Читаем без скачивания Любовные секреты Дон Жуана - Тим Лотт

– Что-то не так?

– Нет. Все в порядке.

А потом я заплакал, почувствовав вдруг, что затаившиеся слова уже не так невыносимо тяжелы, что я произнесу их, что я уже начал отсчет времени, приближающий меня к моменту после их произнесения, к мигу, когда все, что у нас есть – а именно наше прошлое, – будет утеряно. Я вспоминал, как бежал в кино тем теплым вечером, вспоминал об огне в груди в первую мою ночь с этой женщиной… но за последние годы совместная жизнь скукожила и съежила нас обоих. Я горевал о том, что давно прошло. В первый раз я познал потерю.

И почувствовал себя от этого таким старым.

– Дэнни? Что, в конце концов, происходит?

Я посмотрел на Хелен и впервые за Бог знает сколько времени увидел ее глаза, эти детекторы лжи, эти зеркала души. И понял, что она все знает. Не хочет знать, но знает. Впервые за последние годы смущенное выражение исчезло с ее лица.

– Ты хочешь, чтобы я переехала?

Я кивнул – не мог говорить сквозь слезы.

Она казалась спокойной и невозмутимой. Не плакала. Даже улыбалась. В тот момент я опять любил ее за вновь вспыхнувшие искры отваги.

– Хорошо. Сегодня вечером перееду.

Я снова молча кивнул. В тот вечер Хелен съехала.

Немногие состояния столь же странны и противоречивы, как то, в котором находится человек в процессе умирания отношений. На него снисходит ощущение невероятного облегчения, безграничных возможностей и свободы. На глазах больше нет шор, можно смотреть вокруг вернувшимся правдивым взглядом, бремя обмана, со всеми его преградами и тупиками, уже не давит на плечи. Наступает эйфория, необъяснимая легкость.

И Кэрол, и Мартин были поражены, увидев меня несколько дней спустя. Пружинистая походка, глаза блестят. Мартин не скрывал радости; Кэрол переживала за нас и пыталась утешить Хелен. Но оба предупреждали, что мне еще далеко до полного выздоровления, что «пузырь радости» скоро лопнет.

Как они и обещали, эйфория сменилась опасной паутиной новых миражей: грусти, страха, раскаяния, паники. Отчаянно хотелось верить, что это не необратимо, что нам просто нужно «отдохнуть» друг от друга. Что можно расстаться, не расставаясь. Сирена напевала колыбельную нашего прошлого.

Эти мысли не отступали, и, пока они были со мной, ни о каком окончательном разрыве отношений Речи не шло. Я уже не любил Хелен, но скучал по ней, ведь после долгой близости мы были сплетены друг с другом. Молодые, глупые, слабые. Мы пару раз сходились, делая вид, что нам еще рано жить вместе, что нам обоим еще рано «связывать» себя. Ложь, сплошная ложь. Не было ничего, кроме нежелания разрушать, рвать с прошлым. И в результате – ссоры, больше смахивавшие на фарс, чем на трагедию. Мы так и не могли разойтись… пока Хелен не встретила другого.

Все пошло совсем не так, как я думал. Мне казалось очевидным, что, поскольку это я ушел, я же и должен буду первым кого-то встретить – очень скоро. Ведь это ее бросили, от нее отказались. Она будет рада прибежать обратно, стоит мне только поманить. Когда Хелен вдруг позвонила и весело сообщила, что она теперь с Конрадом Карбоном, американцем, которого я смутно помнил по колледжу, меня чуть не вырвало.

Я бросил ее, а теперь она… отвергала меня. Это было слишком. По плану она должна была какое-то время, возможно не очень короткое, сохнуть по мне, надеясь, что я вернусь, а я бы благородно устоял перед этим соблазном, понимая, что так лучше для нас обоих, что только так мы сможем проявить зрелость, ибо теперь мы чужие, у меня своя жизнь, у нее – своя. Но все правила были бессовестно нарушены. Конечно, я бросил ее и не хотел, чтобы она возвращалась. Но, если бы я захотел, она должна была ждать меня – с чашкой чая и незалеченными ранами мученицы любви. А теперь она стала для меня недосягаемой.

Я пытался ее вернуть. Я пошел к ней домой (она жила в маленькой квартире в Килбурне[21]), колотил в дверь и орал. Прошло полгода с тех пор, как мы расстались. Наконец она подошла к окну. И я увидел выражение ее лица. Оно промелькнуло на секунду и исчезло – как только она поняла, что я заметил, – но оно было.

Торжество. Такое же торжество я видел на лице Бет, когда она знакомила меня с Оливером. Сладчайшее из чувств: победа над победителем.

Она пригласила меня на чашку кофе, мы беседовали; я говорил, что сделал ошибку, что люблю ее по-прежнему, и что у наших отношений есть будущее, если только мы этого захотим, и что я был полным идиотом, уйдя от нее. Она сидела и слушала, а потом сказала: «Мне надо идти. У меня свидание с Конрадом».

