Читаем без скачивания Чародейский рок. Чародей и сын - Кристофер Сташеф

— Да вроде бы что-то вроде пучка укропа, который вырвали с корешками, — внимательно осмотрев траву, высказался Грегори.

— Пучок укропа? А как, интересно, он ходить выучился?

— А как вышло, что твои ноги стали сами проситься в пляс? — вопросом на вопрос ответил Джеффри. — От этой музыки, что гремит повсюду, мертвый запляшет, сестрица! Ну так почему и траве не пойти ножками? Она ведь живая!

Грегори высказал более прагматичное предположение:

— Просто-напросто он из ведьмина мха, укроп этот, вот и все.

— Согласен, — кивнул Магнус. — Как и сами музыкальные камешки.

— Глядите! А вон и наши жучки опять! — воскликнул Джеффри и указал в другую сторону.

Остальные оглянулись и посмотрели. Четыре насекомых стояли кружком, почти неотличимые друг от друга, и пристально наблюдали за ходячим укропом.

— Скарабеи, — проговорил Векс. — Похоже, они идентичны тем, которых вы видели раньше.

— А это не могут быть те же самые? — спросила Корделия.

Магнус сдвинул брови.

— Как же они могли так быстро уйти так далеко?

— Если смогли, то это просто чудо. — Джеффри не сводил глаз с жуков и укропа. — Посмотрите, а что делает укроп?

Оживший пучок пряности топал прямой наводкой к мягкому камешку, разместившемуся на краю проплешинки посреди травы. Коснувшись верхушками стеблей поверхности камня, укроп замер в неподвижности.

— Неужели ему так понравился звук, что захотелось прикоснуться к камешку? — удивился Грегори.

От камешка вдруг потянулась струйка сиреневого дымка.

— Что это за дым? — спросил Грегори.

— Это может быть опасно! — Корделия схватила братишку за руку и оттащила назад. — Не трогай, братец! Вдруг обожжешься!

— Тс-с-с! — прошипел Джеффри. — Слушайте! Музыка изменилась, она стала жестче!

Грегори прислушался, широко раскрыв глаза. И верно: тембр музыки стал другим — более звонким, что ли, а оттенок — более развязным.

— Он заблестел! — выдохнула Корделия.

И точно: в тех местах, где укроп прикоснулся к камешку, на его поверхности выступили капли жидкости, и вскоре вся поверхность камешка словно бы вспотела.

Пучок укропа отлепился от камешка и повернулся к скарабеям. Вид у него стал задиристый, даже, можно сказать, надменный.

Скарабеи пошевелили усиками и поспешно уползли в траву.

Дети, сидевшие на корточках, не сразу обрели дар речи.

— Куда это они? — ахнула Корделия.

— За ними! — выкрикнул Джеффри и сам исполнил свой приказ.

Все четверо разбежались в разные стороны, и каждый стал искать «своего» скарабея.

— Твой повернул на север, Джеффри, — указал направление Векс, который мог следить за серебряным жучком с помощью радара. — Магнус, твой пополз направо… Твой — на юго-юго-восток, Корделия… Грегори, ты ушел слишком далеко. Твой жук уже остановился.

Грегори замер, развернулся и пошел назад, не спуская глаз с земли. Вскоре он негромко воскликнул:

— Он нашел мягкий камешек, Векс.

— И мой тоже, — сообщила Корделия.

— Чем они занимаются, дети?

— Мой протянул к камешку свои усики, — отчитался Грегори, — и трогает ими поверхность.

— Векс! — крикнула Корделия. — От жука к камешку переходит жидкость!

— И у моего то же самое! — прокричал Магнус.

— И у моего!

Из травы потянулись четыре струйки сиреневого дыма. Чем выше они поднимались, тем темнее становился цвет дыма.

— Но это невозможно, дети! — Векс подошел поближе, чтобы посмотреть. — Как серебро и кремний, вступив в контакт, могут произвести кислоту?

— Но может быть, у жуков только панцирь серебряный, — предположил Грегори. — А внутри них — кислая жидкость.

— Как бы то ни было, — проворчал Джеффри, — кислота выделяется! Ты что, сомневаешься, Векс? Может, надо камешек потрогать?

— Нет, не надо! — поспешно отказался робот. — Можно судить по музыке, дети. Это действительно то самое, что называют «кислотным роком».

— Но какое вещество пучок укропа передал жукам, что они теперь сами смогли изменять и камни, и музыку? — удивился Грегори.

Джеффри огляделся по сторонам и нахмурился.

— Неужели уже начало смеркаться?

Все остальные обвели взглядом округу.

— Похоже на то, — проговорил Магнус.

Векс молча включил спектрометр и химические анализаторы и через некоторое время сообщил:

— Дело не в том, что солнце село, дети. Судя по всему, в местном воздухе рассеяно какое-то вещество.

— Лиловый туман! — прокричал Грегори. — Он поднялся и превратился в дымку[24]!

