Читаем без скачивания «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне - Игорь Ивлев

Но это еще далеко не все. После выхода Красной Армии на территорию государств гитлеровского блока было принято решение очистить ее тылы от потенциально враждебных элементов. К ним относились прежде всего бывшие руководящие кадры Третьего рейха, функционеры и активисты НСДАП и других нацистских организаций, чины полиции, СД, гестапо и прочих силовых ведомств, охранники тюрем и концлагерей, работники судебных органов и прокуратуры, редакторы средств массовой информации, известные журналисты и т. д. и т. п. Все эти люди, которых удалось обнаружить, подверглись аресту, а для их содержания на территории Германии была создана сеть спецлагерей НКВД. Но туда отправляли далеко не всех из них. Так, 18 апреля 1945 г. вышел приказ НКВД СССР № 00315 за подписью Л. Берия. Он, в частности, требовал:

«…Командно-политический и рядовой состав армии противника, а также военизированных организаций «Фолькштурм» (так в документе. – Авт.), СС, СА, а также личный состав тюрем, концлагерей, военных комендатур, органов военной прокуратуры и суда направлять в лагеря для военнопленных НКВД СССР в установленном порядке»[300].

Таких набралось в общей сложности 68 451 чел., а еще 6680 были переданы в лагеря военнопленных, побывав предварительно в спецлагерях НКВД[301]. Но, как мы видим, наряду с солдатами и офицерами вермахта и войск СС и в этом случае в военнопленные волевым решением записали людей, не служивших в Вооруженных силах Германии.

Аналогичные случаи происходили не только с немцами, но и с их бывшими союзниками. Так, после взятия Будапешта войска 3-го Украинского фронта активно проводили его зачистку от подозрительных лиц. Как это осуществлялось на практике, можно узнать из строго секретного письма Генерального секретаря ЦК компартии Венгрии М. Ракоши заведующему ОМИ ЦК ВКП(б) Г.М. Димитрову о внутриполитическом и экономическом положении Венгрии, отправленного 17 марта 1945 г.:

«Большие трудности испытываем мы от того, что на улицах Будапешта снова участились облавы. Иногда бывает, что тысячи рабочих, идущих на фабрики или возвращающихся оттуда, останавливаются на улицах и направляются в качестве военнопленных в различные лагеря. Эти мероприятия обосновывают тем, что в Будапеште много фашистских солдат, переодетых в штатское. В результате сотни товарищей исчезают. Дом Центрального комитета ежедневно буквально осаждают наши люди, жалующиеся на это»[302].

Причиной отправки в лагеря военнопленных мирных граждан, схваченных на улицах тылового города, было не какое-то возмутительное самоуправство командования 3-го Украинского фронта. Оно действовало в строгом соответствии с указаниями свыше, изложенными в телеграмме № 100 088/III/42[303]. Хотя надо отметить, что многие пострадавшие из-за нее люди в конечном итоге отделались сравнительно легко. Видимо, письмо Ракоши в Москву все же подействовало, или по какой-то иной причине, но уже к началу августа 10 352 из них были отпущены по домам непосредственно из фронтовых лагерей[304].

Однако даже после освобождения они, точно так же как и интернированные, не были исключены из советской статистики военнопленных. Просто в справке об общем балансе для этих венгров отвели отдельную графу: «Освобождено в Будапеште при облавах». В то же самое время все они благополучно вошли в суммарное количество военнопленных[305]. Причем оказались как раз среди тех, кто был пленен еще в ходе боевых действий.

Еще одной категорией гражданского населения, которую в СССР неоправданно зачислили в военнопленные, стали женщины. Они, за редчайшим исключением, не служили в вермахте, а использовались там только в качестве обслуживающего персонала. Тем не менее около 20 тыс. таких женщин на Восточном фронте были взяты в советский плен и отправлены в соответствующие лагеря НКВД[306].

А коллектив Г.Ф. Кривошеева, что характерно, даже не пытается как-то выделить всех этих людей из общего числа военнопленных вермахта. Но в таком случае этого не следует делать и для советских военнопленных, иначе их сравнение потеряет всякий смысл. Именно поэтому при дальнейших подсчетах мы будем использовать как известные нам немецкие данные о количестве советских военнопленных (5734,5 тыс., согласно Штрайту), так и полную советскую информацию из статистики НКВД о числе военнослужащих Германии и ее союзников, попавших в советский плен в ходе войны, без неоправданного исключения из них каких-то отдельных категорий.

В то же время Г.Ф. Кривошеев откровенно не соблюдает элементарное, но важнейшее требование к любому объективному сравнению: одинаковые критерии подхода к сравниваемым величинам. И делает он это совсем не случайно. С одной стороны – напрочь отрицает немецкие данные о количестве советских военнопленных и всячески стремится занизить их число. С другой – всеми правдами и неправдами раздувает число военнопленных из стран гитлеровской коалиции. А вызвано все это главным образом не чем иным, как постоянно проявляющимся у него желанием уменьшить диспропорцию в соотношении безвозвратных потерь между противниками на советско-германском фронте.

