Читаем без скачивания Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

Сигаретами, котелками и шинелями румыны запаслись с лихвой – подготовка к плену у них была поставлена неплохо. На аккуратных рядовых представителей СМЕРШ пленные посматривали с уважением, а вот на местных конвойных пехотинцев косились с удивлением и даже некоторым ужасом. Выглядела наша «махра» истинно по-траншейному – максимальной степени ободранности.

– И что эти мамалыжники? – с тоской спросил Андрюха. – Все то же твердят?

– Не знают они Бэлашэ. Черт их поймет, не могли же все сговориться.

– Вот и я говорю: не могли! – обрадовался шофер. – Пойдем, Тимка, начальству доложим. Что-то тут напутано с этим майором. Кто-то нас дезинформировал, вот!

Андрюха был известный болтун, но тут, похоже, был прав.

– Двигаем к штабу, по пути еще уточним, – решил боец Лавренко.

Уточнить ничего особо не получилось. Румыны начали обустраиваться, майоров вспоминать не жаждали, больше спрашивали, будут ли пленных кормить. Дело было плохо: видимо, рядовой Лавренко доверие старшего лейтенанта совершенно не оправдывал. Да и как тут нормально расспросишь в толпе? Несколько раз Тимофей перехватывал недобрые взгляды в спину. Имелись тут враги упорные, истинно фашистские. Тот вон сидит, а шинель рядового явно с чужого плеча. Такими бы всерьез заняться, хотя вряд ли эти гады именно по поводу майора Бэлашэ что-то знают.

Взгляды в спину порядком нервировали, а тут еще обнаружилось, что какой-то мордатый старшина-аджюдан[13] вроде как случайно двигается сквозь толпу параллельно им, но не подходит. И кто знает, что у него в мешке: по объему там автомат и дюжину гранат запросто можно припрятать. Хотя скорее продуктами запасся, вон банки выпирают.

Тимофей резко свернул, едва не снес раззяву-Андрея и встал перед упитанным аджюданом.

– Что-то сказать хотите, господин старшина?

– А… господин гвардеец, я хотел узнать насчет обеда…

Мордатый усиленно дергал глазом. Боится своих, ловкач.

– Пойдемте с нами, спросите у повара, – сказал Тимофей.

Пошли между солдат. Андрюха, бормоча нехорошее, шел сзади.

– Я служил в… – заговорщическим шепотом сообщил аджюдан, – и много знаю по долгу службы.

Тимофей кивнул. В каком подразделении служил ушлый старшина, было не совсем понятно, что-то финансово-бухгалтерское, но нюансов армейского румынского языка боец Лавренко не знал.

– Накануне этого ужаса, – продолжал шептать жутко осведомленный румын, – поступил приказ принять на… – вновь непонятное слово, какой-то вид довольствия, очевидно, – двух прикомандированных офицеров. Один из них значился майором Бэлашэ. Я очень хорошо запомнил эту фамилию, господин гвардеец.

– Это вы правильно сделали, что запомнили. И куда девался этот майор? – затаив дыхание, спросил Тимофей.

– Но он же не успел доехать до штаба дивизии! Русские слишком быстро наступали.

– Да, вот с этим наши погорячились, нужно было дождаться прибытия. Пойдемте, аджюдан, повторите нашему командованию.

– А, господин гвардеец…

– Вам зачтется! – заверил Тимофей.

Навстречу, порыкивая на пленных, пробивался сержант Торчок, румыны немедля давали дорогу. Выглядел Павло Захарович весьма сердитым.

– Отож ищу вас, ищу. Велено немедля собраться…

– Мы нашли аджюдана, он о том майоре знает.

– Що вы нашли? – удивился сержант. – Ну, все одно, швыдче давайте.

Старший лейтенант Земляков ждал у машины и пил что-то из красивого стакана.

– Собираемся. Нет здесь этого поганого майора. Накладка вышла.

– Вот и аджюдан говорит: не успел доехать тот майор.

– Точно, не успел. – Земляков сунул стакан шоферу и нацелил взгляд поверх окуляров очков на вздрогнувшего румына. – Ну-ка…

Тимофей переводил. Как оказалось, командир группы умел ставить вопросы по существу и недурно знал структуру румынских штабов. Вытянувшийся во фрунт старшина-аджюдан отвечал и ел глазами начальство.

Земляков на миг прервал допрос и неожиданно попросил у подчиненных закурить. Удивленный Тимофей свернул цигарку, дал прикурить. Тут командир едва слышно шепнул:

– Тут внимательнее, Лавренко. Откуда был командирован майор Бэлашэ – это самое важное. Если почуешь, что юлит аджюдан или для собственной значимости привирает, сразу дай знать.

– Понял.

Румын короткого разговора, видимо, не слышал: сержант Торчок очень вовремя взялся втолковывать пленному, что у Антонеску шансов на победу вообще не имелось. Продолжили допрос по существу. Пленный весьма уверенно сообщил, что майора переводили из 2-й отдельной саперно-крепостной роты.

Земляков смотрел вопросительно.

– Ничего такого, гладко, – кратко сказал Тимофей.

– Вижу. Павло Захарович, пленного – к коменданту. Скажешь, что сотрудничал мордатый, но, может, еще пригодится. Пусть присмотрят. Меня сейчас не трогать, – скомандовал Земляков. – Чапай думать будет.

Сержант повел пленного, Тимофей с водителем отошли в сторону. Старший лейтенант сидел в машине и не столько думал, сколько быстро и внимательно просматривал записи в своем блокноте.

– Во проняло, даже не докурил командир, пальцы обжег, – прошептал Андрюха. – Они, между прочим, знающего офицера еще раньше нас отыскали. Но тот капитан просто знал, что наш Бэлашэ до дивизии доехать не успел. А твой толстяк поосведомленнее. Здорово ты его углядел. Как прыгнешь!

– Ну да. Толку-то. Тут вопросы сложные.

Тимофей точно знал, что группа не преуспела. Раз нет здесь майора, значит, и ехали напрасно, только бензин жгли, время тратили и людей отвлекали. Бывают неудачи у контрразведки. Сейчас старший лейтенант пытается оправдание найти и хоть что-то полезное придумать. Кстати, Земляков еще недавно курил, и не особо культурный табак, привычка дымить есть. Наверное, после ранения курить доктора запретили, он и бросил.

Командир группы выпрыгнул из кузова, обошел машину и вдумчиво, длинно и интернационально выругался – гавкающие немецкие ругательства и мат в плотной интернациональной смеси звучали доходчиво.

– Где Торчок?

– Здеся я! – немедля откликнулся подошедший сержант.

– Отож едем и поспешаем, – скомандовал командир группы. – Можем успеть, есть шансец.

– А курс? – уточнил Торчок.

– В штабдив, это километров десять. У них ближайшая толковая связь. Далее по обстоятельствам. Андрей, твою… Мы уже стартовать должны!

Дальше пошло уж так прытко, что Тимофей и удивляться не успевал. Промчались к другому селу. У затора на перекрестке командир встал в кабине, заорал и так явственно грозил автоматом, что живо рассосалось. Подкатили к хатам. Штаб дивизии тут не особенно разворачивался, явно собирались двинуться дальше.

Земляков скомандовал:

– С автоматами за мной! Морды грозные!

Группа почти ворвалась в большую хату. Здесь старший лейтенант размахивал не оружием, а куда более грозным удостоверением. Сержант Торчок и Тимофей торчали за спиной, держа автоматы на груди. У двух полковников глаза на лоб полезли от такого нахальства, но, прорвавшись к старшим, командир группы мигом сменил тон. Обращался к орденоносным начштабу и комдиву доверительно, напирая на то, что «ситуация экстренная».

Немедля вызвали шифровальщика. Вообще-то Тимофей и не знал, что в штабе такие должности имеются. Командир с шифровальщиком заперлись у радистов, бойцы группы сидели снаружи, не выпуская оружия из рук.

– Отож думал, постреляют нас с переляку, – качая головой, пробормотал Торчок.

– Так вы же и напугали: вон, щетина дыбом, из-под бровей так и зыркаете, – пояснил Тимофей.

– Що, опять? – поскреб подбородок сержант. – От же, вновь на вид поставят. Но воздействие-то я даю чи нет?

Штабной народ, действительно, близко старался не подходить, квадратный сержант-контрразведчик внушал серьезные опасения. Наверное, вот так истинный смершевец и должен выглядеть, прямо хоть страшные сказки про него рассказывай. А то берут болтунов вроде Андрюхи – дискредитирует насмерть.