Читаем без скачивания Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

7/20 мая 1903. Среда.

Утром корреспонденция. Вечером с Накаем продолжение перевода. — Вечерня Сретения Господня идет.

8/21 мая 1903. Четверг.

Утром корреспонденция. Вечером всенощная пред завтрашним праздником. Пели оба хора. Я выходил на литию и величание.

О. Вениамин, оказывается, не уехал, а еще в Нагасаки. Сегодня получил от него расписку в получении им 200 ен на дорогу. Это уже, надо надеяться, последнее от него. Скатертью дорога! А ведь какие вначале письма писал, какие надежды возбуждал! Тщетно все призрачное, дым — все наши надежды, основывающиеся на видимости! Теперь уж кто бы и что бы ни пел — не порадует. Столько раз радовался и столько раз комичным изумлением кончалась радость, что уж больше разыгрывать теленка было бы непростительно. Буду тянуть лямку до конца, который уже и близок, а там, что Бог даст! Приедет кто на смену — ладно, не приедет — как Богу угодно! Его дело, Его и Воля.

9/22 мая 1903. Пятница.

Праздник Святителя Николая Мирликийского.

С семи часов обедня, молебен, поздравления, угощения. Последние с нынешнего года без вин, ибо прошлогодним Собором определено «угощений вином не делать и не принимать». Очень разумное и нужное правило, которому, конечно, должен следовать и я. И для катихизаторов, особенно молодых, и для самих священников — это очень полезное постановление. Пусть оно отныне всегда неизменно исполняется! Лимонад и прочие невинные воды пусть заменяют вина во время угощений, как бы оные важны и торжественны ни были.

10/23 мая 1903. Суббота.

До обеда перевод. С часу — на концерте нашего «Общества молодых людей (Сейненквай)», устроенном в протестантском доме «Сейнен- квай», недалеко от Миссии, по причине тесноты наших помещений. Устроил Василий Ямада, начальник «Сейненквай»’я, для сбора на расходы по случаю имеющего состояться в июне прибытия сюда русских учеников и туристов из Владивостока, имеющих главною целью осмотреть выставку в Нагасаки, но ожидаемых и здесь. Пели наши семинаристы и старшие ученицы Женской школы вместе с молодыми учительницами и даже некоторыми кончившими курс и ныне рассеянными по городу — или у своих родителей, или замужем. К семинаристам тоже присоединились из города умеющие петь катихизаторы, и даже совсем посторонние, как Евграф Кураока, когда–то ученик Семинарии, потом солдат, потом чиновник в Хакодате, ныне ученик Русской Правительственной школы. Пели под управлением двух дирижеров — Ивана Накасима и Петра Тоокайрин. Спелись предварительно отлично, каждый день последнее время одна или две спевки слышались здесь, в доме Миссии. Пели: Накасима с хором — «Херувимскую», «На Реках Вавилонских», один ирмос; Тоокайрин (по–русски) — «Милость мира» и «Кресту Твоему». Пропели безукоризненно хорошо. Публика наполняла зал; большею частью была молодежь из разных школ; все пропетое сопровождаемо было аплодисментами. Начали концерт почти в два часа, кончили в половине пятого. Из иностранцев был я один. Вчера посетившая меня посланница и другие русские из Посольства взяли билеты и деньги заплатили, но на концерте, к сожалению, никто не был. Несомненно, были бы многие протестантские миссионеры, так восторгающиеся нашим церковным пением, но объявлений на английском языке не было сделано, да и японские объявления были очень скромны и ограниченны: боязнь была, что на концерте могут устроить неприязненную демонстрацию, если станет известно, что дается в пользу русских учеников — теперь все газеты так неприязненно настроены относительно русских из–за Манчжурии. В промежутках нашего пения были: игра на фортепьяно, вместе на фортепьяно и скрипке, соло пения Ив. Накасима, игра трех слепцов с пением на кото. Все серьезное и серьезно исполненное.

По окончании концерта все наши певцы и певицы собрались здесь на чай, выпрошенный для них вчера Василием Ямада. Пред чаем Ив. Накасима просил меня поблагодарить их за труд, а также сказать, чтобы вперед, хоть раз в неделю, собирались делать любительскую спевку, на случай подобных концертов, не как ныне, когда ежедневными усиленными спевками утомили голоса. Чай был приготовлен Никанором с бисквитами в клубе «Сейненквай» — для кавалеров, в противолежащей столовой миссионерской — для барышень. Я вошел, когда еще чай не налит был всем, вызвал всех в соседнюю классную залу и произнес им речь, сущность которой следующая: «Пятнадцать лет тому назад капитан Макаров, ныне знаменитый русский адмирал, услышавши наше пение на Литургии, на которой он был в мое отсутствие, когда я отлучался в Сендай, настаивал, чтоб я заявлял наших певчих вне Миссии — и на пользу Православной Веры, и на пользу эстетического развития Японии. Я отвечал ему, что еще рано. Ныне, по–видимому, настало для этого время. Вы, поя так прекрасно, как ныне пели, действительно и являете, что Православная Церковь обладает самым лучшим способом восхваления Бога и выражения всех других подобающих чувств при богослужении, чем все другие христианские общины, и служить своему Отечеству ознакомлением всех с самым высшим родом искусства в области музыки… Вокальная религиозная музыка в России из всех стран света наиболее развита, пересаживайте же ее сюда и для пользы вашего Отечества, и во славу вашей собственной уже Православной Церкви. Не нравится мне одно — что вы с духовными песнями в концерте соединили светские; в России это не водится; благочестивые русские осудили бы это. Но здесь пока еще и тени мысли нет ни у кого о неприличии сего. Итак, пусть это на сей раз пройдет незамеченным. Даже и впредь может случиться это. Но желательно, чтобы на нашем духовном концерте вперед пелось одно духовное. Все светское — и кото, и скрипку, и фортепьяно, и светские песни — все имеют возможность слышать во множестве других мест. Пусть у нас слышится только духовное, чего не могут нигде в другом месте услышать, и я уверен, что и на наши такие концерты будут собираться не менее, чем ныне собрались…»

11/24 мая 1903. Воскресенье.

О. Матфей Кагета пишет, между прочим, о христианах в Оккава, которых там пятнадцать душ в четырех домах, но которые имели усердие уже устроить молитвенный дом, приспособив для того кладовую, и очень ревнуют об умножении членов Церкви, но катихизатор Яков Ивата не отвечает их желаниям, почему они недовольны им и собираются просить себе другого катихизатора. О. Матфей находит, что Яков Ивата лишен способности управлять Церковью.

12/25 мая 1903. Понедельник.

Днем писание писем в Россию по поводу освящения Кёотского Храма — порядочно уже надоевшее дело. Вечером перевод.