5. Потери остальных участников войны и соотношение безвозвратных потерь сторон

Итак, мы обнаружили постоянное отчетливое стремление коллектива Г.Ф. Кривошеева к занижению безвозвратных потерь Вооруженных сил СССР с тем, чтобы ни в коем случае не превысить доложенное ЦК КПСС число 11 444,1 тыс. Противоположная тенденция просматривается у него при определении безвозвратных потерь противника и в первую очередь основного врага Красной Армии – вермахта. Здесь авторы статистического исследования пустились во все тяжкие, чтобы любыми способами завысить безвозвратные потери Вооруженных сил Германии.

Поскольку именно они в наибольшей степени влияют на соотношение безвозвратных потерь сторон, участвовавших в Великой Отечественной войне, по отношению к ним необходимо использовать только самые достоверные данные, указывать все без исключения их источники, тщательно анализировать каждую сомнительную цифру, перепроверять ее и сопоставлять с другими. К сожалению, авторы статистического сборника постоянно демонстрируют совсем иной подход.

Все начинается с основного исходного баланса численности личного состава Вооруженных сил фашистской Германии в ходе Второй мировой войны. Подсчитывая общее число немецких военнослужащих, прошедших через вермахт и войска СС, они, случайно или преднамеренно, допустили грубейшую ошибку, что существенно повлияло на конечные результаты их работы. Авторы прибавили к числу мобилизованных с 01.06.1939 г. (17 893 тыс. чел.) еще 3214 тыс. чел., якобы состоявших на военной службе на 1 марта 1939 г.[307], завысив тем самым исходное число для всех своих последующих расчетов на эти самые 3214 тыс. Но при этом, что характерно, общий баланс изменения численности личного состава Вооруженных сил Германии за время Второй мировой войны у авторского коллектива Г.Ф. Кривошеева сошелся тютелька в тютельку. Это ли не образец беззастенчивого манипулирования цифрами? И как же можно после этого доверять их остальным расчетам?

Как нам удалось установить, эта цифра не имеет никакого отношения к действительности. Во-первых, на самом деле на 1 марта 1939 г. в кадровой сухопутной армии Германии мирного времени служило 730 тыс. чел.[308], в ВВС – 300 тыс., в ВМС – 78 тыс. и в войсках СС – 23 тыс.[309], а всего 1131 тыс. Тогда откуда же у Г.Ф. Кривошеева взялось почти втрое большее число, ведь он его обосновывает ссылкой на того же Мюллера-Гиллебранда[310]? А ларчик открывается просто: в немецком мобилизационном плане, принятом как раз 1 марта 1939 г., общая численность действующий сухопутной армии и армии резерва за вычетом числа призывников устанавливалась в 3 214 104 чел.[311] Но это чисто плановое количество не имеет ничего общего с реальной численностью Вооруженных сил Германии на 1 марта 1939 г., за которую его выдает Г.Ф. Кривошеев.

А во-вторых (и это гораздо более важно), все люди, прошедшие через Вооруженные силы Германии на протяжении Второй мировой войны, были включены Мюллером-Гиллебрандом в общий баланс. Для большей ясности он разработал его в графическом виде и вставил в свою знаменитую книгу. Его схема более чем наглядно демонстрирует, что таких было в общей сложности 17 893,2 тыс. чел.[312] Причем это число учитывает всех военнослужащих без исключения, в том числе и лиц, мобилизованных еще до начала войны.

Тут хотелось бы остановиться на одном очень важном моменте. Дело в том, что в русский перевод классического труда Мюллера-Гиллебранда прокралась досадная опечатка, которая может невольно запутать и смутить многих его читателей. Речь идет о точных временных рамках периода, за который учитываются люди, служившие в Вооруженных силах Германии в годы Второй мировой войны. Он в русскоязычных изданиях книги «Сухопутная армия Германии» по непонятной причине начинается 01.06.1939 г., тогда как война, как известно, была развязана ровно на три месяца позже. На этом несоответствии можно построить много различных домыслов и теорий, но гораздо продуктивнее просто разобраться, откуда именно растут ноги у этой на первый взгляд необъяснимой даты. А для этого надо знать историю появления книги Мюллера-Гиллебранда и источники, которые использовал при работе над ней. Ее непосредственным предшественником было исследование «Statistics Systems», написанное тем же автором совместно с семью другими бывшими немецкими офицерами в 1949 г. Эта работа осуществлялась под эгидой Отдела истории армии США в рамках изучения опыта недавно минувшей войны. Там как раз на том же самом месте, где в русскоязычном издании напечатано 01.06.1939 г., стоит дата «1 Sep 1939»[313], т. е. 1 сентября 1939 г. И тут все сразу становится на свои места, и вопрос, созданный на пустом месте банальной опечаткой, закрывается раз и навсегда.