Читаем без скачивания Оружейник. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

– Уходим!

Не дожидаясь, пока мальчуган отреагирует на приказ, я стал действовать. Закинул одну руку Лизы себе на плечо и обхватил ее за талию.

– Чего стоишь? Берись с другой стороны. Живо, иначе пропадем ни за грош.

Пашка словно пробудился ото сна. Он мигом последовал моему примеру, и уже через несколько секунд мы бежали вперед, волоча на себе обмякшее, безвольное, словно тряпичная кукла, тело его сестры.

В миг, когда я наконец увидел свой бронетранспортер, на меня нахлынули два совершенно противоположных чувства. Первым и, наверное, более сильным была радость. Вот он, мой родимый! Стоит на прежнем месте, там же, где я его и оставил. Целехонек. И не просто целехонек, а грозен и смертоносен. Вон как молотит изо всех пулеметов и амбразур. Вторым чувством был страх. «Восьмидесятка» казалась одиноким утлым корабликом, который из последних сил сражался с бушующими волнами свирепого неистового океана. Да, именно океана! Вокруг «302-го» кипел настоящий океан. Он состоял из разлетающихся во все стороны осколков битого кирпича и вздымающихся при этом клубов пыли. Но самое ужасное, что наполнителем, основным ингредиентом этого месива были десятки, если не сотни извивающихся грязно-зеленых тел.

Кентавры перли с трех направлений. С обоих концов улицы, а также из руин на ее противоположной стороне. Единственным безопасным местом пока оставались кирпичные горы за нашими спинами, то есть тот участок, откуда мы и пробирались вместе с Пашкой и Лизой. Оно и понятно, ведь это тупик. Здание, в котором располагался злополучный магазин, вернее, его уцелевшая часть, надежно прикрывало наш тыл. Хотя… Во мне почему-то жила уверенность, что и за спинами у троих беглецов все теперь не так уж спокойно и пустынно. Ведь откуда-то взялся тот проклятый кентавр!

Словно решив подтвердить мои опасения, башня «302-го» вдруг развернулась прямо в нашу сторону, и КПВТ дал короткую очередь. Четырнадцатимиллиметровые пули, которые так и хотелось окрестить снарядами, прошли прямо у нас над головами. Тут же за спиной послышались глухие удары, очень похожие на шлепки, с которыми падают на пол и к чертям собачьим разбиваются тетропаковские пакеты с соком или молоком. Только вот на этот раз пулеметчик продырявил уж больно большой пакет, и, скорее всего, не один. Оглянувшись, я увидел, как на вершине той самой насыпи, которую мы только что преодолели, медленно опадают рваные куски тел двух инопланетных бестий. Двух, определенно, двух… Для одного кентавра уж слишком много мяса и крови.

Естественно, многолапых ублюдков разнесло обычными патронами, но мне показалось, что позади разорвалась настоящая фугасная бомба. И взрывная волна от нее, будто подтолкнув нас в спину, создала нешуточное разгонное ускорение. Буквально через минуту мы были уже около БТР. Кто-то из Пашкиных напарников, тех, что дежурили с ним на НП, а нынче перебравшихся под защиту брони, тут же распахнул боковую дверь.

– Принимай! – прогорланил я и бросил Лизу в протянувшиеся к нам руки.

Я прекрасно понимал: на то время, пока разведчики будут втаскивать девушку внутрь, наша маленькая крепость не должна потерять ни единого процента своей огневой мощи. Иначе твари подберутся совсем близко. А воочию убедившись в их внезапно пробудившемся, гораздом на коварные выдумки разуме, я уже совсем не был уверен, что кентавры спасуют перед наглухо задраенной бронемашиной, попади она к ним в лапы. Именно поэтому, как только освободились руки, я тут же развернулся лицом к руинам и открыл огонь из автомата.

– Вот вам, сволочи! Вот вам, выродки колченогие!

«Калашников» грохотал, не переставая. Я косил наступавших врагов длинными очередями. Об экономии патронов не было и речи. Сейчас главное – остановить, сбить их наступательный порыв. Кентавры ведь разумные, даже очень разумные, значит, должны, я бы сказал, обязаны испытывать страх, сомнение в своей непобедимости. В конце концов, в них просто должен заговорить природный инстинкт самосохранения!

Чтобы еще более стимулировать все эти их чувства, я открыл огонь из подствольника. У меня оставалось при себе еще штук шесть-семь осколочных гранат, и было бы глупо их не потратить.

Первая же граната разорвалась под брюхом у одного из кентавров, и его прямо-таки подбросило, хорошенько нашпиговав стальным горохом. Ага, получил, сука! Так тебе! Я обрадовался удачному выстрелу. Окрыленный успехом, тут же сунул в гранатомет новый серебристый цилиндрик. Еще один выстрел, еще один пыльный гриб от разрыва, и еще одна тварь, дергаясь и визжа, шарахнулась в сторону. «Ранен… он только ранен», – едва успел подумать я с досадой. Но тут короткая очередь из трассирующих пуль вошла точно в голову кентавра.

Стрелял Пашка. Оказывается, мальчуган все это время был рядом. В горячке боя, сосредоточившись на обстреле своего сектора, я как-то даже позабыл о нем, вернее, почему-то решил, что пацан уже юркнул внутрь БТР. А вот нет же! Пашка остался снаружи, продолжая поддерживать меня огнем из своего маленького автомата. Это, уж поверьте, настоящее мужество! Не дрогнуть, не кинуться под спасительную защиту брони, а упрямо продолжать сражаться на открытом месте, когда прямо на тебя несется стена ошалелых от ярости, опьяненных жаждой крови монстров, – это под силу далеко не каждому. И пусть даже над головой не свистят пули…

Наверное, зря я об этом подумал, о пулях или о чем-то другом, что может, как поется в песне, просвистеть у виска. Мои мысли тут же воплотились в реальность, и в считаных сантиметрах от моего лица пролетел брошенный со страшной силой кирпич. Да, попади он мне в голову…

Я не стал «наслаждаться» воображаемой картинкой, на которой мои мозги лениво стекали по броне «302-го». Я просто выстрелил в том направлении, откуда прилетел метательный снаряд. Тварь юркнула под защиту торчащей из груды кирпичей плиты перекрытия, и мои пули лишь обдали ее фонтаном каменных брызг. «Ну, сейчас начнется», – смутное подозрение промелькнуло у меня в голове.

Разрази меня гром, как я не люблю быть всегда правым! Стоило только подумать о новой угрозе, а она уже тут как тут, добавляет доселе неведомые пикантные ощущения к нашей и без того «веселой» ситуации. Один кирпич… Еще один… Два кирпича… О-о-о, пять кирпичей и еще битый чугунный радиатор от системы центрального отопления! Все это стало падать вокруг нас с грохотом горного обвала.

– Внутрь! Живо внутрь! – не своим голосом заорал я, поворачиваясь к Пашке.

Мальчуган не обладал моим житейским опытом, инстинктами и чувствами, помогающими предвидеть всякую напасть, поэтому был растерян и обескуражен. Он прекратил огонь, слегка присел, закрывая голову поднятым вверх автоматом, как будто это могло его спасти от удара, способного проломить даже добротную дубовую дверь.