Читаем без скачивания Великая Мечта - Андрей Рубанов

Мрачный и торжественный – дурак дураком – несостоявшийся создатель недвижимости добыл из портфеля пластиковый мешок и нервными движениями пораженца стал сметать в хрустящий черный зев всевозможные канцелярские мелочи. То, чем деловые люди обставляют свой быт. Скрепки, склейки, фломастеры, дыроколы, калькуляторы, подстаканники, зажимы, скоросшиватели, папочки, блокнотики, календарики, точилки для карандашей, и сами карандаши, и маркеры, и авторучки, и пепельницы, и ножницы, и линейки, и штемпельные подушечки, и сами штемпели – «оплачено», «отгружено», «принято», «выдано», «оприходовано», «аннулировано» – и бланки, и квитанции, и накладные, и ордера, и особые книжицы для хранения визитных карточек, и полиэтиленовые файлы, и бумажные конверты, и еще десять тысяч приспособ, всегда необходимых предпринимателю, если он знает, что предпринимать.

Вышеупомянутый канцбум когда-то закупался с двумя целями. Во-первых, для удобства работы, во-вторых – чтобы клиенты-покупатели легче расставались со своими деньгами. Вы приходите в офис – в мою контору – и видите, что все тут оборудовано по первому разряду. Вы видите, что даже скрепки позолоченные. Вы видите, что всякая мелочь продумана и возведена в абсолют. Вы наблюдаете идеальный бизнес как таковой. Пальцы манагеров порхают над клавиатурами ультрасовременных компьютеров, и интимно клацают степлеры, сжимая в единое целое многостраничные контракты, кажинный не иначе как на миллион баксов ассигнациями. Вы видите процветание в чистом виде. И тогда вы достаете из кармана свои деньги, кладете на стол и произносите:

– Возьмите и мои, пожалуйста.

...Не прошло и пяти минут, как появился наименее желательный мне гость. Комендант здания Хабибуллин. Сборщик арендной платы. Отставной полковник милиции, изо всех сил играющий роль отставного военного. Застегнут на все пуговицы, узел галстука подпирает кадык, обильно подернутый мягким жиром уроженца заволжских степей.

Его я довольно быстро понял. Вояки, пусть и отставные, смотрят открыто и честно. Словно в переносицу верховного главнокомандующего. Или в лицо своей горячей самурайской смерти. Комендант же имел взгляд типичного правоохранителя. Скользяще-шарящий, вроде бы бесцельный, но в реальности очень прицельный. В целом – неприятный.

Впрочем, и он меня разгадал. Так и не поверил, что вечно куда-то спешащий малый в возрасте едва за тридцать с хаотической мимикой неврастеника есть хозяин капитального строительства. Не исключено, что он даже проверил меня, через бывших коллег, по милицейским архивам. И выяснил, что я – судим. И подозревал как афериста.

Однажды мы с ним пропустили пару рюмок, на новогодних праздниках. Но и под хмельком зрачки коменданта, полуприкрытые тяжелыми татарскими веками, оставались недружелюбны. Липкие чупа-чупсы.

– Меняешь дислокацию? – невинно осведомился бывший полковник.

– Так точно.

– Прогорел?

– Вроде того. Пердячим паром серьезное дело не делают.

– А должок по аренде?

– Погашу в ближайшие дни.

– Ответ неверный, – твердо выдал комендант и насупился. – По договору срок у тебя истек два дня назад. Я дам тебе еще один, третий день. Деньги нужны завтра.

– Значит, они будут завтра.

– Поверю. Но учти: пока не рассчитаешься, оргтехнику и мебель выносить не разрешу. Должок надо отдавать. Сам знаешь – эти деньги не твои и не мои; их надо вернуть.

Мне невыносимо захотелось рвануть застежку портфеля, достать пачку бабла и немедленно отдать все до последней копейки – на, забирай и проваливай! – но я привычно сдержался. За пятнадцать лет коммерческой практики я хорошо научился изображать нищего. Правило здесь одно: изображай последовательно и до упора.

Внезапно Хабибуллин резко смягчил складки желтовато-серой мордахи и исполнил сочувственную улыбку.

– Молодежь... – отеческим тоном выскочило из мордахи. – Все спешите, все хотите разбогатеть в пять минут. Нет бы сидеть тихо и дело делать с девяти до шести... Пойдем уже. Я тебе и мешки твои помогу донести...

– Спасибо. Сам справлюсь.

– Ответ неверный. Сказал – помогу, значит – помогу. Он потянул пластиковую емкость. Нечто вывалилось и жалко хрустнуло. Я едва не заорал от ярости. Портрет Юры ударился об пол. Тонкое стекло осыпалось острыми треугольниками.

– Незадача, – мирно констатировал комендант. – А рамочка в целости... Твой любимый актер?

