Читаем без скачивания Ларец с опасным сюрпризом - Евгений Сухов

– Сфотографируемся на память.

– Эко что придумала, – неодобрительно покачал головой старец. – Где же сейчас фотомастера искать? В дорогу собрался, не самое подходящее времечко…

– Тебе не стоит беспокоиться, – нежно коснулась его плеча Анастасия. – Я уже все придумала… Арон Давидович! – выкрикнула женщина.

Из соседней комнаты с громоздким фотоаппаратом, закрепленным на треноге, вышел седой фотограф с гладко выбритым лицом и пышными большими бакенбардами.

– К вашим услугам, княгиня.

– Ну что же с тобой поделаешь, – неодобрительно закачал головой Распутин. – Где вставать-то?

– Вот сюда, Григорий Ефимович, – вошел в привычную роль фотограф, – к фикусу, да и света у окна поболе будет, – поставил он старца рядом с комодом.

Установив треногу, Арон Давидович, спрятавшись под черную непроницаемую материю, подправил резкость и почти взмолился:

– Вы бы не шевелились, Григорий Ефимович. Техника чуткая, кадр испортить можно.

– А только Божьему слову и фотокамера подвластна, – заверил Григорий Распутин, благословляя спрятавшегося под ширму фотографа.

Вспыхнувший магний ослепил Распутина в тот самый момент, когда он поднял руку со сложенными в щепоть пальцами.

– Эх, Григорий Ефимович, – укоризненно покачал головой фотограф. – Чего же вы руку-то подняли? Теперь карточка смазанной получится.

– Не получится, – заверил Григорий Распутин. – Я Божье слово сказал… Что же дальше будет, голуба? – повернулся он к Анастасии.

– Григорий, пусть Арон Давидович снимет нас вместе.

– Как скажешь, сударыня.

– Милости прошу, – показал фотограф на тахту. – Вот сюда, пожалуйста.

Распутин послушно прошел к тахте, опустившись рядом с мягкими подушками, по другую сторону устроилась княгиня, прижавшись к старцу плечом.

– Вы бы, Григорий Ефимович, даму к себе прижали. Вот так, ручкой оно вернее будет, – посоветовал фотограф.

Распутин, едва улыбнувшись, произнес:

– Это вы чудно придумали.

Однако возражать не посмел и, теснее придвинувшись, обхватил за плечи княгиню.

– Прекрасно, – отреагировал Арон Давидович, – лучше не придумаешь. А теперь замрите… Вот так! – Он громко выдвинул затвор камеры. – Полагаю, что фотография вам понравится.

– А у меня у самого где-то фотография имеется, – пододвинул к себе котомку Григорий Распутин. – Ага, вот она! – вытащил он слегка помятый снимок. – Ежели хошь, подарю.

– Подари, Григорий! – взмолилась княгиня.

– Написать что-то надобно…

– Напиши, – протянула Раевская ручку с чернильницей.

Подумав малость, Распутин написал «Анастасии от Григория».

– Бери, княгиня. Такая же фотография у императрицы на комоде стоит. Ежели наследнику худо становится, так она ее поближе к нему подносит, вот болезнь и отступает… Ладно, пойду я, княгиня. Что-то загостился я у тебя.

Поклонившись, Григорий Распутин вышел за дверь.

Глава 12

Новодел, или Артефакт

Алексей Таранников работал в Юго-Западном округе и курировал недвижимость, что само по себе подразумевало: человек он не бедный и с многочисленными полезными связями. Собственно, так оно и было. Алексей Павлович прекрасно осознавал, что достиг своего карьерного потолка, что в его возрасте глупо претендовать на что-то большее; теперь же значительные силы уходили не на то, чтобы продвинуться по служебной лестнице, а чтобы приумножить уже накопленное состояние.

Разумеется, Алексей Павлович относился к тем дальновидным людям, что не пропускают мимо себя выгодной сделки, и внимательнейшим образом воспринимал звонки от своих прежних коллег. Через кладоискателей проходит масса самых интересных вещей. Подчас они сами не подозревают о настоящей их стоимости. Так что даже раритет можно купить по сносной цене. То, что представляло собой действительный интерес, Кощей переправлял на запад, получая за это звонкую монету, а остальное продавал среди коллекционеров, что тоже позволяло существовать вполне безбедно.

На Ленинградском направлении он имел вместительный роскошный особняк, обставленный как музей. Кроме многочисленных картин передвижников (разумеется, все подлинники), располагавшихся едва ли не во всех комнатах, в одном из залов размещалось рыцарское снаряжение. По-своему, это был золотой запас, купленный сравнительно за небольшие деньги. Но Алексей Павлович очень надеялся, что ему никогда не придется расставаться с раритетной коллекцией.

