Читаем без скачивания Обряд Ворлока - Владислав Русанов

Парень отпустил смятое горло врага и встал на четвереньки. Пальцы нащупали гладко отполированную деревяшку, сомкнулись на ней. Древко? Похоже на то…

Краем глаза заметив мелькнувшую тень, Вратко вскочил и ткнул копьем наугад.

Пикт охнул и выронил дубинку. Из оскаленного рта на всклокоченную бороду хлынула кровь. Слабеющие пальцы скользнули по древку. Убитый дикарь медленно осел, увлекая за собой копье. А Вратко все никак не мог оторвать взгляда от его остекленевших глаз.

— Не спи — замерзнешь!!! — Олаф размашистыми движениями меча просто смел двух пиктов. Щеку викинга заливала кровь. Алые капли окропили лоб, но хотелось верить, что это чужая кровь.

Новгородец дернулся. Застрявшее между ребер поверженного врага копье вышло с большим трудом. Но Вратко успел широким полукругом отвести удар топорика. Лезвие оставило глубокую щербину на твердом дереве.

Набросившийся на парня пикт заорал что-то неразборчиво и снова ударил, целясь в голову. Отшатнувшись, Вратко почувствовал, что лопатки уперлись в твердый и холодный камень древних развалин. Отбить вражеское оружие он не успевал…

Седой волк, светлую шерсть которого пятнали там и сям темные, влажно поблескивающие метки, обрушился пикту на спину, сомкнул зубы на затылке. Вратко передернулся от ужаса, но, тем не менее, руки сами довершили начатое движение, воткнув острие копья врагу в горло. Не зря Гуннар старался, учил…

— Не зря я тебя учил! — загремел кормщик.

Он стоял широко расставив ноги. Злое Жало покоилось на плечах, словно коромысло у молодицы. Рядом настороженно озирался Олаф, удерживая меч двумя руками. С широкого лезвия медленно капала кровь.

Лохлайн с непонятным ожесточением вытирал клинок о меховой балахон лежащего у его ног пикта. Нехта тяжело дышал, опустившись на одно колено, по лицу его струилась кровь, заливая глазницу.

Вокруг застыли мертвые тела динни ши и раскрашенных дикарей. Лишь немногие шевелились. Но легкораненых среди них не было.

Несомненно, победа.

Но какой ценой?

И что теперь делать? Не оставаться же в окружении трупов, которые и похоронить-то толком не получится, чтобы не выдать себя.

Кашляющий звук привлек внимание новгородца.

Волк горбился, как блюющая собака, на куче тряпья. Прежде чем парень успел сообразить, что же происходит, конечности зверя начали расти, спина — лысеть на глазах, хвост, будто по волшебству, втянулся, мелькнули дряблые старческие ягодицы…

— Первый раз вижу! — крякнул Гуннар.

Вратко кивнул, не отрывая взгляда от оборотня.

Чего уж тут говорить? Не каждый день выпадает случай понаблюдать обращение волка в человека. Счастье еще, что оба они числят тебя в друзьях.

Голова зверя тоже волшебным образом приобретала человеческий облик: округлялись и прижимались к голове уши, жесткая шерсть на морде превращалась в седоватую бороду, а на темени прорисовалась плешь, втянулась узкая морда, а зубы становились самыми обычными, человеческими, хоть и крепкими не по возрасту.

Голый Вульфер, стоя на четвереньках, утер окровавленную бороду о плечо, сплюнул тягучую розовую слюну.

— Терпеть не могу… — пробормотал он под внимательными взглядами спутников. — Терпеть не могу оборачиваться так быстро, да еще на людях…

— Вот и оставался бы! — с нескрываемым презрением бросил Лохлайн. — Убийца…

— А ты с ними что, в бирюльки играл? — нахмурился, поворачиваясь к динни ши Гуннар.

— Я? Я дрался честно! — вскинул подбородок десятник и быстрым движением вскочил на ноги.

Олаф, перекинув меч в левую руку, в два шага оказался рядом с подземельщиками, сграбастал хрупкого воина за шиворот и почти без усилий оторвал от земли:

— Мы все дрались честно! Понял? Запомни! Мы. Все. Дрались. Честно.

Динни ши смешно дрыгнул ногами, но свой меч он выронил, вернее, оставил в теле последнего убитого им пикта, а потому зашарил по поясу в поисках ножа.

Олаф еще раз встряхнул его. Словно вожак стаи непослушного щенка.

— Ты запомнил? Никаких склок, или я тебя в море выброшу! Хочешь?

Лицо Лохлайна побелело, стало по цвету похожим на окружающие их развалины.

— Не надо. Отпусти… — прохрипел он. Видно, ворот кольчуги передавил горло.

— Пообещай, что не будешь ссор искать, — отпущу, — мрачно пообещал Олаф. — А не то…

— Обещаю…

— Не так. Скажи сам, что не будешь.