Я просил, я умолял ее, но она ушла, обещав позвонить. Однако так и не позвонила. Где-то через двое суток я успокоился, избавившись от груза иллюзий, и окончательно понял, что между мною и Хелен все кончено.

Больше я с Хелен не разговаривал. Через полгода они поженились.

Ни возврат в прошлое, ни самоанализ не помогли мне выкопать Проблему X. Но это оказалось все равно полезно. Я открыл, что в любых отношениях важно знать, как из них потом выходить. Даже если не собираешься расставаться, надо быть уверенным, что сможешь это сделать, если понадобится. Нужно планировать свое движение с сильных позиций.

В человеческих отношениях все словно специально устроено так, чтобы сделать тебя слабым. Слабым тебя делает любовь, и желание делает тебя слабым, страх раскаяния и сила инерции делают тебя слабым, нежность делает тебя слабым.

Так откуда же берется сила? Из осознания, что ты все равно не исчезнешь. Останешься собой. Это касается любой перемены в жизни. Ты готов к тому, что твои родители умрут, но, когда это происходит, ты не исчезаешь. Ты не представляешь себе, что у тебя будет ребенок, но, когда он появляется, ты не исчезаешь. Ты не предполагаешь, что потеряешь женщину, которую любишь. Но, когда ты ее теряешь, ты не исчезаешь. Ты непрерывен.

Мы все время возрождаемся. Мы постоянно меняемся.

Без толку. Проблема X, похоже, утеряна навсегда, возможно, потому, что она не так уж значима. Я смотрю на часы. Опаздываю. Выбегаю на улицу, ловлю такси. Приезжаю в бар на пять минут позже. Кэрол уже ждет.

– Привет, Спайк.

Она встает, чтобы чмокнуть меня, потом снова садится и начинает разглядывать меня с нежностью. Кэрол хорошо сохранилась. Лучше, чем я. В наши дни женщины вообще лучше сохраняются: как это получилось? На ней дорогая одежда. Иссиня-черные, когда-то неряшливые волосы теперь смотрятся совсем иначе, чему способствуют модная современная стрижка и умело подобранная краска. Движения чуть неуклюжие, но фигура ладная и спортивная. Кашемировый свитер розового цвета, как и платье, в котором она была в день рождения Шерон Смит. Многое от прежней Кэрол Мун уцелело. Но появились непроницаемость и настороженность. В тринадцать лет ничего подобного, конечно, не было, жизнь тогда еще только делала свои замесы и не застыла в той форме, в которой пребывает сейчас, а именно шикарного одиночества в роскошной квартире в Сент-Джонз-Вуд,[22] где мусорные бачки никогда не переполняются и пахнет аэрозолями и мастикой.

Самым неизменным оказался ее пристальный взгляд. Глаза Кэрол беззастенчиво исследуют меня, пытаясь понять, что произошло, еще до того, как я успею что-либо сказать. Эта ее привычка как и прежде смущает меня. Кэрол кивает, словно убедившись в том, что и так знала, и опускает взгляд.

– Ну что стряслось, старый плут? Ты как будто веселый и в то же время чем-то расстроен. Смотри, я тебе подарок принесла.

Она протягивает маленький прямоугольник, аккуратно завернутый в подарочную бумагу. Это наверняка диск. Музыкальные вкусы Кэрол почти не изменились со времен 70-80-х, а мои шли в ногу со временем, вернее, если быть точным, от них практически ничего не осталось. Теперь я слушаю музыку, только когда Поппи приносит какой-нибудь очередной сборник весьма посредственной попсы. Я приготовился вежливо улыбнуться в благодарность за подарок – шедевр кантри-рока или недооцененную классику белого соул, которую и я не сумею оценить по достоинству.

– Что это?

– Нечто очень под стать твоему настроению. По крайней мере, тому, в котором я застала тебя в прошлый раз.

– Жак Брель? Ник Дрейк? Ранние «Нью Ордер»? Hико?

– Еще мрачнее.

– Хорошо, что мрачнее.

Это был диск «Blood on the Tracks».[23]

– Я знаю, ты не любишь Дилана.

– Он мне нравится. У него отличные вещи.

– Ты его не любишь. Но это тебя проймет. Это история его развода. Послушай четвертую вещь, «Idiot Wind».

– Спасибо, Кэрол.

Кэрол приводит в порядок волосы и поправляет очки в дорогой оправе. Она внимательно разглядывает меня, мгновенно улавливая все то, что я пытаюсь скрыть от посторонних глаз; ее устройство для распознавания состояния собеседника в полной боевой готовности. Мы сидим в баре на Примроуз-Хилл. В руках у нее бокал – с водкой. Сразу всплывает в памяти, как она вот так же потягивала водку много лет назад. Я заказал виски «Джим Бим».