Читаем без скачивания Дойти и рассказать - Сергей Анисимов

Снова. Два пятна, лишь чуть-чуть более светлые, чем полоса дороги, мелькнули и пропали по очереди – сначала одно, потом другое. Метров пятнадцать.

– Halt! Stop right there! Identify yourself!!! Николай зажмурился в ожидании очереди в лицо, но её не последовало, и он осторожно приоткрыл глаза. Слова, которые он выкрикнул, были идиотскими, но подходящими, что такое «хальт», большинство русских знало прекрасно.

– Я тебе дам «хальт», сука рваная! Встать! Руки на голову! Крик пришёл как раз тогда, когда он нащупал наконец

спусковой крючок и снова начал дышать. Голос был молодой и злой, и отвечать надо было сразу, иначе поступить Николаю и в голову не пришло, – но вставать он пока не собирался.

– Хрена тебе я встану! Ты русский? Откуда ты здесь?

Ждать ответа пришлось несколько секунд, за время которых сердце выдало больше экстрасистол, чем нормальных ударов.

– Что, плохо понял, урод?! Руки на голову! Встал и вышел на дорогу, быстро! Я не шучу, считаю до трёх и стреляю, раз!…

Второй голос так и не прозвучал. Не зная, что делать, не представляя, что говорить дальше, Николай поднялся на одеревеневшие ноги и сделал несколько шагов вперед, держа автомат за раскачивающийся ремень на вытянутой в сторону левой руке и не видя пред собой почти ничего. Сердце "Стой! Стой на месте! Назови себя! остановилось, потом пошло, потом остановилось снова. К нему подбежали, выдернули оружие из руки, ударом под ноги опрокинули на колени, уставив ствол в лицо, а он только повторял: «Мы дошли. Ребята, мы дошли».

Девять

Ключ в замке провернулся и задёргался, и от этого звука Николай проснулся. Чертыхаясь, кто-то с той стороны двери несколько раз сильно дёрнул её за ручку, и это помогло – через секунду она открылась с пронзительным скрипом.

– Ляхин, на выход!

Николай, одной рукой прикрывая глаза от бьющего из коридора электрического света, а другой разминая затёкшее щетинистое лицо, вышел в коридор и остановился у стены, пока сержант-конвоир запирал дверь в бокс.

– Времени сколько сейчас?

– Пошёл.

Ну, пошёл и пошёл, конечно. Спасибо и на этом. Окно находилось в самом конце коридора, и до него было слишком далеко, чтобы разглядеть что-либо конкретное – но, во всяком случае, было ещё светло. И это был второй день «у своих» – или, по крайней мере, на своей территории.

– Сюда.

Сержант постучал в окрашенную серым глухую дверь и, после ответного «да», открыл её и задвинул Николая вовнутрь.

– Разрешите идти?

– Идите.

Дверь закрылась. Находящийся в комнате мрачный старший лейтенант в камуфляже, сидя за столом, перебирал какие-то бумаги в папках, не обращая никакого внимания на стоящего у двери Николая. Так продолжалось и минуту, и две, и три. Ну-ну, посмотрим, у кого нервы крепче. Николай прислонился спиной к косяку и засунул большие пальцы рук в карманы, внешне спокойно разглядывая комнату и офицера. Среднего роста, крепкий, темноволосый, усатый, глаза всё время несколько сощурены – это ему ещё в первый раз показалось. Больше, на первый взгляд, ничего запоминающегося.

Офицер был, наверное, первым человеком, кого они с Шалвой увидели, когда их на грохочущем бронетранспортёре привезли в посёлок. С тех пор Николай несколько раз пытался прокрутить происшедшее внутри себя, понять, что он тогда сделал или сказал не так, почему оказался в камере вместо какого-нибудь штабного кабинета с суровыми командирами, готовыми скомандовать «в ружьё», как только он всё им как следует объяснит. В общем, за исключением самого первого момента, когда они орали и обнимали на бегу четверых настороженных и быстрых парней со славянскими рожами и, захлебываясь, рассказывали что-то обалдевшему лейтенанту – не намного более старшему, чем его бойцы, всё шло не так, как должно было идти. Или, по крайней мере, как должно было идти по его разумению.

На федеральной «точке», являвшей собой заваленную мешками с песком лысую вершину холма, находилось человек десять – остальных то ли не было видно за темнотой, то ли они были где-то ещё. Лейтенант потребовал связи с «верхом» и через несколько минут доложил о том, что поимел на свою голову, пользуясь при этом таким сложным языком, что Николай не смог бы, наверное, понять и половину сказанного – даже если бы его меньше колотило. Потом, часа через четыре, по дороге, огибающей противоположную той, откуда они пришли, сторону холма подошёл БТР с ещё одним офицером, их почти на руках спустили вниз, затолкали в железное нутро и повезли уже почти по равнине – по крайней мере, тяжёлых спусков или подъёмов не чувствовалось.