Лохлайн зыркнул глазами вправо-влево, ожидая если не помощи, то хотя бы сочувствия Нехты, но тот, отвернувшись, пытался перевязать голову оторванным рукавом рубахи.

— Обещаю. Я не буду искать ссоры.

— Ни с кем, — подсказал здоровяк.

— Я не буду ни с кем искать ссоры.

Олаф разжал пальцы. Пятки динни ши стукнулись о камни. Он охнул, прошипел едва слышно:

— ’S е biastan a th’ annta![69]

На его удачу, хёрды не понимали речь народа Холмов, а Вратко, опасаясь новой размолвки между спутниками, толмачить не собирался.

Гуннар окинул мрачным взором шипящего от ярости динни ши и, повернувшись спиной, отправился осматривать тела поверженных врагов и соратников. Словен видел, как дважды взметнулось Злое Жало, пригвождая к земле пикта, очевидно подающего признаки жизни.

Парень прошел мимо прыгающего на одной ноге Вульфера — сакс пытался попасть в штанину, но выходило почему-то плохо, должно быть, сказывалось возбуждение схватки, а быть может, старик не вполне пришел в себя после превращения в волка и обратно. Остановился Вратко около Нехты, безуспешно обматывающего голову тряпкой. Повязка никак не хотела удерживаться и соскальзывала на заостренное ухо.

— Помочь?

Динни ши пожал плечами:

— Если хочешь.

Словен взял у него из рук лоскут, встряхнул, расправил. Примерился было обязать голову и вздрогнул: глаза у Нехты не было. Вместо него из-под изувеченного века выглядывали красно-черные сгустки и потеки слизи.

— Что, плохо дело? — заметил заминку парня подземельщик.

Вратко честно кивнул:

— Очень плохо. Боюсь, быть тебе без глаза.

Воин скривился:

— Ты же ворлок. Можешь мне вырастить новый глаз?

— Не могу, — ответил новгородец. — Не знаю, есть ли чары, способные вернуть потерянный глаз или руку, например. Ваша королева может?

— Если и может, то я не слыхал, чтобы она снизошла до кого-то из простых воинов.

Подошедший Лохлайн заметил:

— И Керидвена не может. Если бы могла врачевать волшебством, оставила бы она сына горбуном?

— Это точно, — согласился Вратко, заматывая голову Нехты. А сам подумал: «Десятник, кажется, зол на весь свет. Если он в любой миг готов перемывать кости своей королевы, ее советников, то как же достается таким же воинам, как и он, не говоря уже о викингах или оборотне Вульфере?»

— Эй, сереброволосый! — окликнул Лохлайна Гуннар. — Тут один из твоих вроде бы дышит еще!

Десятник скорым шагом поспешил на зов. Может, и правда, удастся помочь раненому.

Вратко еще раз проверил, хорошо ли держится повязка Нехты, и повернулся к Вульферу, который уже справился с портами и застегивал куртку.

— Почти два десятка, — грустно и немного растерянно проговорил оборотень. — Мы еще хорошо отделались. Если бы не урманы…

— Да брось ты! — добродушно отмахнулся Олаф. Он очень быстро переходил от решительных и жестких поступков к легкой ленце и шутливому настроению. — Нелюди тоже постарались. Добрые бойцы, жаль росточком не вышли. А у меня получилось две головы одним взмахом срубить, — похвастался он, подмигнув Вратко. — А то у Асмунда был такой счет. Мы когда-то кнарр у свейских берегов захватили. Бонды глупость сделали — начали сопротивляться, стрелы пускали… Вот Асмунд через борт сиганул и помахал мечом всласть. Пока мы к нему на подмогу подоспели, он пятерых уложил, из них двоих — одним ударом. А я, сколько пытался, все никак не получалось. Зато теперь… Слушай, Подарок Ньёрда, как ты думаешь, смогу я три головы одним ударом снести?

— Да откуда же мне знать? — удивился новгородец.

— Ты и четыре сможешь, если постараешься, — серьезно проговорил Вульфер, шаря глазами по развалинам. Казалось, его мысли витали где-то далеко отсюда.

— Правда?! — обрадовался Олаф. — Надо попробовать!

Он принялся вытирать меч обрывком шкуры и посторонился, уступая дорогу Гуннару.

Кормщик подергал бороду. Спросил невесело:

— Что дальше делать будем?

— Моя вина, — невпопад ляпнул Вульфер. — Надо было осмотреть монастырь…

— Не вини себя. Никто из нас не подумал о засаде, — ответил викинг.

— Я подумал, но не настоял. Поленился.

— Ты предлагал, я помню, — вмешался Вратко. — Лохлайн не захотел.

— Подземельщик — заносчивый гордец, — негромко проговорил Гуннар. — Не могу обещать, что я или Олаф не придушим его в следующий раз. Нелюдь…