Читаем без скачивания Даная, или Стульчик у Рембрандта - Елена Гавар

К тому, что Верочка в любую погоду стоит у весов, постоянные покупатели привыкли быстро. Им было удобно – нет в доме картошки или лука – нет проблем – надел тапки, выскочил из подъезда… А там Верочка, неподалёку Гиви в своём авто: зимой сквозь покрытое морозным узором окно наблюдает, летом из раскалённого салона, открыв настежь все четыре двери и утирая пот с распаренного смуглого лица.

А Верочка в дикий мороз в валенках, которые не спасают… Пальцы ног немеют, а руки просто отваливаются… Как взять железную гирю, когда она инеем покрыта и норовит сорвать кожу с рук?! Эти перчатки, насквозь промёрзшие… Как и шаль, в которую пыталась она закутаться… Нет спасения продрогшей до костей девушке, но дома мать-инвалид и слабоумный брат. А когда наступала весна – отрада для души, мартовское солнце припекало, и Вера превращалась в «сиамскую кошечку» – открытые по локоть руки и лицо густо покрывал загар, а всё остальное тело, не знавшее отдыха и загара, оставалось молочно-белым. Кожа на носу шелушилась, дешёвенький крем только усугублял ситуацию – на переносице розовый след от солнечного ожога не заживал, превращался в плотное пятнышко.

19 век

Художник получил разрешение прийти в зал Эрмитажа, где находилось полотно Рембрандта. Пока без мольберта, кистей и красок, он стоял перед огромным холстом чуть не два метра в вышину и более двух в ширину… Художник стоял и почти плакал, сознавая величие того, что удалось Рембрандту, и понимая всю безнадёжность попытки соперничать с ним. Художник разглядывал полотно… Божественная женщина, окутанная непередаваемым золотистым сиянием… Как это изобразить? Как передать при помощи красок? Это удалось Мастеру в 17 веке, и вот на дворе век 19, но не раскрыт секрет того, как можно сотворить подобное чудо.

Художник осознавал, что будет осмеян… Он представлял лица менее амбициозных сокурсников Российской академии живописи, что изъявили желание наблюдать за всей этой историей с пари со стороны… Они «сотрут в порошок», обольют презрением художника… Ему стало дико страшно. Ночь он провёл в кабаке, заказал графин водки, но алкоголь действия не имел, утром он уныло плёлся в мастерскую – нужно было загрунтовать огромный холст, такого же размера, на котором написан оригинал… О том, что ждёт его потом, художник старался не думать… Неминуемый позор… Не иначе…

20 век. Провинциальный городок

Вера тихо ненавидела свою работу. Ночами снилось ей, как бросает она кочаны капусты на ржавые, все в выбоинах, тарелки весов, как придерживает край их, чтобы стрелка замерла чуть выше, и на ладони покупателя появилась горстка мелочи, где копеек 50 лишние, «неучтённые». Она готова была на всё, что угодно, чтобы не видеть больше эту свёклу и морковь, покрытую слоем грязи, с осклизлыми пятнами по бокам. Стоили овощи копейки, но Гиви экономил, не спешил с указанием выбросить это дерьмо в мусорный бак. Вера, подавляя приступы тошноты, выгребала подгнившие корнеплоды из бурых холщёвых мешков и раскладывала по ящикам. Конца и края этому не было видно.

Конец ознакомительного фрагмента.