А потом всё пошло неправильно…

Через несколько минут молчания и тишины старшему лейтенанту, видимо, все-таки надоело, что его так по-хамски разглядывают, хотя Николай уже просто смотрел в пространство, погружённый в свои мысли. Наконец-то повернувшись к нему, старлей коротко указал на стул за столом, напротив своего. Пожалуй, это был даже не стол, а нормальная ученическая парта – абсолютно голая доска на двух перекошенных Т-образных ножках.

– Ну-с, Николай Олегович, прочитал я, что вы тут написали. Написали-написали… – он снова начал перечитывать какие-то бумаги, но в этот раз долго не задержался. – Придётся ещё раз писать. Поподробнее и честно. У меня тут полно ещё всего, 'так что… Вот вам бумага и ручка, если не хватит – ещё попросите. Пишите, а я тут пока…

Обойдя через стол, старший лейтенант шлёпнул на парту перед Николаем тонкую пачку бумаги и «биковскую» пластиковую ручку с полупустым стержнем – и снова уселся на своё место, сразу склонившись над папками. Подумав, Николай начал писать примерно то же самое, что уже писал вчера – но, раз особисту так уж это потребовалось, то подробнее. Начал он с самого начала, и к моменту, когда примерно на листе третьем дошёл до описания происходившего в автобусе ещё по дороге «в ту сторону», заметил, что старший лейтенант молча стоит у него за плечом, читая. То, как он подошёл, Николай почему-то не заметил, и это его неприятно укололо.

Увидев, что он прекратил писать, офицер усталым и жалостливым голосом протянул:

– Ну, Николай Олегович… Ну что за ерунда опять? Он вздохнул и поджал губы, покачивая головой.

– А что такое? – Николаю, чтобы видеть его лицо, приходилось выворачивать голову, и шея начала ныть за считанные секунды.

– Эх… – офицер взял уже исписанные листы, пролистал и оставил в руках только первый, бросив остальные небрежно на стол. – Ну вот смотрите, что написано: «…Из состава студенческого строительного отряда, в скобках – ССО, «Спарта», базирующегося на посёлок Горькая Балка и выполняющего работы…» Ну что за ерунда, а? Голос его был, действительно, по-настоящему усталым, в нём не было даже злости.

– А что я, по-вашему, должен писать, если вы сказали – с самого начала и подробно? – Правду! – Офицер наклонился к Николаю и полуобнял его за плечи. – Я же не идиот, в конце-то концов, я здесь такого навидался… Всё в жизни бывает, ну обманули человека, наобещали с три короба, угрожали, наконец – это вообще скорее всего, так? Ну, так все же свои здесь уже, чего уж такую развесистую лапшу строгать? Так что пиши опять сначала, но теперь уж нормально, договорились?

Обалдев, Николай некоторое время сидел неподвижно, ожидая пока старший лейтенант отойдёт, а потом начал писать снова, – с чистого листа, время от времени останавливаясь, чтобы покусать ручку, подбирая формулировки. Только первая страница заняла у него на этот раз минут десять, и офицеру, видимо, захотелось поскорее перейти на следующий уровень общения, относительно которого у Николая больших иллюзий не имелось. В этот раз он подошёл, грубо отодвинув стул, буквально из-под ручки вытащил только что законченную перевёрнутую страницу и перекосился лицом.

– Издеваешься? – глухо и угрожающе спросил он.

– Господин старший лейтенант…

– Я спрашиваю, ты издеваешься?

– Как, по-вашему, господин старший лейтенант, что мне ещё сделать? Это английский, поскольку если бы я пытался писать по-латыни, то заткнулся бы на первой же фразе, не имея понятия, как будет «автобус» и «убить конвоира», а вы не смогли бы меня проверить. Ещё могу по-японски – дилетантской азбукой «катаканой» и с обилием грамматических ошибок. Устроит?

Секунду они смотрели друг на друга: старший лейтенант сверху, а Николай снизу, изогнув шею и вцепившись в стол. Потом Николая вздёрнуло вверх, и их лица оказались вровень. На этот раз ему показалось, что через злость, усталость и раздражение во взгляде лейтенанта прорезалось и что-то ещё – непонятное, но нормальное.

– Ну. ладно. – Офицер отпустил его плечи, но Николай, сработав мышцами, остался стоять, отодвинув голенями стул и медленно распрямляясь. – Пошли со мной.

Он даже не стал спрашивать особиста – куда – и вышел за ним в коридор, за дверью в который оказался скучающий давешний сержант. Спустились на этаж ниже – это оказалось первым, из чего Николай заключил, что его куда-то повезут или поведут. Старший лейтенант вышел во двор, где у входной двери, покрытой свежей зелёной краской, стоял часовой в звании, кажется, рядового, поставивший при виде их ноги вместе, но не козырнувший. На дворе, оказывается, был день – наверное, часов пять. Сержант-конвоир шёл третьим, при этом Николай, обернувшись, увидел, что тот снял короткий автомат с плеча на руку. Взгляд у него был такой же, как и у всех остальных, – мрачный и усталый.