Читаем без скачивания Любовники и лжецы - Салли Стюард

— Вы говорили, что его опечалило недовольство родителей. Расскажите подробнее об этом чувстве.

Элиот покачал головой.

— Вы понимаете, какое это безумие — обсуждать чувства того, кто не существует?

— Элиот, это не безумие, — заверила его Лианна. — Я понимаю, как вам трудно, ведь это нечто такое, что кажется совершенно бессмысленным в контексте вашей повседневной жизни. Но это не безумие. Вы сами выдумали Эдварда, когда были маленьким. Тогда он был необходим вам, и чем больше мы узнаем о нем как о ребенке, тем яснее станет картина его проявления в зрелом возрасте.

Некоторое время Элиот молчал, пристально, даже подозрительно глядя на Лианну.

— Ладно, — произнес он наконец, соглашаясь с ее доводами. — Значит, нам надо проанализировать поведение Эдварда. Сначала он расстроился. Он хотел, чтобы мама и папа относились к нему точно так же, как ко мне. Затем он разозлился. И каждый раз, когда мама и папа говорили что-то плохое о нем, он напоминал мне, что они — всего лишь приемные родители.

— Похоже, вас обижало отношение родителей к Эдварду, — заметил Терман.

— Нет, — медленно проговорил Элиот, словно обдумывая эту мысль. — Я на них не обижался. Но все же расстраивался, что они не понимают меня, когда речь идет об Эдварде. Родители хотели, чтобы я играл с настоящими детьми, а мне никогда не было с ними так весело, как с Эдвардом. Понимая, что они желают мне добра, я старался делать приятное им. Перестал заводить разговоры об Эдварде, хотя всегда брал его с собой, куда бы ни шел. Некоторое время его воспринимали и другие ребята, мы все вместе играли в игру, которая была секретом от взрослых. Но прошел всего год или два, и я осознал, что должен скрывать Эдварда и от ребят.

— Но продолжали дружить с ним вплоть до эпизода с Кей.

— Да.

— Понимаю. — Терман погладил усы. Лианне был знаком этот жест, означавший, что Терман переваривает полученную информацию.

— Однако я предал Эдварда, — взволнованно сказал Элиот, — поэтому он и убил ее. А когда я пришел к Лианне, чтобы снова избавиться от него, он решил убить и ее.

— Вы делаете слишком поспешные выводы, — возразил Терман. — Вы порвали со своим воображаемым другом ради девочки, в которую влюбились в школе. Но вы ведь даже не уверены, что Кей Бекер и Кей Палмер — одно и то же лицо. И не знаете наверняка, что ее убил Эдвард.

Элиот наклонился вперед, лицо его напряглось.

— Сегодня я виделся с мужем Кей. Он собирался дать ей развод. Поэтому у Кей имелся повод позвонить Эдварду и пригласить его отпраздновать это событие.

— Если только он говорит правду.

Элиот кивнул.

— Да, если только он говорит правду. Но я думаю… такое может быть.

Лианна почувствовала, что Элиот намеревался сказать: «Но я думаю, что он говорит правду», — однако передумал. Если он действительно так думает, то значительно возрастает вероятность того, что он убил эту бедную женщину. И Лианна обрадовалась, что Элиот не сказал этих слов, потому что тоже не хотела считать его убийцей.

— Вы сказали, что она позвонила Эдварду. Но насколько я знаю из рассказа Лианны, полиция сообщила вам, что у нее имелась ваша визитная карточка и что в салоне узнали вас, а не Эдварда.

— Да, это так.

— Значит, Эдвард пользуется вашим именем.

— Очевидно.

— Тогда откуда вы знаете, что это Эдвард?

Глаза Элиота расширились, словно от удара, затем сузились.

— Вы уже второй раз намекаете, что в моей голове существует еще один монстр.

Терман молчал, ничего не отвечая. Лианна была вынуждена подавить в себе настойчивое желание вмешаться в разговор и успокоить Элиота. Но теперь он уже был пациентом Термана. В основе любой реакции и теперь лежали личные чувства, и она становилась необъективной, и может даже вредной.

— Сменяющие друг друга личности не являются монстрами, — подал наконец голос Терман. — Это просто различные аспекты одной личности, как бы разведенные по разным комнатам. Надо сломать стены этих комнат, и тогда все эти личности сольются в одну. И если мы будем считать, что у вас действительно раздвоение личности, то первым делом вы должны будете признать существование этих личностей.

Мускулы на подбородке Элиота напряглись, он упорно не желал это признавать.

— Как вы смотрите на то, чтобы закончить на сегодня? — спросил Терман, не пытаясь надавить на Элиота. Он посеял семена и прекрасно понимал, что сделать большего пока не может. — Не хотите приехать ко мне домой в понедельник вечером, часов в семь, а?

— Я приеду, — согласился Элиот. Он понял, о чем говорил Терман, но все еще не мог признать частью себя такого злого и мерзкого типа, как Эдвард. Он вспомнил о своей юношеской проблеме с Кей Бекер, вспомнил даже ту автомобильную катастрофу, в которой погибли его родители. Так, может, больше его не будут мучить мысли и сны Эдварда?

Сильно надеясь на это, Элиот вышел с Терманом и Лианной на улицу.

— Позвоните мне, когда приедете домой, — попросила Лианна Термана.

Тот кивнул и замялся на секунду, переводя взгляд с Элиота на Лианну. У Элиота все внутри перевернулось от злости и презрения к себе. Неужели Терман намерен оберегать сейчас Лианну и останется с ними, пока он, Элиот, не уйдет? В кого же он превратился, если есть необходимость защищать от него женщину?

— Я позвоню, — пообещал Терман, переводя глаза на здание, из-за стеклянных дверей которого за ними наблюдал охранник. Затем он направился к своей машине.

Лианна посмотрела на Элиота.

— Наверное, завтра я вас не увижу. Тогда до следующей встречи.

— Да, думаю, не увидите.

— Терман хороший врач. Он вам поможет.

— Я знаю. Но вот вы оба говорили о слиянии личности Эдварда и моей. А мне этого не хочется. Я желаю избавиться от него. — Как он может принять в себя злого типа, который ненавидел Лианну, мечтал убить ее?

— Когда мы вступим в контакт с Эдвардом и выясним, почему он так зол, мы сможем вылечить эту злость, — пояснила Лианна. Такова была ее профессиональная точка зрения. Именно это и было нужно от нее Элиоту… и все же он хотел иного.

— Значит, теперь мне не следует задавать вам профессиональные вопросы, поскольку официально вы больше не являетесь моим лечащим врачом, да? — спросил Элиот, хотя подумал о другом: о том, что теперь ему вообще не следует разговаривать с ней.

— Ну что вы, можете задавать, — ответила Лианна.

В сумерках Элиот не мог разглядеть, но ему определенно показалось, что Лианна покраснела. Неужели ей в голову пришла та же мысль, что и ему? Раз он больше не ее пациент, то не существует запрета, касающегося личных отношений между врачом и пациентом. Но если он не сможет задавать ей профессиональные вопросы, то о чем он будет спрашивать ее?