Читаем без скачивания Другая сторона доллара - Росс Макдональд

Луч света едва заметно пробивался сквозь шторы окна, а когда я прикоснулся к двери, она оказалась открытой... У меня нет ни семьи, ни жены, ни дочери. Я тихо повернул ручку и медленно, осторожно открыл дверь.

В комнате я обнаружил девочку. Свернувшись клубочком, она лежала на кушетке, накрывшись шерстяным одеялом, которое сняла с моей постели. Свет торшера падал на ее лицо. Она была такой юной, что я сразу почувствовал свои сто лет.

Я закрыл дверь.

— Э-эй, Стелла!

Она вздрогнула под одеялом и, сбросив его на пол, села. На ней были синий свитер и брюки.

— О, — сказала она, — это вы...

— А кого ты ожидала увидеть?

— Не сбивайте меня. Я не знаю. Я только что видела во сне что-то очень страшное. Я забыла, что именно, но очень страшное. — Ее глаза все еще были полны сна.

— Каким ветром тебя сюда занесло?

— Мне разрешил войти управляющий. Я ему сказала, что я свидетельница. И он понял.

— Зато я не понял. Свидетельница чего?

— Самых разных дел. Если вы хотите, чтобы я вам рассказала, то перестаньте смотреть на меня, как на преступницу. Никто так не смотрит на меня, кроме родителей.

Я присел рядом с ней на край кушетки. Девочка нравилась мне, но в данный момент ее появление было совсем ни к чему и могло иметь серьезные последствия.

— Твои родители знают, что ты здесь?

— Конечно, нет! Как я могла сказать им? Они не разрешили бы мне прийти, а мне обязательно надо было. Вы же приказали мне связаться с вами, как только я что-то узнаю о Томми. Ваша служба связи не могла вас разыскать, и в конце концов они дали мне ваш домашний адрес.

— Так что ты узнала о нем?

В глазах ее отражались самые противоречивые чувства, больше похожие на женские, чем на девичьи.

— Он позвонил мне сегодня около четырех часов. Мама была наверху, и я смогла поговорить с ним.

— Он сказал, где он?

— Он... он... — Она заколебалась. — Он взял с меня обещание, что я никому не скажу. Но я обещание уже один раз нарушила.

— Каким образом?

— Я опустила маленькую записочку в почтовый ящик Хиллманов, прежде чем уехать из Эль-Ранчо. Я не могла оставить их в неведении.

— Что ты написала?

— Только то, что Томми жив.

— Ты хорошо поступила.

— Но я нарушила обещание. Он сказал, чтобы я никому не говорила, особенно его родителям.

— Обещания иногда приходится нарушать, если этого требуют более высокие соображения.

— Что вы имели в виду?

— Его безопасность. Я боялся, что Том мертв. Ты абсолютно уверена, что разговаривала с ним?

— Я не вру.

— Я хотел сказать, ты уверена, что это был не самозванец и не магнитофонная запись?

— Уверена. Мы разговаривали друг с другом.

— Что он сказал?

Она опять смешалась, потом спросила, подняв перед собой палец:

— Это будет правильно, если я расскажу вам, даже если я и обещала?

— Было бы только хуже, если бы ты не рассказала. Ты же сама знаешь! Неужели ты проделала весь путь сюда, чтобы ничего не сказать?

— Нет. — Она едва заметно улыбнулась. — Он не много сказал мне, и ни слова о похитителях. Во всяком случае, сам факт, что он жив, очень важен, правда? Он сказал, что чувствует себя очень виноватым из-за того, что я беспокоилась о нем, но он в тот момент ничем не мог мне помочь. Затем попросил принести ему немного денег.

Я успокоился. Раз Том нуждается в деньгах, значит, он не принимал участия в дележе выкупа.

— Сколько денег он просил?

— Столько, сколько я могла бы достать. Он знал, что это будет не очень большая сумма. Я заняла немного у знакомых в клубе и на пляже. Секретарша в клубе дала мне сто долларов, она знает, что я верну. Я взяла такси и поехала к автобусной остановке.

Я нетерпеливо прервал ее:

— Ты встретилась с ним в Лос-Анджелесе?

— Нет, мы договорились встретиться у автобусной станции в Санта-Монике. Но автобус на несколько минут опоздал, и я могла разминуться с ним. Он говорил по телефону, что не может встретиться со мной раньше вечера. Если мы не увидимся, то я должна встретить его завтра вечером. Он сказал, что может только вечером.

— Он не сказал, где остановился?

— Нет. В этом-то и беда. Я ходила возле станции около часа, затем пыталась дозвониться вам, потом приехала на такси сюда. Мне надо было где-то провести ночь.

— Все правильно. Плохо только, что Том не позаботился об этом.

— Он, возможно, занят другими делами, — сказала она, явно защищая его. — У Тома ужасные времена.