Кроме особняка, Алексей Павлович приобрел еще скромную квартиру на Спартаковской, где предпочитал проводить деловые беседы. Для переговоров в ней было все самое необходимое: небольшой стол-«книжка», четыре стула, старенький продавленный кожаный диван, три банки отличнейшего кофе, а если разговор складывался особенно задушевно, то предусматривался и дорогущий коньяк «Хеннесси». Но в этот раз беседа обещала быть простой и необременительной, а потому можно будет обойтись двумя стаканами чая и наспех порезанными бутербродами с вареной колбасой.

А еще эта квартира приобреталась для приватных встреч. Все-таки у мужчины должны быть какие-то свои маленькие секреты, в которые совершенно не обязательно посвящать дражайшую супругу…

Владлен пришел на встречу в точно назначенное время. Первое, на что обратил внимание Алексей Павлович: лицо парня выглядело напряженным, что подразумевало некоторую ценность принесенной вещи, а следовательно, более сложный диалог, чем предполагалось поначалу. Возможно, что Лозовскому даже где-то удалось прорваться в своем кладоискательстве и вместе с пуговицами от истлевших мундиров раздобыть какую-нибудь серебряную поварешку, что так ценится новоиспеченной аристократией.

– Итак, о чем пойдет разговор? – спросил Алексей Павлович, когда они разместились за столом.

– У меня есть нечто такое, что может вас очень заинтересовать, – проронил Владлен.

– Догадываюсь, – сдержанно улыбнулся Таранников, – иначе ты бы мне не позвонил. Может, кофе?

– Если вас не затруднит.

– Не затруднит… Тем более что вода уже вскипела.

Через пару минут кофе был готов. От дымящихся чашек потягивало вкусным и усиливало аппетит. Так что нарезанные бутерброды были весьма кстати.

– Значит, мой металлодетектор пригодился?

– На все сто!

– О чем пойдет речь? – по-деловому спросил Алексей Павлович, давая понять, что ценит собственное время.

– Об очень красивой и уникальной вещи. – Открыв пластиковый пакет, Лозовский вытащил из него несколько фотографий и аккуратно положил их перед Кощеем.

– Что это?

– А вы взгляните.

Взяв фотоснимки, Алексей Павлович аккуратно просмотрел каждый из них. Лозовский внимательно наблюдал за его лицом, однако оно совершенно не изменилось. Столь же аккуратно Таранников положил снимки на край стола.

– И что ты этим хочешь сказать? Что это яйцо Фаберже? Я так понимаю? – В его вопросе прозвучала откровенная ирония.

– Именно.

– Только не надо держать меня за простака, молодой человек. Я знаю все существующие яйца Фаберже. Ни одно из них не похоже на это. Скорее всего, какой-то новодел, по-другому – подделка. Меня такие вещи не интересуют.

– Вы не правы. Это самое настоящее яйцо Фаберже. Оно было подарено Николаем Вторым Распутину за то, что тот сумел остановить болезнь его сына, когда тот находился в критическом состоянии. Позже Распутин подарил яйцо своей любовнице княгине Раевской.

– У тебя имеются доказательства? – помолчав, спросил Таранников.

– Если они вам нужны, то мы их раздобудем.

– Откуда?

– Информация об этом имеется в архиве.

– Вот даже как… Почему же в таком случае это яйцо не попало в каталог?

– Вы не совсем правы, оно имеется в каталоге утерянных яиц Фаберже. Мы проверяли.

– Любопытно, я этого не знал. Отчего же тогда Николай Второй от него отказался?

– Яйцо слегка пострадало, и он не стал дарить его ни жене, ни матери.

– От этого его историческая ценность не уменьшается, – заметил Таранников. – Скорее даже наоборот… Находка далеко? Хотелось бы взглянуть.

Владлен едва улыбнулся:

– Разумеется, не со мной. Но я могу достать ее в любое время.

– Что ж, прекрасно! – воодушевился Алексей Павлович. – Итак, сколько ты хочешь за свою вещь?

Вопрос был ожидаемый. Дело дошло до кульминационного момента, осталось только сдержаться, чтобы не прыгнуть до потолка. Нужно вести себя естественно, словно едва ли не каждый день приходится приторговывать яйцами Фаберже.

Лозовский отпил крохотный глоток обжигающего кофе, чтобы не выдать распирающих чувств. Но понял, что получилось скверно, – накатившие эмоции с головой выдавали растянувшиеся уголки губ.

– Я бы хотел за такую красивую вещь достойную цену.

Пришел черед улыбаться Алексею Павловичу. А очаровывать собеседника он умел профессионально. Все-таки вести переговоры – это неотъемлемая часть его работы. Блеснув безукоризненными зубами, он произнес: