Читаем без скачивания Отец Кристины-Альберты - Герберт Уэллс

Глубоко в натуре мужчины-самца скрыт родник полигамной гордости. В этих новых обстоятельствах мистера Примби переполнили гордость и коварство. Он верил, что «крутит» с двумя девушками сразу, и ему казалось, что ничего лучше и придумать нельзя. На самом же деле не столько он крутил, сколько им крутили. В американском мире эмоциональных фантазий имеется идеал, называемый «пещерным человеком», который лелеют тихие, робкие женщины, так как он сулит избавление от малейших усилий с их стороны. Пещерному человеку положено схватить, сжать, куда-нибудь унести и обожать, обожать, обожать. В нашей простенькой любовной истории мистера Примби роль пещерного человека сыграла мисс Хоссет — во всяком случае, до момента унесения. В первый же раз, когда они остались вдвоем, она привлекла его к себе и поцеловала в губы так жарко, страстно и исчерпывающе, что мистер Примби был изумлен и ошарашен. Так это было не похоже на поцелуйчики, которые он срывал с Мийты, или на то, что с ним случалось в Норридже. Он и не подозревал, что существуют подобные поцелуи.

И в теплых летних сумерках мистер Примби обнаружил, что его уносит в укромный уголок пляжа для воздыханий с Крис Хоссет. Свет восходящей полной луны мешался с последними отблесками заката, камешки в песке сияли, как алмазы и звезды. Он держался храбро, но весь трепетал. Он знал, что на этот раз инициатива будет исходить не от него. И воздыхания с Крис Хоссет походили на воздыхания с Мийтой не больше, чем зарево домны походит на лунный свет.

— Я тебя люблю, — сказала Крис, будто это все оправдывало, а когда они, спотыкаясь, брели обратно в час, который мистер Примби назвал «жутко поздним», она сказала: — Ты ведь на мне женишься, верно? Ты обязан жениться на мне теперь. И тогда мы сможем изведать любовь сполна. И так часто, как захотим.

— Я, право, сейчас не вполне в состоянии содержать жену, — сказал мистер Примби.

— Ну, мне нет необходимости просить мужчину, чтобы он меня содержал, — сказала мисс Хоссет. — А ты чудо, Тедди, и я выйду за тебя, вот так!

— Да как это я могу на вас жениться? — спросил мистер Примби почти сварливо, потому что он действительно очень устал.

— Послушать тебя, так никто еще никогда не женился, — сказала Крис Хоссет. — А кроме того… после этого… ты обязан!

— Учтите, мне надо в следующий вторник вернуться в Норридж, — сказал мистер Примби.

— Об этом тебе надо было думать раньше, — сказала она.

— Но я же лишусь места.

— Само собой, папа тебе что-нибудь подыщет, и получше. Мы ведь не какие-нибудь бедняки, Тедди. Так не стоит пугаться…

Вот каким образом мистер Примби ухаживал за Крис Хоссет и завоевал ее. Он был испуган, страшно испуган, но в тоже время чрезвычайно возбужден. Случившееся казалось ему дико романтичным, очень жутким и чуть-чуть жестоким по отношению к Мийте Пинки. На следующий день он был вновь представлен старшим Хоссетам как жених их дочери, а она тайком дала ему три золотых соверена, чтобы купить ей в качестве сюрприза обручальное кольцо. Сперва миссис Хоссет вела себя так, словно одобряла мистера Примби, но не одобряла брак как таковой, а затем, после, видимо, бурной сцены с дочерью наверху в спальне, она повела себя так, будто очень одобряла брак как таковой, а мистера Примби считала крайне темной личностью. Мистер Хоссет не желал говорить с мистером Примби прямо, но он говорил о нем со своей женой и воображаемыми слушателями в присутствии мистера Примби, как о «проходимце», который «зацапал его девочку». Но и он тоже, казалось, одобрял брак, как таковой, и на его obiter dicta[1] никто не отвечал.

Все это ставило мистера Примби в тупик и волновало его. Делал он только то, что ему говорили, и в брак его унесло, как утопающего течение уносит через плотину. Объяснение происходящего миссис Уичерли он отложил до более подходящего случая и утром во вторник ушел со своим чемоданчиком, будто возвращаясь в Норридж. Агенту по недвижимости и торговцу углем он написал коротенько письмо с сожалениями. Неотложные частные дела препятствуют ему вернуться к своим обязанностям. Миссис и мисс Хоссет поехали с ним в Лондон. Все они сняли номера в гостинице без подачи спиртных напитков, и мистер Примби был по специальному разрешению обвенчан в церкви св. Мартина у Трафальгарской площади.