— Он сам сказал тебе?

— Я могла понять это из того, как он разговаривал. У него был голос очень огорченного человека.

— Огорченного или напуганного?

Она опустила голову.

— Много хуже, чем напуганного. Но он об этом ничего не сказал. Он не говорил о том, что случилось. Я спросила, все ли с ним в порядке, вы понимаете, физически в порядке, и он ответил, что да. Я спросила, почему он не вернулся домой. Он ответил, что у него счеты с родителями. Только он их назвал «антиродители». Он сказал, что они вряд ли дождутся момента, чтобы вернуть его обратно, в школу в «Проклятой лагуне». — Глаза ее неожиданно потемнели. — Я сейчас вспомнила, что мне приснилось перед тем, как вы разбудили меня. Томми был в этой школе, и они не впускали меня туда, чтобы повидаться с ним. Я ходила под окнами, старалась как-нибудь войти. И отовсюду на меня смотрели злобные лица.

— Эти лица не злобные. Я был там.

— Да, но вас не запирали там. Томми сказал мне, что это жуткое место. Его родители не имели права отдавать его туда. Я не могу его винить, что он сбежал.

— Я тоже, Стелла. Но в данных обстоятельствах он должен вернуться домой. Ты понимаешь, о чем я?

— Думаю, что да.

— Было бы очень неприятно, если бы сейчас с ним что-нибудь случилось. Ты ведь не хочешь этого?

Она покачала головой.

— Тогда ты поможешь мне вернуть его?

— Поэтому-то я и приехала. Я не стала сообщать в полицию. Но вы ведь совсем другой? — Она дотронулась до моей руки. — Вы не позволите вернуть его в «Проклятую лагуну»?

— Это не должно случиться. Думаю, у меня будет возможность помочь ему. Если Том нуждается в лечении, он может пройти его амбулаторно.

— Он не болен!

— Но у его отца, должно быть, была причина поместить его туда. Что-то случилось в то воскресенье, только он не хочет сказать, что именно.

— Это случилось еще задолго до воскресенья, — проговорила она. — От него отвернулся отец, вот что случилось. Томми не какой-нибудь «волосатик», он предпочитает музыку охоте и прогулкам на яхте. За это отец и отвернулся от него. Все очень просто!

— Не так просто, но не будем спорить. Прости меня, Стелла, но я должен позвонить.

Телефон стоял на письменном столе. В записной книжке я нашел номер Сюзанны Дрю. Она ответила быстро.

— Алло.

— Лью Арчер. Ты очень оживленно отозвалась для трех часов ночи.

— Я не спала, лежала и размышляла. И в моих размышлениях относительно разных людей нашлось место и для тебя. Кто-то говорил, не помню кто, кажется Скотт Фитцджеральд, что в самых темных закоулках души всегда три часа ночи. У меня другое мнение на этот счет. Самые темные закоулки души всегда раскрываются в три часа ночи.

— Эта мысль обо мне так угнетающе подействовала на тебя?

— В некотором смысле — да, в другом — нет.

— Ты говоришь загадками, сфинкс.

— Как мне и положено, Эдип. Но это вовсе не ты виноват в моем подавленном настроении. Это идет издалека.

— Не хочешь ли ты рассказать мне об этом?

— В другой раз, доктор. — Она заговорила очень игриво. — Ты ведь позвонил мне в такой час не для того, чтобы поинтересоваться моей биографией?

— Нет, хотя мне все еще любопытно, кто же звонил тебе тогда.

— Ах, вот почему ты позвонил! — В ее голосе появилось раздражение, грозящее перейти в настоящую злость.

— Нет, я звоню не поэтому. Мне нужна твоя помощь.

— Действительно? — Она была удивлена, и тон разговора стал снова более теплым. Однако она настороженно спросила: — Ты имеешь в виду, чтобы я рассказала тебе все, что знаю, или что-то в этом духе?

— У нас нет на "это времени. И к тому же, я думаю, это происшествие уже исчерпано. Но сейчас мне необходимо уехать, а ко мне забрела очень хорошенькая школьница по имени Стелла. — Я говорил так, чтобы меня одновременно слушали и девочка в комнате, и женщина на другом конце провода. И делал это потому, что вдруг понял, что обе они, девочка и женщина, — два самых моих любимых человека. — Мне нужно безопасное место, где бы она смогла провести ночь.

— Но у меня не безопасно. — Резкая нотка в ее голосе показала мне, что она имела в виду.

Стелла быстро проговорила у меня за спиной:

— Я могла бы остаться здесь.

— Она не может остаться здесь. Ее родители попытаются приписать мне попытку похищения их ребенка.

— Серьезно?

— Да, положение серьезное.

— Хорошо. Где ты живешь?

— Мы сами доберемся до тебя. В это время ночи дорога займет у нас не более получаса.

Когда я повесил трубку, Стелла проговорила: