Читаем без скачивания Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант

Естественно, Копченому не раз приходилось сталкиваться с тиграми. «На рыбалке не раз их видел, а бывало, что он прямо на тропинке к нужнику сидит», — рассказывал он. О частых прогулках тигрицы в окрестностях лесозаготовки ему тоже было хорошо известно. «Я часто встречал ее по дороге в деревню. Однажды шел по дороге и вдруг вижу: впереди кто-то есть. Подошел поближе, а это она; лапища вот такенная! — Руками он показал размер. — Видно было, что она там долго уже стоит, я ей и говорю: ты меня давно поджидаешь, верно? Издалека заметила?»

Иван Дункай тоже не раз переживал подобное. «В тиграх есть что-то завораживающее, — объяснял он. — Тигрица ступает тихо-тихо, беззвучно; ты даже и не заметишь, что она рядом. Но если ей что-то не по нраву, она остановится и посмотрит тебе прямо в глаза. Это своего рода психологический поединок: кто кого переглядит? Тут главное — не драпать, потому что страх она сразу чует. Нужно медленно отступать, медленно. Особенно если это тигр с добычей или тигрица с тигрятами: она шаг, и ты шаг. Бежать нельзя. И только когда ты ушел с территории, которую она считает своей, можно пускаться наутек».

Собственно, тигры поступают так же: медленно отходят от машины, а потом, когда думают, что их уже никто не видит, бросаются бежать что есть мочи. Впрочем, Копченый невзирая на одиночество и хилое телосложение не испытывал страха. Он нашел для себя комфортную нишу в экосистеме Панчелазы. «Между нами никогда вражды не было», — заметил он, рассуждая о местных тиграх. Он жил в своем мире, тихом и спокойном, во многом руководствуясь прагматизмом из разряда комических сценок Лорела и Харди[71]. На вопрос, обсуждал ли он с Дункаем гибель Маркова, Копченый ответил: «Нет, мы об этом никогда не говорили. Он все знал и без меня, я тоже об этом знал — что тут обсуждать-то?»

Нападения тигров со смертельным исходом в России случаются нечасто, и до гибели Маркова Трушу лишь однажды пришлось расследовать подобный случай. По большей части работа в инспекции «Тигр» предполагала расследование случаев браконьерства и составления соответствующих протоколов, что не требовало особых усилий и не представляло такой серьезной опасности, какой они подвергались сейчас. Как правило, показания снимались только с непосредственных подозреваемых и вероятного посредника; определенную роль также играли местные информаторы. Первым эпизодом со смертельным исходом, которым довелось заниматься Трушу, была гибель Хоменко. Эта трагедия в точности соответствовала обычному сценарию нападения зверя на охотника: была спровоцирована человеком, произошла спонтанно, и никакие третьи лица не пытались скрыть улики. В человеческом мире это назвали бы убийством третьей степени: самозащита, повлекшая смерть в силу скорее случайности, чем злого умысла. А вот нападение на Маркова выглядит куда серьезнее: это уже ближе к убийству первой степени, предумышленному и цинично спланированному. Однако на ранней стадии расследования ни Труш, ни кто-либо другой еще не могли предположить, какую опасность этот тигр может представлять для местного населения. Труш надеялся, что Марков, как и Хоменко, останется единственной жертвой зверя, который потом просто вернется к охоте на обычную для него дичь. Но было слишком поздно, тигр уже миновал точку невозврата.

Последним в тот день Труш допрашивал Петра Жоркина. Перед этим он конфисковал у Жоркина патроны для незарегистрированного ружья и поэтому вряд ли мог рассчитывать на дружелюбное отношение. Показания лесоруба Труш записал слово в слово: «Я одно могу сказать: если тигр решил кого-то убить, его не остановишь». Вообще Жоркин чересчур высоко ценил собственное мнение, на чем бы оно ни было основано, но на сей раз его слова оказались пророческими. Воскресным вечером, когда Труш уже возвратился в Лучегорск и начал печатать отчет о случившемся, тигр снова вышел на охоту.

Глава 11

История кошек — это история мяса.

Погребальный костюм Маркова прислали из Лучегорска в субботу, 6 декабря. В тот день Зайцев, Дворник и Онофрейчук набрали охапки дров и отправились на деревенское кладбище. Из головы у них никак не шел тигр, оставшийся где-то в лесу — где именно, они не могли знать, только надеялись, что не слишком близко. Из некоего абстрактного понятия в их сознании тигр превратился в страшную реальность всего пару дней назад. Конечно, им и раньше доводилось слышать разные истории, встречать в лесу тигриные следы, терять собак, но только теперь каждый чувствовал присутствие тигра всем нутром — как будто зверь перешел в другое, более близкое к ним измерение. Никогда раньше им не приходилось ощущать тигра так явно, как в хижине Маркова, и каждый теперь находился под гнетом этих воспоминаний денно и нощно. Лес выглядел так же, как прежде, но он был уже не тот. Обуревало беспокойство о детях: где они, в безопасности ли?

Расчистив снег для могилы Маркова, мужчины развели костер, чтобы земля оттаяла. Температура в Бикинской долине уже около месяца не поднималась выше -25, а в последние дни столбик термометра упал аж до -40. Земля, промерзшая на добрый метр в глубину, была твердой, как гранит, и костер пришлось разжечь на всю ночь. Наутро они возвратились, вооруженные кирками и лопатами, и выкопали могилу. Вечером все трое, одурманенные алкоголем, в сопровождении нескольких соседей взяли то немногое, что осталось от неутомимого шутника Маркиза, и сложили в гроб, кое-как облачив останки в костюм. В нагрудный карман вложили пачку сигарет, закрыли покойника белой простыней и наглухо заколотили крышку гроба.

Воскресным утром похоронная процессия из большинства обитателей Соболиного направилась в сторону кладбища. Гроб везли на грузовике, люди шли следом. Стоял трескучий мороз, около -35. Ни песен, ни маршей, ни транспарантов, как бывало в советские времена. «Шли в молчании, — вспоминала охотница баба Люда. — После того, что тигр сделал, ни у кого слов не было. Пришли, поплакали, похоронили».

Тамара Борисова еле держалась на ногах. В Соболином нет церкви, и, хотя вниз по реке в Красном Яре жила шаманка, в радиусе ста километров в округе не было ни одного священника — три поколения коммунистического режима позаботились об этом, так что жители деревни предали тело Маркова земле без отпевания. Не имея четких представлений о таинстве погребения, они соблюли ряд формальностей, предоставив каждому из присутствующих самому гадать, какая вечность ожидает их друга и соседа.

Фактически перерождение уже произошло с Марковым: он стал сгустком энергии в наиболее приземленном, животном смысле. Когда его друзья и соседи опускали в землю непривычно легкий гроб, его плоть и кровь уже служили источником силы для голодного раненого зверя, направлявшегося прямиком в сторону Соболиного.

Крадущийся тигр производит впечатление уверенного в себе убийцы, но оно бывает обманчивым: для того чтобы выжить, тигр вынужден убивать крупную дичь примерно раз в неделю, и только в ряде случаев (от 10 до 70 процентов) его атаки оказываются успешными. Такая низкая эффективность дорого обходится — животное тратит массу сил впустую. Поэтому, даже будучи раненым, тигр не позволяет себе ни минуты отдыха — он не может питаться подножным кормом, как медведь, не уйдет на зеленые пастбища, как копытные, и сородичи не станут делиться с ним своей добычей, как это принято у львов. Жизнь тигра, особенно самца, проходит примерно так же, как у акулы, преимущественно в одиночестве: поохотился, поел, переварил, а потом снова пора на охоту — и так всю жизнь до самой смерти.

Эта рутина ненадолго расцвечивается периодами спаривания. Моменты нежности и ухаживания, как правило, приходятся на зимние месяцы и безошибочно узнаются с первого взгляда. Англичанин Артур Стрейчен, охотник на тигров, писатель и художник, так описывал встречу двух бенгальских тигров:

…Самец медленно подошел[73], всем видом показывая, что не замечает свою подругу, в то время как она всем телом прижалась к земле, распластавшись, словно кошка, обнаружившая добычу.

С горящими глазами, прижав к голове уши и яростно размахивая хвостом, она меньше всего напоминала любящую супругу. Подпустив тигра на близкое расстояние, она прыгнула на него, словно желая растерзать, подняла переднюю лапу и нежно потрепала по щеке. Затем подняла голову и явно его поцеловала.

Самец сперва проявлял показное равнодушие к ее заигрываниям, но когда она потерлась о его ноги и начала игриво покусывать их, он вальяжно развалился на земле, и двое восхитительных животных сплелись в шутливой схватке. Все происходило в абсолютной тишине, за исключением редкого клацанья зубов, когда их широко раскрытые пасти случайно соприкасались друг с другом.