Читаем без скачивания Ржевский. Том 5 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кроме сорокалетней кошёлки были и другие. — Хладнокровно напомнила её кузина Наталья. — и если б только один раз! Настя б его ещё простила. Но там же целый строй.
Глава 15
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
— Кстати, мысли у пенсионера тоже интересные. — Ни к кому не обращаясь, заметила Наджиб.
— Какие⁈ — аль-Футаим вспыхнула нездоровым интересом.
— А чего ты так завелась? Старый козёл заинтересовал? — хмуро поинтересовалась Виктория Барсукова.
— Как личность — несомненно, — уверенно заявила принцесса. — Есть в нём и что понаблюдать, и что осмыслить. Для будущей жизни полезного.
— В этом старом…⁈
— В нём, — подтвердила Далия. — Другое дело, что отрицательные примеры — особенные примеры. Их надо уметь переваривать, — она перестала изображать серьёзное лицо и заухмылялась.
— Так о чём старый козёл думает? — рыжая Наталья, маг огня, посмотрела на несостоявшегося родственника ещё более угрюмо, чем сестра.
— Чтоб его мысли видеть, менталистом быть не надо, — фыркнула аль-Футаим, опережая двойняшку. — Достаточно за физиономией пару минут понаблюдать.
— Я вот смотрю — и ничего на этой роже не наблюдаю. — Холодно заметила сисястая Виктория.
— Невербалка, — качнула головой принцесса. — Ты не изучала, расшифровывать не умеешь. А дед между тем с удовольствием пялится на нас. Разглядывает в самых интересных ракурсах, преимущественно сзади и нагнувшись — и что-то там романтичное себе фантазирует.
Брови сестёр Барсуковых стремительно поползли вверх, а головы синхронно развернулись в сторону однофамильца.
Трофим Ржевский открыл глаза, словно у него работал какой-то локатор. Выдав радостную улыбку, он помахал рукой соотечественницам:
— Не правда ли, чудесная сегодня погода⁈ Не хотите ли пройти в избу?
— Зачем? — мрачно уточнила Наталья.
Виктория почти одновременно с сестрой спросила то же самое, но другими словами. Не настолько цензурными.
— Поговорить о проблемах эскапизма во французской философии середины прошлого века не желаете? — Светлые глаза деда были преисполнены незамутнённой чистоты и наивности. — А то басурман в имение набежало, даже о поэзии с соотечественниками словом не перекинешься! — пожаловался он с пречестным видом. — Только вы, родные души, рядом и остались! Опять же, Анастасии родственницы; может и посоветуете, как дальше жить.
— Да ты, старче, не унываешь, — безэмоционально бросила менталистка. — Судя по твоим устремлениям.
— Я, пожалуй, не буду уточнять, какие именно поэзии он с вами в избе разводить собрался, — аль-Футаим откровенно изучала старика тем взглядом, которым учёный исследует новый экспонат.
— Да что там уточнять! — Наджиб, пожалуй, впервые в жизни поймала себя на том, что они с близнецом поменялись местами. — Он разные позы представляет, причём, г-хм, как бы тут поделикатнее, весьма затейливые! С точки зрения физики процесса, — словосочетание, подцепленное у опекуна, пришлось кстати.
Теперь деликатничала Далия, а Мадина резала откровенно в лоб и не подбирала слов.
— Это у тебя из-за Ржевского смещение в мозгах, а-хах, — разумеется, принцесса уловила отклонение подруги от стандартного амплуа и не преминула попрыгать на больной мозоли. — Тебе грустновато, вот ты и наплевала на тактичность, да? — Далия участливо захлопала ресничками.
Наджиб, не говоря ни слова, махнула кулаком в направлении чужой головы. Правда, не на бусте, потому не попала.
Аль-Футаим словно ожидала. Технично пронырнув под чужим ударом, она показала язык, качнулась вперёд и похлопала менталистку по темени:
— Не попало, не попала, не попала! Бе-бе-бе! — и показала язык.
Ей было весело, поскольку именно для неё никаких причин огорчаться не просматривалось даже в самой далекой перспективе. А наблюдать за любым из присутствующих было интереснее, чем сидеть в ином театре.
— Убью. — Пообещала Наджиб без тени иронии, изготавливаясь для следующего удара профессионально и бросая на себя буст.
Принцесса расчётливо завизжала ультразвуком, как будто её резали живьём, и изобразила крайнюю степень тревоги:
— Помогите! — она старалась, чтобы сцена смотрелась как можно более гротескно.
Аль-Футаим даже принялась бежать с высоким подниманием бедра. На месте. Старательно хекая и аккуратно работая локтями вперёд-назад.
Кузинам Барсуковым спектакль понравился. Магессы мгновенно позабыли про однофамильца-родственника и принялись аплодировать, подбивая обитательниц залива на продолжение.
— Ату её! Ату!
— Ты чё, не видишь, что она издевается⁈
Сёстры Норимацу переводили озадаченные взгляды с близнеца на близнеца и ничего не говорили.
Трофим Ржевский, выпав из фокуса женского внимания, огорчился и прокашлялся, пытаясь это внимание вернуть обратно:
— Наталья, Виктория! Так что, пойдёмте?
Он даже затеял подниматься из кресла-качалки.
Видимо, от долгого сидения в неподвижном положении возрастные суставы утратили подвижность. Требовалась разминка.
Ржевский-Барсуков чуть покряхтел, напрягся лицом и следующие пять секунд медленно распрямлял позвоночник. Заняв наконец вертикальное положение, он прислушался к себе и довольно вздел вверх указательный палец:
— О как! — в его глазах заплескалась радость заслуженной победы над собой.
— Он вас поиметь хочет, — без перехода вздохнула Наджиб, обращаясь к княжнам Барсуковым. — В голове целую операцию распланировал. Какое-то время колебался — девки внука — но совесть и ответственность долго против кое-каких устремлений не продержались.
Лица боевых магесс, ещё только что весёлые, молниеносно стали недобрыми:
— Точно?
Менталистка фыркнула и полыхнула с ладони язычком плазмы. Затем добавила:
— Кстати, с таким вот придурковатым выражением лица этот добрый дедушка обычно и мечтает о том самом. И за разговорами нашими он следит внимательно, слух на удивление позволяет. Правда, понимает лишь по-русски.
Две Норимацу и одна Накасонэ, переглянувшись, оживились и залопотали по-японски. То и дело взрываясь каскадами хохота, они явно находили ситуацию исключительно комичной и нисколько — напрягающей.
Трофим Барсуков после фразы двойника принцессы огорчился и зримо напрягся:
— Вот поэтому ваше племя змеиное никто терпеть и не может! Вот чего ты лезешь, куда никто не просит, а⁈
— Пха-ха-ха-ха-ха, он искренне до последнего момента надеялся, что вы ему дадите! — жизнерадостная аль-Футаим как обычно и в мыслях не держала соврать или даже просто промолчать, сглаживая углы. — Главное, думал он, создать правильные условия!
— Какие? — Виктория Барсукова помрачнела сильнее.
— У него была идея на три этапа, в результате которых вы под влиянием алкоголя в его избе наедине должны начать ему сочувствовать, пха-ха-ха-ха-ха! Какой энергичный дедушка, однако, — заметила самая молодая монарх в истории Залива в три присеста между приступами хохота.
— Не сметь меня оскорблять в моём доме! — Трофим Барсуков не придумал ничего лучше чем с пафосом ещё раз вздеть вверх указательный палец.
— Вообще-то, формально говоря, вашего тут ничего нет, — спокойно заметила только что присоединившаяся к компании Шу Норимацу.
Рабочие углубляли котлован внутри выделенного суб-участка, у неё образовалась временная пауза.
Старик нервно стрельнул взглядом уже в её сторону.
— Вон та часть — моя. Эта — Дмитрия. Возможно, каким-то образом вам что-то и можно выделить обратно, — продолжила японка невозмутимо. — Но на текущий момент увы: вы в гостях, это всё не ваше. Извините за правду, но в моей семье тоже никогда не врут. — Она припомнила родителей и поправилась. — Кроме некоторых бесчестных тварей.
Губы Ржевского-Барсукова задрожали, как будто он принялся лихорадочно подбирать подходящий ответ.
Наджиб без слов подняла вверх большой палец и похлопала Шу по плечу.
— В своём амплуа, — зашла на третий круг исторического смеха аль-Футаим, хлопая японку по другой руке. — Впрочем, звёзды не меняют своих орбит. Чмок! — она звонко впечатала губы в лоб азиатки.
Барсуковы, кузины Норимацу и Накасонэ с любопытством ожидали продолжения.
— Если всё сказанное — правда, то вы ведёте себя непорядочно, Трофим-сан. — Шу не была бы собой, скажи она что-нибудь другое либо промолчи. — Вы не можете посягать на женщин Дмитрия. Если в вашем возрасте вы не понимаете элементарного, боюсь, свою долгую и без сомнения насыщенную жизнь вы прожили зря. — Она смотрела на старика непреклонно и с нескрываемой жалостью.
Аль-Футаим зачем-то оглянулась по сторонам, но не нашла желаемого. Тогда Далия уселась задом прямо на траву, уперлась локтем в колено, ладонью — в лоб, и мелко затряслась, словно от мышечных судорог.
Время от времени она всхлипывала, размазывала по лицу слёзы, выбрасывала вверх большой палец, но смотрела старательно вниз (то и дело захлёбываясь от очередного приступа смеха).
— Ей хорошо. Её Величеству всё нравится. Ей интересно, — мрачно прокомментировала в сторону Наджиб.
Японкам, в отличие от княгинь, передалось настроение принцессы.
— Давай, дед, жги дальше, — с недобрым выражением лица бросила Виктория, зачем-то разминая пальцы.
— Эй, чего удумала⁈ — молниеносно всполошился Ржевский.
— Не отвлекайся, думай дальше, — хмуро