Оттуда он отправился в прачечную «Хрустальный пар», чтобы жить с тестем и тещей и овладевать обязанностями помощника управляющего, сборщика заказов и рекламного агента. Мистер Хоссет никогда с ним не разговаривал, а иногда в его присутствии говорил о нем всякие неприятные вещи и бросал обвинения, которые лучше было пропускать мимо ушей, однако миссис Хоссет мало-помалу вновь стала с ним ласковой.

А вскоре у мистера Хоссета случился сердечный приступ, и он скончался, а через несколько месяцев мистер Примби стал отцом. Впервые увидев дочь (и, как оказалось в дальнейшем, своего единственного ребенка), он нашел ее крайне безобразным багровым существом. До тех пор ему не доводилось видеть новорожденных младенцев. У нее имелось много тонких-претонких темных волосиков, которые со временем сменились другими, крупные, ничем не примечательные черты лица и поразительно большие ступни и кисти. У мистера Примби возникло нелепое впечатление, будто он ее где-то уже видел, и она ему тогда не понравилась. Но через день-другой она превратилась в обыкновенного розового младенца, и недоумение уступило место родительской любви.

Ее окрестили Кристиной-Альбертой в честь матери и отца.

С годами все эти переживания умягчились и сплавились в памяти мистера Примби в одно неясное, великолепное, романтичное, полное приключений прошлое. Он остался мечтательным и довольно рассеянным, но в целом был обязательным, верным мужем, и прекрасно ладил со своей властной и практичной супругой.

Она была, как он узнал уже после свадьбы, на три года старше него и продолжала быть по отношению к нему старшей во всех смыслах до дня своей смерти. Однако обходилась она с ним по-собственнически ласково и заботливо — выбирала всю его одежду, полировала его манеры и умение держаться, а также поддерживала его против всех посторонних. Одевала она его в стиле чемпиона по гольфу, чего он постарался бы избежать, будь у него право голоса в этом вопросе. Много лет она не разрешала ему обзавестись велосипедом, несколько придиралась к тому, как он вел счетные книги прачечной, выдавала ему на карманные расходы десять шиллингов в неделю и была склонна ограничивать возможность его бесед со служащими прачечной, принадлежащими к женскому полу. Но он как будто и не возражал против этих легких уклонений от покорности, обещанной ему женой перед алтарем. Вскоре у него появилась склонность к полноте, и он без видимых усилий отрастил порядочные пшеничные усы.

Их семейный очаг был очень приятным, что стало еще заметнее, когда миссис Хоссет последовала за мужем в его место упокоения в Вудфорд-Уэллсе под мраморным крестом с голубкой и оливковой веточкой в месте пересечения перекладин. Мистер Примби стал завзятым любителем чтения — и не только романтической литературы (он питал величайшее отвращение к «реализму» в любой форме), но и книг по древней истории, астрономии, астрологии и произведений мистиков. Его глубоко заинтересовали тайны пирамид и предположительная история погибшего континента Атлантиды. Влекли его еще труды о скрытых возможностях человеческой психики, а в особенности возможность многократно увеличить силу воли. Порой, когда поблизости не было миссис Примби, он практиковал силу своей воли перед зеркалом в спальне. По ночам он иногда усыплял себя силой воли, вместо того чтобы заснуть обычным способом. Много внимания он уделял пророчествам и эсхатологии. У него сложились собственные взгляды на Судный День, что могло бы привести к его разрыву с англиканской церковью, если бы миссис Примби не сочла, что такой разрыв неблагоприятно скажется на делах прачечной. Со временем у него собралась библиотека более тысячи томов, а его запас слов очень обогатился.

Его жена смотрела на все эти интеллектуальные занятия с дружеской симпатией, а порой — так и с гордостью, но сама в них участия не принимала. С нее было достаточно прачечной. И прачечную она любила все больше и больше. Любила стопки чистых накрахмаленных рубашек, и воротничков, и сложенных простынь, любила поскрипыванье деревянных механизмов и деловую суету стирального зала. Она любила, чтобы работа там шла упорядоченно, с соблюдением всех правил, непрерывно. Чтобы все проходило через котлы и валки для отжима в целости и сохранности, чтобы ничто не попадало не туда и не терялось по завершении стирки. Когда она появлялась там, голоса затихали, руки начинали трудиться с почтительным усердием. И она любила, чтобы дело приносило доход.

В воскресенье после полудня и в те дни, когда прачечная не нуждалась в его услугах, мистер Примби отправлялся в длинные прогулки. В хорошую погоду он шел в Эппингский лес, или до Онгара, или даже до овеянного сельским покоем Рутингса, а когда небо хмурилось, путь его лежал в сторону Лондона. Со временем трамвайные пути были проложены до нынешней конечной остановки в Вудфорде, и появилась возможность катить с приятностью до самого сердца Лондона по Севен-Систерс-роуд и через Кемден-Таун или (требовалось только чуть больше пройти пешком) по Ли-Бридж-роуд, через Энджел и Холборн.