечевых. Особенно в деревне с многозначительным названием Ядвига. Там есть объезд и так называемый «пятак», то есть место особенно плотного скопления плечевых. Вэн Греты легко узнать по красной надписи «„Herman-Transport“ aus Leipzig».

Раз даже, дело было под Гамбургом, эта бессовестная Грета дошла до того, что попыталась кадрить меня в «KFC» («ты моя королева!»), но я отрезала: я реф («Ich bin Kuhlwagen, Greta»), a это на языке дальнобойщиков означает: «Отвали, нет у меня времени, не то все у меня разморозится и испортится». К тому же, сто процентов гарантии, Грета много раз (повторяю: много раз) была любовницей Хромой. Я знаю это точно от Цыцы, который подглядывал за ними. Тоже мне зрелище — одна другой краше. А Цыца-то — извращенец, боже мой!

Седая голова, сантиметровый ежик, точно сбежала из психушки, выпала из гнезда кукушки. Такая она, Черная Грета. А черная, потому что одевается, как байкер, в облегающие резиновые костюмы. Когда слишком жарко и Грета не может напялить на себя все эти резины и кожи, то она демонстрирует свое бледное тело. И тогда видно, что она вся, до последнего миллиметра, исколота именами любовниц. Разных телок со всего света. Какие-то там Марфы, Тины, Сабрины, Сандры, Саманты… Какие-то нефти и бензины. Там, где у нее на плече до невозможности растянутая отметка после прививки, имеется высоковольтный знак — череп и кости, молния и костлявая надпись готикой «Verboten»[23].

Но, к счастью, в «Макдональдсе» всегда есть газетные подшивки на палке. Быстренько открываю «Super Express» и прячусь от нашей прошмандовки за этим щитом, читаю, что на Балтике непогода, что Балтика штормит. Наша погодка чихает циклоном со Скандинавии, финансовый кризис, впрочем, и сильное потепление тоже. Нефть все дороже, поскольку кончается — дрожите, транспортные фирмы! А на берега одного из Сувальских озер по ночам выходят голые нимфы и танцуют. Что и подтверждается снимком с мобильника, немного смазанным, но все равно видно: по ночам голые нимфы снова вылазки свои устраивают. Миру грозит супервулкан и эксперименты с элементарными частицами, во время которых может образоваться черная дыра и пожрать всю эту стоянку, даже всю Вселенную. Птичий грипп напал на Россию вместе со СПИДом, туберкулезом, вшами, гнойными язвами и обморожениями. Вот человек с самым длинным в мире языком (фото) а вот сто убитых, а вот прыщ на носу Вальдека Мандаринки, есть и про запор у его банкетной курицы. Вальдек, его проблемы с весом, его проблемы с танцем, его скандальное бегство во время новогоднего карнавала во Вроцлаве; есть всё, и то, что в прошлом году он заработал сто тридцать миллионов. Читающие нас пенсионеры, немедленно возненавидьте его! Это с ваших налогов, с ваших кровью и потом заработанных они жируют! Хромая. Обезображенный труп проститутки найден во Вроцлаве на железнодорожной насыпи.

И вдруг землетрясение, газета падает мне на лицо!

— Как оно, мужики?! Упс, тут, я вижу, с нами и женщины…

Ich bin die Schwarze GretchenUnd ich habe das kleine Herzchen![24]

Русские, дайте морду поцелую! А ты, голубушка, отложи рекламную газетку, если тетя пришла!

— Ха-ха-ха, умру от смеха, тоже мне тетя — Херман-Транспорт!

— А что, Мариола-Спедишн лучше?

Грета делает выражение лица типа «теперь-то ты, голубушка, не улизнешь от меня! Долго я ждала момента тебя поиметь!», достает зажигалку с голой бабой и, вопреки предписаниям техники безопасности, закуривает, а пепел стряхивает прямо в кружку от кофе. А я уже знаю, что сейчас схожу в сортир и подпишу портрет Греты ее новым стишком. Одну сиську дорисую, чтоб наружу вылезала, а на ней вроде как татуировкой стишок.

— Эй, Грета, а что у тебя в этой коробке? Телевизор, что ль, в дутике[25] купила себе?

— Винтовки на русских, которые лезут не в свои дела.

А поскольку в разговор начинает вплетаться политика и возникают извечные антагонизмы, Грета грозно достает садовый секатор и начинает стричь свои когти; они разлетаются направо и налево, попадают мне в еду, в колу. Потом она гасит сигарету о самую середку недоеденного гамбургера (моего) и начинает играть с Годзиллой, который достался Алеше в детском наборе «Нарру Meal». Ну да, как всегда, от немецко-русских антагонизмов страдает Польша, представленная здесь мною. Всё как на карте: слева Грета и ее когти, бычки, а справа русские со своими торбами. А посредине я, олицетворенное страдание миллионов (жаль, что не за миллионы евро).

— Эй, Грета, не заныкай! Это Лешкина вещь Для сыночка брал. В Петропавловске все во дворе будут ему завидовать. А тебе пусть твой Герман купит.