Читаем без скачивания Ларец с опасным сюрпризом - Евгений Сухов

Их первая встреча состоялась в гостинице «Ноблесс», в которой любили останавливаться разные знаменитости, посещавшие провинциальную Москву. Не стал исключением и старец Григорий, заняв огромную комнату на третьем этаже.

Княгиня Раевская подошла, как и было условлено, в шесть часов вечера. И была несказанно удивлена, когда увидела, что комната переполнена девицами и женщинами, среди которых она увидела немало своих приятельниц.

Среди женщин огромной горой возвышался Распутин. Вида он был простоватого, с широкими плечами и длинной, до середины груди, рыжеватой бородой. Две дамы, в одной из которых она узнала свою старинную знакомую Анну Лаптинскую, сидели подле его ног, положив узкие ладони на его колени.

– Присаживайся, милая, – негромко произнес Григорий, указывая на место рядом с собой, едва поймав серо-голубыми глазами ее робкий взгляд; вне всякого сомнения, он обладал гипнотической силой и при желании мог влюбить в себя даже самую недоступную женщину.

Еще через несколько минут непринужденной беседы Раевская поняла, что прежняя предвзятость по отношению к старцу вдруг разом куда-то улетучилась, оставив место лишь светлому чувству. Возможно, именно это и называется любовью с первого взгляда.

Время проводили просто, вели беседы на богословские темы, в которых Распутин был сведущ и мог рассуждать часами, имея собственный взгляд на некоторые значимые вещи. Старец рассказывал о своем паломничестве по святым местам, а еще пили чай с малиновым вареньем. Гости разошлись далеко за полночь, и когда княгиня Раевская уже переступала порог, Чернышева неожиданно попридержала ее за локоток и горячо прошептала:

– С тобой хочет переговорить старец. Ты ему понравилась.

Анастасия часто вспоминала ту дрожь, которая вдруг разом разошлась по ее телу от произнесенных слов. Повернувшись, она увидела обращенный на нее взгляд Григория, прожигавший буквально насквозь.

– Подойди ко мне, – негромко и ласково обронил старец.

Уже всецело подчиненная его воле, Раевская медленно приблизилась, понимая, что у нее не хватит ни духовных, ни физических сил противостоять тому наваждению, что нежданно укрыло ее с головой. Сейчас, оставаясь с Григорием наедине, она почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой. Старец положил свои руки ей на плечи. Его ладони оказались жаркими, тепло от них медленно распространилось по всему ее телу. Неожиданно для себя самой Анастасия взяла его пальцы в свои ладони и притронулась губами к сухой смуглой коже.

– Полно, полно, – примирительно проговорил Григорий.

– Я не знаю, что со мной происходит, – неожиданно произнесла княгиня. – Мне очень хорошо, со мной никогда не было такого прежде, – лепетала она, опасаясь оторвать взгляд от серо-голубых глаз Распутина, а вдруг снизошедшее волшебство столь же стремительно растает, как и явилось.

– Я тебе верю, княгиня, – столь же спокойным голосом отвечал старец, – так бывает.

Анастасия понимала, что всецело находится во власти этого могучего, грубоватого человека, так не похожего на всех тех, с которыми ей приходилось встречаться прежде, и оттого еще более притягательного. Распутин ведал о своей абсолютной власти над женщиной и не спешил торопить неизбежное. Смотрел на нее то с нежностью, с какой отец посматривает на свою дочь, то с жадностью, с какой истомленный путник взирает на бездонный колодец.

– У тебя мягкие и теплые руки, – произнесла Раевская, чувствуя, как обжигающий жар распространяется по всему телу, отчего внизу живота образовалась сладкая истома.

– Это благодать Божия.

Ладони Григория мягко скользнули по ее предплечьям, после чего бережно притронулись к набухшей груди, отчего ей совершенно не было стыдно. Не имелось ни желания, ни сил оттолкнуть его красивую руку с длинными тонкими пальцами. От них исходили сладость и нега, которую Раевская не испытывала прежде. Ноги подкашивались, не хватало сил сделать даже шаг. Видно, угадав состояние княгини, Григорий легко подхватил Анастасию на руки и понес в спальню. Аккуратно, как если бы опасался, что княгиня может расколоться на куски, он положил женщину на мягкую постель, некоторое время стоял над ней склоненный, и Раевская жадно всматривалась в его смуглую кожу, неряшливо стриженную бороду, в ребячью улыбку с крепкими белоснежными зубами. Распутин был привлекателен как мужчина. Но даже не это было главное: в нем ощущалась какая-то сила, природу которой познать было невозможно. Кто же он: дьявол во плоти или все-таки святой старец?

– Что мне теперь делать?

– Ничего не нужно, княгиня, – просто отвечал Распутин. – Будь собой. Я сделаю все сам.

Он уверенно развязал тесемки, сдерживающие платье, и аккуратно стянул…

Никогда прежде Анастасия не испытывала ничего похожего. Если и существовала благодать, то она должна быть именно таковой. На какое-то время женщина перестала ощущать свое тело, как если бы растворилась в Григории без остатка. И только приоткрыв глаза, увидела перед собой его узкое изможденное лицо с длинными волосами, зачесанными на срединный пробор, и взлохмаченную бороду с тонкими серебристыми нитями.

– Господи, что это было? – негромко произнесла княгиня, почувствовав, что простыня под ней отсырела от пота.

– Благодать Божия, – повторил Распутин, откидываясь на спину. – А ты сейчас поспи часок, княгиня. Оно в самый раз будет.

Более не сказав ни слова, старец погрузился в тихий спокойный сон. Приподнявшись, Раевская всматривалась в его простоватое лицо, казавшееся в эту минуту необыкновенно чувственным и красивым, в его прикрытые глаза, оттого лишенные прежней силы. А еще через минуту она уснула с осознанием полнейшего счастья.

…В последнюю их встречу княгиня пригласила к себе Григория в гости. Визит, запланированный на недолгие два часа, растянулся на трое суток. Распутин покидал дом ненадолго, чтобы помолиться у стоявшей неподалеку церквушки, благословить собравшихся, подходивших во множестве к дому, и вновь прятался за крепкой дубовой дверью.

Три отведенных дня, поначалу казавшиеся ей бездной времени, вдруг превратились в один счастливый миг. Распутин, собравшись накануне, поглядывал на часы, ожидая обещанного экипажа. Повинуясь порыву, княгиня подошла к старцу и обхватила его гибкими руками за шею.

– Скажи, что любишь меня, – вдруг потребовала она.

Распутин, обхватив молодую женщину за талию, посмотрел на нее сверху вниз.

– Красивая ты, Настя… – Поправив на ее лице локон, сползающий на лоб, добавил: – Разные у меня бабы были. По молодости развратничал я, но чтобы вот такие, как ты, – не доводилось. Как же можно не любить такую красу?

– Почему же ты тогда уходишь?

– Не могу остаться, в Петербург надобно. Наследнику без меня тяжко придется.

– Может, уедешь завтра?

– Эх, краса ты моя ненаглядная, – отчего-то тяжко вздохнул Григорий. И вновь в его глазах полыхнул огонь, который так притягивал и волновал. – Вот не станет меня, как же ты тогда без меня будешь?

– О чем ты таком говоришь? – переполошилась княгиня.

– На душе у меня скверно.

– Я приеду к тебе.

– Приедешь, говоришь… Хм, может, оно и к лучшему. Знаешь, какой сегодня день? – неожиданно спросил Распутин.

– Четверг.

– Хм… Оно, конечно, верно. А только сегодня двенадцатое ноября, день твоего ангела. Вот возьми от меня подарочек, – открыв котомку, он вытащил из нее резную шкатулка из красного дерева. В ней было пасхальное яйцо. – Держи, чего же ты?

– Боже, какая прелесть! – невольно вырвалось у Раевской. – Это же яйцо Фаберже.

– Оно самое, княгиня, – довольно протянул Распутин.

– Откуда оно у тебя?

– Безделица! Государь пожаловал, – отмахнулся старец. – Только оно мне как-то без надобности. Даже не знаю, что с ним и делать-то. Теперь вижу, что пригодилось.

Княгиня восторженно рассматривала пасхальное яйцо, сверкавшее множеством драгоценных камней.

– Оно же стоит огромных денег, – подняла Раевская удивленные глаза на Распутина.

– О цене я как-то у государя не спрашивал, – пожал плечами старец, – а вот вещица и в самом деле презабавная. Ты глянь вовнутрь-то, – подсказал Распутин. – Там сюрпризец крохотный имеется.

Открыв яичко, Анастасия увидела крохотную золотую коляску, в которой находился младенец с очертаниями царевича Алексея.

– Ой, какое чудо! Я никогда не видела ничего похожего.

– Пойду я, Настя. Поезд скоро уходит. Он ждать не станет.

– Гриша, у меня к тебе просьба, – неожиданно дрогнувшим голосом произнесла Анастасия.

– Это какая же? – удивленно проговорил Распутин, задержав на княгине пытливый взгляд.

– Сфотографируемся на память.

– Эко что придумала, – неодобрительно покачал головой старец. – Где же сейчас фотомастера искать? В дорогу собрался, не самое подходящее времечко…

– Тебе не стоит беспокоиться, – нежно коснулась его плеча Анастасия. – Я уже все придумала… Арон Давидович! – выкрикнула женщина.