Читаем без скачивания Мозг серийного убийцы. Реальные истории судебного психиатра - Флоранс Ассулин

над вашими ложными знаниями Диафуаруса[3] в зале суда. Попытаетесь объяснить, как действует психический механизм, – и результатом будет глухая враждебность: чего ради препарировать эти процессы, ведь жертв это не вернет к жизни?! С тех пор как я заглянул в «клинику ужасов», меня регулярно охватывает чувство тщетности всяких усилий. Поэтому я могу понять эмоции людей и даже смириться с тем, что подобные вопросы кажутся кому-то неуместными. Однако истина – гораздо более приземленная вещь, чем многочисленные фантазии, которые беспрестанно рождаются благодаря серийным убийцам.

Я не философ, не теолог, не писатель и не журналист. И все же мне хочется засвидетельствовать, что дьявол кроется в мелочах: в биографии, в умственной деятельности, в методах, которые использует убийца. Вместе с тем даже самый жестокий серийный убийца – это не Сатана собственной персоной. Дьявольская сущность может принимать разные обличья, но логика у нее остается примерно одинаковой. В основе всего – психическая функция. Вот почему я не стану рассказывать историй, но в каждом конкретном случае буду неустанно поднимать один и тот же вопрос: что для Ги Жоржа, Патриса Алегре, Мишеля Фурнире, Пьера Шаналя[4] и некоторых других послужило толчком к совершению преступления? Так как невозможно объять необъятное, я представлю лишь некоторые аспекты каждого случая. Эти уголовные дела были подробно рассмотрены во время публичных судебных процессов, и для моего обращения к ним нет никаких юридических препятствий. В то же время существуют проблемы, связанные с медицинской этикой, которая требует следовать определенным нормам. Врач не имеет права осуждать даже самого безжалостного убийцу и должен, вне зависимости от того, насколько отвратительны вменяемые этому человеку преступные деяния, относиться к нему без ненависти.

Профессиональная врачебная этика обычно выступает против того, чтобы публикация клинических случаев позволяла распознать рассматриваемых субъектов. Без сомнения, это невыполнимо для большинства серийных убийц, чьи дела фигурировали в новостях и вызвали общественный резонанс. С другой стороны, серийное преступление нельзя рассматривать как обычный симптом. Симптом относится к области глубоко личного, преступление – к области общественного. Я считаю своей обязанностью попытаться беспристрастно выяснить, как работает преступный механизм, и внести разумное научное суждение в медиадебаты, переполненные причудливыми домыслами, некоторые из которых представляются потенциально криминогенными. Речь идет не о том, чтобы вывернуть наизнанку психическое нутро преступника. Мы сосредоточимся на изучении механизмов, лежащих в основе его действий и побуждений.

Случай Пьера Шаналя особенный, поскольку он покончил с собой, чтобы избежать судебного процесса, и неважно, как расценивается этот поступок. Поэтому относительно него я буду высказывать лишь те предположения, которые находятся в рамках медицинской этики. Несмотря на предъявленные Шаналю тяжкие обвинения, этот человек по-прежнему считается невиновным, так как, избежав земного суда, он не был осужден в законном порядке.

Тон этой книги может у кого-то вызвать неприятие. Я много беседую с разными людьми, и по роду своей деятельности мне приходится не отгораживаться от эмоций, а пропускать их через себя. Доводилось прочувствовать разное: от глубочайшего отвращения и предельного дискомфорта до сочувствия. Иначе я не смог бы выполнять ту непростую задачу, которая каждый раз возлагается на меня, как и на каждого из моих коллег. Иными словами, не было никакого смысла тратить свое время на то, чтобы в очередной раз подчеркнуть все отталкивающее, что связано с этой темой, и вызвать у читателя яростную неприязнь. Именно такой ценой можно попытаться пролить свет на рациональность зла, которое бросает вызов нашей способности мыслить.

Ничто так не выбивает меня из колеи, как все эти завораживающие и увлекательные рассказы, где буквально через строчку сталкиваешься с морализаторством. Помимо всего прочего, ужас может принимать форму неуместной восторженности. С другой стороны, увлеченность или снисходительность были бы тем более неприемлемы. Осветить не означает понять и еще меньше – принять!

Я взял на себя обязательство указывать имена жертв, лишь когда это было необходимо, и не делать акцента на их мучениях, не поддаваясь порывам сочувствия и оставаясь в рамках профессиональной сдержанности. Вероятно, будучи подвержен эмоциям, которые неизбежны в подобных ситуациях, я где-нибудь нарушу принципы, которые сам же установил. Как-то раз один из моих наставников по криминалистике признался мне в этом тоном, не оставляющим сомнений, что вызвало у меня еще большее уважение к этому человеку: «Подробности о мучениях маленькой девочки я унесу с собой в могилу. Это навеки запечатлелось в моей памяти». Боюсь, теперь я могу сказать о себе то же самое.

Мне бы хотелось, чтобы эта книга стала трезвым и бескомпромиссным размышлением о природе зла, основанном на моем опыте работы с серийными убийцами. Если мне удастся отделить реальность кровавых преступлений от связанных с ними мифов, засвидетельствовать, что Голливуд находится в миллионе световых лет от реальности грязных дел и сломанных человеческих судеб, объяснить, что все эти злодеи – не более чем неудачники, трусливо нападающие на беззащитные жертвы, эта книга не будет совсем уж бесполезной.

Я написал почти сотню статей по клинической практике, психопатологии и судебной психиатрии для специализированных журналов, предназначенных моим коллегам и юристам. Нижеследующее повествование призвано охватить как можно более широкую аудиторию тех читателей, которые не обладают специальными знаниями в этих областях. Вот почему я попросил Флоранс Ассулин помочь мне. Постараюсь придерживаться максимальной ясности и доходчивости, избегая профессионального сленга, при этом надеюсь не поддаться психологическим уловкам и манипуляциям, присущим этим неординарным и в то же время таким жалким индивидуумам – серийным убийцам.

Какой смысл в том, чтобы давать простые и окончательные ответы на глобальные антропологические вопросы? Будто кто-то заставляет нас утверждать, что мы прикоснулись к побудительной причине, ultima ratio[5] преступления. Как правило, такие упрощенные объяснения никого не устраивают, особенно в случае с серийными убийцами, когда ни страсть, ни расчет не подходят в качестве разумного довода. И все это ни на шаг не приближает нас к разгадке тайны.

И последнее. Мне приходилось сталкиваться с тем, что при изучении следственных материалов обнаруживалась ошеломляющая человеческая правда, которая внезапно всплывала в связи с заявлениями преступника. В подобных случаях я с самого начала знаю, что буду не на высоте: все мои профессиональные усилия и десятки часов работы не помогут. Мой анализ будет всего лишь очередной речью. Но иначе и быть не может. Мне кажется, это понял Трумен Капоте[6], посвятивший себя служению слову и отстаивавший правду своих главных персонажей: убийц, следователей, представителей средств массовой информации, адвокатов, прокуроров и издателей. Он завершил свой грандиозный труд[7], ни разу не изменив трезвой отстраненности