С других сторон поднялось еще пять струек лиловатого дыма. Чем дальше, тем больше тумана скапливалось на полянке.

— Что это за дымка? — изумленно оглядываясь, проговорил Грегори.

— Что бы это ни было за явление, я ему не доверяю! — решительно заявил Векс и шагнул в самую гущу заунывной, пульсирующей музыки. — Оно не стало результатом естественной химической реакции, дети! Такое происходить не должно, и чье-то вмешательство извне очевидно!

— Колдовство, — выдохнула Корделия.

— Иллюзия, насланная врагом! — отрывисто вымолвил Джеффри.

— Направленная иллюзия, принесенная камнем и усиленная жуками[25], — сделал вывод умный мальчик Грегори. — Какой же гениальный волшебник сотворил такие чары?

— Гениальный, спору нет, — прозвучал чей-то приглушенный, с хрипотцой, голос, — если уж привел вас ко мне!

Это была нимфа. Она возникла из тумана, одетая в фиолетовое платье из прозрачных полотнищ газа. Пряди длинных лиловых волос прикрывали ее прелести. Плавно переместившись по воздуху, нимфа встала напротив Магнуса.

— Это суккуб! — крикнула Корделия возмущенно и вскочила на ноги. — Прочь отсюда, ведьма!

Но Магнус стоял и смотрел на прелестницу как завороженный.

— Не надо так кричать, — проговорил тут теплый, приятный мужской голос. — Оставь их, а сама иди ко мне.

Это был на редкость привлекательный молодой человек в лиловой куртке и обтягивающих штанах такого же цвета. Проплыв по воздуху, он низко поклонился Корделии, взял ее руку и поцеловал.

— Какая бы ни была эта нимфа, ты еще хуже нее! — воскликнул Джеффри, и его шпага со свистом выскользнула из ножен. — Поди прочь от моей сестренки!

Но лиловый красавец только рассмеялся.

Джеффри покраснел, сделал выпад, и острие его шпаги коснулось горла наглеца, а в следующий миг проткнуло кожу.

Корделия испуганно вскрикнула.

А незнакомец вновь только рассмеялся и, не обращая никакого внимания на пронзившую его шпагу, шагнул к мальчику.

— Твоя булавка ничего не сделает со мной, глупенький, потому что она — только сон, а я — настоящий!

— Ты врешь, проклятый призрак! — надрывно завопил Джеффри. — Моя шпага настоящая, она из всамделишной стали!

— О нет, — возразил призрак. — Это я настоящий. Погляди, как я богат. — Он сделал широкий жест и указал на возвышающийся на холме замок. Подъемный мостик был опущен, решетка поднята, и за проемом ворот виднелись золоченые стулья, аметистовые кубки, шкафы с ящиками, украшенными рубинами и сапфирами.

— Все это настоящее, — прошептал незнакомец. — Пойдем со мной, — позвал он Корделию.

— И со мной, — проворковала нимфа.

— Но погодите, как же это так? — не выдержал Джеффри и шагнул вперед. — Как вы можете быть настоящими, если вы — всего-навсего иллюзия, сотканная лиловым туманом?

— Я? — расхохотался незнакомец. — Я настоящий! Меня можно потрогать! Это ты мне снишься, малявка, и вся твоя жизнь — всего лишь причуда моего спящего разума!

— Не может этого быть! — заспорил Грегори. — Я должен существовать, потому что я мыслю!

— Ты только думаешь, что думаешь, — мурлыкнула нимфа. — Вы все снитесь моему братцу. Все снится — то, что вы ходите, помните, говорите и думаете.

— Но… но… — запинаясь, выговорил Грегори. Ему ужасно хотелось доказать собственное существование, но никак не получалось.

— Смотрите! — Молодой человек снова махнул рукой. — Там есть все, о чем только могут мечтать дети! Я знаю о твоих желаниях, потому что я сам их сотворил!

На золотом столе внутри замка появилась засахаренная слива длиной фута в два, не меньше.

Грегори вытаращил глаза и безотчетно шагнул вперед.

Векс заметил, как широко открыты глаза малыша, и догадался о том, какая борьба происходит в его душе.

— Не позволяй обмануть себя, Грегори. Ты настоящий, а эти обитатели лилового тумана — всего лишь сон.

— Эй ты, прочная иллюзия! — насмешливо выкрикнул молодой красавец. — А тебе откуда знать, настоящий ты или нет?

— Причина моей уверенности проста, — спокойно отозвался Векс. — Я — неорганическое существо, и на меня в равной степени не действуют ни споры о том, кто есть кто, ни иллюзии роскоши, сотворенные туманом. Я не родился, а был изготовлен на фабрике и помню каждую секунду своего существования на протяжении пятисот с лишним лет. А вы, сударь, существуете ровно семь минут, тридцать четыре секунды… вот уже тридцать пять. Но никак не дольше!