– Старый друг. Погиб пятнадцать лет назад. Ненавязчиво-ментовский прищур стал навязчиво-ментовским.

– Деньги надо внести завтра.

– Вас понял.

– Сам знаешь – они не твои и не мои...

– ...и их надо вернуть.

– Уловил. Пойдем, доведу до выхода. Икону не забудь...

Сейчас он еще и ее уронит! – подумал я. Поспешно подхватил образок Казанской Божией Матери и бережно сунул в карман пальто. Нехристи, да еще бывшему менту, нечего зырить на мою икону. Она в трех тюрьмах намолена.

Здание не новое, но облагорожено хорошим ремонтом. Специализированный офисный центр. Панорамное остекление, центральное кондиционирование, электронная пропускная система, скоростные бесшумные лифты. Везде хай-тек. Проходя по здешним коридорам, где звуки шагов ненавязчиво амортизируются коврами, а гнилой твой похмельный выдох ненавязчиво уносится прочь токами высокомощной вентиляции, а перекошенная твоя серая морда еще более ненавязчиво отражается в зеркальных плоскостях стен, вежливо и небрежно раскланиваясь со знакомыми – хорошо выбритыми мужчинами в костюмах тонкой аристократической полоски, а также с женщинами в белоснежных, невыносимо сексуальных блузочках с глубоким вырезом, где непременно виден старт грудной ложбинки, а в самом интересном месте обязательно помещено сердечко золотого, а то и с камешком, кулончика, – протыкая злым собою весь этот улыбчивый, нейтрально-доброжелательный, в полный рост процветающий, стопроцентно толерантный русский капитализм, ты вроде бы готов причислить себя сюда же, к сонму этих морально устойчивых, невыносимо адекватных, калькулирующих личные дивиденды особей обоих полов. Но у тебя не получается.

Кулончики, юбочки чуть выше колен, платочки в нагрудных карманах и поджаренные в соляриях лицевые покровы тебя не обманывают. Ты видишь другое. Нервных, жадных, хитрых, лицемерных мужчин, строящих жизнь по американскому лекалу. Переутомленных матерей-одиночек, чьи сиськи есть единственный капитал. Испитых боссов средней руки. Жилистых мошенников. Случайных засранцев, попавших в струю. Содержанок, трудоустроенных покровителями. Магистров дачи взяток и получения откатов, а также посредничества при даче взяток и получении откатов. Это пародия на все сразу, понимаешь ты, подхватываешь вещички и валишь отсюда на хуй.

Сбежать, исчезнуть, оставить вас. К черту ваши деньги. Бегайте, суетитесь, считайте плюс и минус. Я-то знаю, что плюс на минус дает не плюс, а ноль. Не будьте, блядь, нулями, будьте людьми...

– Не унывай, – приказал Хабибуллин, нажимая коротким большим пальцем кнопку лифта. – Моя визитка у тебя есть. Если помощь нужна – звони. Но в первую очередь – про деньги не забудь.

Я разозлился и почти выкрикнул:

– Сказал же: бабло будет! Значит – будет!

Многим – и мне в том числе – было доподлинно известно, что кресло под комендантом здорово шатается. Подвластное ему королевство – девятиэтажный билдинг, когда-то принадлежавший всесильному Госплану, в первые годы перестройки проданный бывшим сотрудникам Госплана и первоклассно отремонтированный на бывшие деньги Госплана – представлял собой, как все подобные офисные центры, большую и вполне самодостаточную систему со своим гаражом, магазином, цирюльней и рестораном, где я, как ежедневно выпивающий человек, здоровался за руку с барменом и имел кредит (нехарактерный случай – в моем городе почему-то редко наливают в кредит). Вышло так, что однажды ресторан закрыли для банкета. Праздновался юбилей одного из друзей Хабибуллина. Или, возможно, присвоение очередного воинского звания. В тот вечер не менее тридцати офицеров милиции, почему-то без жен и подруг, в званиях от капитана до целого полковника, почти все в цивильном, но некоторые при оружии, гуляли допоздна, выпивая за большие звезды, удачу, погибших друзей, здоровье и отсутствующих женщин. Бармен повел себя правильно, и с ним захотели подружиться сначала майор, потом два или три капитана, потом полковник – дальше объективно мало пьющий чувак просто сбился со счета. Когда спиртное практически иссякло, что неудивительно (тридцать офицеров, ни одной дамы), пьяный в дым целовальник отправился в отдаленную кладовую. Вышел в коридор и обнаружил отряд плечистых воинов в масках и с полной боевой выкладкой. Большие люди гуляют сегодня, смекнул бармен, раз у них такая охрана...

– Что, парни, – посочувствовал он, – начальство ваше, значит, гуляет, а вам, бедолагам, даже выпить не поднесли? Вот вам бутылка водки! Отдыхайте! Делайте все красиво!