Читаем без скачивания Планируемая история (Сборник) - Александр Зиновьев

Модель из вечной мечты

Беседа В. Большакова с А. Зиновьевым

– Я наблюдал за тем, как проходило празднование 50-летия со дня высадки союзников в Нормандии, 50-летия освобождения Парижа, за торжествами по случаю 50-й годовщины Варшавского восстания и не мог не прийти к выводу, что западная пропаганда вновь принялась переписывать историю. На этот раз тщательно уничтожается память о Советской Армии как армии-освободительнице. Коммунизм беспардонно уравнивают с фашизмом, годы социализма в странах Восточной Европы и бывших республиках СССР – с оккупацией. При этом поносят не только коммунизм, но и русский народ прежде всего. Чем, по-вашему, обусловлена цель этой кампании по уничтожению исторической памяти о Советском Союзе?

– Я думаю, что на Западе происходит преднамеренное извращение всего, что связано с коммунизмом, Советским Союзом, Россией и русскими, а также преднамеренное унижение и даже оскорбление их. Ничего подобного история человечества еще не знала в таких грандиозных масштабах. Тут переплетаются самые различные мотивы и намерения – и месть за страх от былых угроз со стороны коммунизма и Советского Союза, и желание раздуть свои заслуги за счет умаления и замалчивания вклада России и русских, и стремление скрыть свои собственные дефекты и преступления, и желание добить поверженного противника, и страх возрождения России и коммунизма, и обычная человеческая мелкость и подлость. Но самое страшное, на мой взгляд, заключается в том, что сами наши соотечественники позволяют такое глумление над собою, не реагируют на это достойным образом, унижаются, холуйствуют перед Западом. О стране и о народе судят по тем, кто их представляет. А нашу страну и наш народ представляют теперь такого рода выродки, что ожидать иного отношения не к коммунизму даже, но прежде всего к России, к русским со стороны Запада было бы нелепо. (В Германии, где я живу, мне в этом приходилось убеждаться не раз. Одно последнее публичное исполнение «Калинки» российским «Всенародно Избранным» чего стоит. Я такого позора и стыда никогда в жизни не испытывал.)

– В одной из наших с вами бесед вскоре после событий августа 1991 года вы говорили, что «история еще не сказала своего последнего слова», и выразили уверенность в том, что и коммунизм, и Советский Союз возродятся. Как сейчас у вас с этой уверенностью? Не поколебали ее событии последних трех лет в России, во всем СНГ, в мире?

– Буквально через несколько дней после августовских событий 1991 года я писал, что действия ГКЧП были законной попыткой остановить движение страны к катастрофе, а фактический путч совершили «демократы» во главе с Ельциным. У меня тогда еще не было уверенности в том, что «демократический» переворот завершился. Но уже не было уверенности и в том, что советский (коммунистический) строй возродится. Аналогично в отношении распада и возможности возрождения Советского Союза. Так что мои суждения на этот счет не были категорическими, они были проблематичными. Сейчас же я утверждаю с полной уверенностью, что коммунистический социальный строй в России и Советский Союз не возродятся в течение жизни по крайней мере двух-трех поколений, а скорее всего не возродятся в прежнем виде никогда. Всякие иллюзии на этот счет имеют лишь психологический и идеологический смысл. Уговоры и самоуговоры, что, мол, Россия воспрянет, что и не такое видали и т. п., вовсе не стимулируют людей на активную деятельность и на борьбу. Наоборот, они способствуют пассивности, надежде на то, что все образуется, сделается само собой, на историческое «авось».

– Вопрос еще и в том, кто же может на этот раз «повести народ к коммунизму». С компартиями посткоммунистического, как говорят на Западе, периода происходит много непонятного. Одни из них решительно не хотят ничего менять и практически законсервировались. Другие экспериментируют с социал-демократией, возвращаются к ней, меняя и названия прежних компартий, и свои прежние программы. Третьи остаются только формально, по названию, коммунистическими, а по сути дела трансформировались в партии левонационалистические. Это своего рода гибрид партии деголлевского типа, как во Франции, и партии социалистической. Как вы рассматриваете эти тенденции в коммунистическом движении современности? И прежде всего в России?

– Коммунистическая идеология и коммунистическое движение в той форме, какую им придал марксизм, исчерпали свою историческую роль. Практика реального коммунизма дискредитировала марксистские социальные идеалы в глазах широких масс населения, поскольку они (массы) считали реальный коммунизм воплощением этих идеалов. Марксизм как социальное учение перестал быть адекватным реальности. Достаточно, например, сказать, что радикальным образом изменилась социальная структура населения как западных, так и бывших коммунистических стран, так что рабочий класс утратил ту роль в обществе, какую он играл ранее. Партии с определенной классовой основой теперь просто невозможны. Коммунистические партии утратили свою специфику и прежде всего установку на революционное преобразование общества. А многие пункты их реформаторских программ стали общими местами. Одним словом, имеется достаточно причин для тех явлений, о которых вы говорите.

Что касается России, то коммунистические и коммунистообразные организации там возникли на развалинах КПСС, которая была скорее политико-административным явлением в рамках советской государственности, чем партией в собственном смысле слова (об этом я писал еще в семидесятые годы!). И к тому же они возникли под влиянием образцов партий Запада, как имитация их, то есть как поверхностное обезьянничанье. Все они не имеют идеологии, которая базировалась бы на научном понимании реального коммунизма. Самое большее, на что они способны в качестве именно коммунистических организаций, это на то, чтобы плодить явные или скрытые реставраторские умонастроения. А этого крайне мало для создания сильного и перспективного коммунистического движения. Устаревшая марксистская или дилетантская бесформенная идеология в сочетании с аморфностью социальной структуры населения не могут стать основой для создания серьезной коммунистической партии. А организации для завоевания голосов избирателей с целью избрания своих депутатов в органы, не имеющие фактической власти, – это пошлый фарс, а не серьезная историческая драма.

– Давайте прямо поставим вопрос: есть ли будущее у коммунизма, и если есть, то где? Во всем мире? Только в постиндустриальных высокоразвитых странах либо, наоборот, только в бедных, нищих, с трудом развивающихся? Либо только там, где еще правят, как и правили до горбачевской «перестройки», компартии?

– Чтобы ответить на ваш вопрос, надо точно определить, что такое коммунизм. Попробуйте проведите социологический опрос, и вы получите десятки различных определений. Если понимать под коммунизмом общество всеобщего благоденствия, справедливости, равенства, изобилия и т. п., то это неосуществимая утопия. И Советский Союз не был таким. Если же понимать под коммунизмом тот тип социальной организации, какой имел место в Советском Союзе, то тут требуется научная теория реального коммунизма. Без нее всякие прогнозы насчет будущего коммунизма лишены смысла. Я много работал над такой теорией. Довольно много результатов этих моих поисков приведено в моих книгах. Основываясь на том, что я уже сделал на этом направлении, я утверждаю следующее. Реальный коммунизм уже сыграл свою великую историческую роль, оказав колоссальное влияние на ход эволюции человечества. В этом смысле коммунизм вошел в плоть и кровь цивилизации, завоевав тем самым место в будущем.

Но коммунизм в том чистом, концентрированном виде, какой он имел в России до 1985 года, неповторим. Его следовало бережно хранить именно в том первозданном виде, а не реформировать страну по воле руководящих кретинов и предателей, а также по указке из-за рубежа. Но в России никогда не ценили и не берегли собственные достижения. Тут все рушилось, гнило в историческом болоте и предавалось забвению. Пройдут века, остынут страсти, на Западе потихоньку построят нечто подобное русскому коммунизму, под другими названиями и в другом обличье. Только вспомнят ли о великом историческом творчестве какого-то отсталого русского народа? Да и сохранится ли, если в обозримом будущем в России ничто не изменится, этот народ?

– В свое время вы говорили, что хотите написать «Новый коммунистический манифест». Не передумали? И если не опасаетесь, что и эти ваши идеи, мягко говоря, позаимствуют, то о чем он, к чему зовет?

– Я написал такой текст. Только теперь я сомневаюсь, стоит ли его печатать под таким названием и вообще стоит ли печатать. Но удерживает меня не то, что идеи его разворуют идейные мародеры, расплодившиеся в несметном количестве в России (я к этому давно привык), а то, что я не вижу в России людей, которые ухватились бы за идеи этого «манифеста» и сделали бы их делом своей жизни.