Читаем без скачивания Гремящий мост - Владимир Уткин

— Это так дышит большой зверь, — крикнул на ухо Волку Котик.

Теперь и Волк заметил, что остров движется, а потом вдруг он исчез и только воронка кружилась там, где только что лоснилась черная спина.

«Зверь нырнул», — понял Волк. Плот остановился, ожидая, пока зверь выплывет, и снова заскользил, подгоняемый гребками луков.

К удивлению Волка, плот не поплыл к зверю. Обогнув его, он отплыл в море и только после этого направился к черной громадине. Волк заметил, что второй плот, на котором сидел Калан, обогнул зверя с другой стороны. А два плота, которые отстали от головных, теперь быстро приближались к зверю со стороны берега.

Они подплыли к нему почти одновременно. В воздухе мелькнули гарпуны, разматывая за собой ремни, и все четыре плота оказались привязанными к зверю тремя-четырьмя ремнями.

А тот, казалось, не замечал гарпунов и продолжал плыть, как ни в чем не бывало. Плот приблизился к зверю, шестеро воинов схватили копье и, раскачав его, глубоко вонзили в лоснящуюся тушу. Воины не бросали древка, а продолжали держать его, налегая всем телом на копье, стремясь вонзить его как можно глубже.

Копьями ударили и с других плотов, и тут вода взорвалась. Гигантской бабочкой взметнулся хвост морского великана, и один из плотов разлетелся вдребезги.

Брызги и волны обрушились на другие плоты. Как нитки, лопнули ремни семи гарпунов. Зверь нырнул, но скоро всплыл. Теперь он тащил за собой только плот Волка, стремительно уплывая в открытое море, и прошло много времени, прежде чем, перебирая ремни руками, Береговым удалось опять приблизиться к зверю. Снова, мерно и слаженно раскачиваясь, Береговые ударили его копьем. Зверь дернулся, протащил плот еще несколько десятков метров и затих.

Только к вечеру Береговым удалось подтащить огромную тушу к галечной отмели. И сразу же люди облепили ее со всех сторон. Стоя по колено и по пояс в воде, они кромсали добычу, относили в стойбище куски жира и мяса и снова возвращались.

— Много мяса. Много жира, — улыбался Котик Волку. — Большой зверь — большой запас.

Калан помогал Береговым разделывать тушу, присматриваясь, как у них это получается. А Волк продолжал изучать оружие и плоты.

— Хорошие плоты, — сказал он наконец Котику, — не боятся волн. Можно плыть далеко. Почему Береговые люди не плавают вдоль страны Огня? Может быть, там новые земли?

— Зачем? — пожал плечами Котик. — Береговым хватает дичи. А там, — он махнул рукой на восток — сильная морская река. Она волнами разбивается о скалы, и волны эти разобьют любой плот. — А еще, — он испуганно оглянулся на море, — там царство Морской Хозяйки, и она утаскивает в воду плоты.

— Волк все запомнил? — подошел к ним Калан.

— Серый Медведь сделает и Птицам такое оружие, кивнул Волк на копье и луки. Но где Птицы возьмут рог морского зверя?

— Наконечник можно сделать из зуба мамонта, подсказал Калан.

Перед стойбищем Волка и Калана встретил Ворон. Как всегда, его черная накидка из меха выглядела так, как будто ее только что сшили из новой шкуры. Гладко обрамляли голову иссиня-черные волосы. Но всегда серьезное, суровое лицо Ворона улыбалось. Разгладились морщины на вечно нахмуренном лице. Взгляд холодных глаз потеплел, и лицо Ворона казалось сейчас лицом мальчишки ласковым и открытым.

— Хозяйка воды отпустила Волка, обрадованно сказал Ворон и дружески толкнул Волка в плечо. — Иди к девочкам. Третий день Чайка ревет и отказывается от еды.

Обычно девочки жили в вигвамах матерей, но часто собирались в вигваме наставницы. Здесь они учились вышивать, красить шкуры, лечить больных и заживлять раны. Поссорившись, девочки опять-таки бежали к наставнице, и она мирила их. За советом тоже шли к ней. Толстая, неторопливая, с круглым добродушным лицом, наставница пользовалась всеобщей любовью, а слово ее было решающим не только для девочек, но часто и для всего племени, особенно когда охотники уходили надолго. Она жила одна в большом просторном вигваме, стенки которого были увешаны пучками сухих трав, цветов, корешками… но почти всегда ее вигвам был полон молодежи. Девочки проводили здесь больше времени, чем в материнских вигвамах, пока не зажигали семейный костер.

Эти костры зажигали осенью, каждая девушка свой. Принаряженные, смущенные, сидели они у костров и ждали. Воины по-одному приходили из темноты, но повелительным жестом девушки отсылали их прочь. И только избранникам позволено было остаться у огня и провести там ночь. А утром, взявшись за руки, они шли уже вдвоем в вигвам воина, где их ожидали друзья и подруги, подготовившие свадебное пиршество.

Когда Волк вошел в вигвам наставницы, девочки смолкли, а Розовая Чайка с радостным возгласом подбежала к нему. Они вышли из вигвама, сопровождаемые перешептыванием девочек и доброй улыбкой наставницы.

Медленно пошли они к берегу и уселись на кучу сухих водорослей, выброшенных еще Осенними бурями. Всегда разговорчивая, Розовая Чайка молчала, опустив голову.

— Почему чайка печальна? — наконец спросил Волк. — Ведь Хозяйка воды отпустила Волка.

— Песец ходит за Чайкой, — неохотно ответила девушка. — Он хочет, чтобы Чайка для него зажгла семейный костер.

— Но Чайка может прогнать Песца от костра, — удивился Волк.

— Чайка боится шамана. Шаман любит Песца. Он рассердится, если Чайка прогонит Песца.

— Чайка примет Песца? — нахмурился Волк.

— Чайка не зажжет костра. Так посоветовала наставница.

— Но первым к костру мог бы прийти Волк, — все еще недоумевал молодой охотник.

— Чайка боится, — повторила девочка, — боится за Волка. Шаман любит Песца. Чайка примет Волка, а шаман накличет на Волка беду. И, как бы желая отвлечь друга, затараторила: — А какие наряды шьют девочки к празднику Длинного дня! Гагарка достала немного священных красок и выкрасит платье, а сверху нашьет мелких ракушек и морских звезд… А самое красивое платье будет у Кайры. Шкурка калана, а сверху блестки из черного льда и бусы из моржового зуба. Ей хорошо, — вздохнула Чайка. — Ее дружок приносит ей разные зубы, а его отец вырезает из кости не только бусы, но и зверей. Все их носят, но, конечно же, лучшие достаются Кайре.

— Волк принесет Чайке каменные цветы и попросит Серого Медведя сделать из них украшения, — пообещал молодой охотник.

— Откуда возьмет их Волк? — недоверчиво усмехнулась Розовая Чайка.

— Волк пойдет в долину горячих водяных столбов. В Горячую долину. Говорят, там есть.

— Не надо, не нужно Чайке каменных цветов, — испугалась девочка. — Пусть Волк не ходит. Лучше Чайка разошьет платье оленьими жилами: это тоже красиво. Волк может погибнуть.

— Чайка! Чайка! — донесся от вигвама голос наставницы. Девочка поднялась с водорослей.

Не надо цветов! — прокричала она уже на бегу. — Ничего не надо!

Волк завернулся в плащ, устроился поудобнее на мягких водорослях и заснул, убаюканный прибоем.

Проснулся он, когда солнце поднялось уже высоко, умылся морской водой и побежал в стойбище.

В своем вигваме молодой охотник застал только женщин. Дядя Волка — Черный Лось — был в дозоре, а его сына — Маленького Бобра — месяц назад отдали в вигвам мальчиков. Женщины работали. Мать Волка, низко склонившись над шкурой, вычиняла ее скребком. Жена Черного Лося на прутиках поджаривала куропаток. Двоюродная сестра Волка толкла ивовую кору на плоском камне, чтобы сварить из нее коричневую краску, а ее подружка расшивала мокасины оленьими жилами.

— Волк уходит, — кивнул он женщинам, и мать Волка начала собирать в кожаный мешок вяленую рыбу и сухие ягоды. Никто не спросил молодого охотника, куда он уходит, так как злые духи могли бы подслушать ответ и подстеречь его в пути.

Глава 4

Горячие столбы

Волк шел по ярко-зеленой летней тундре, обходил голубые озера, ночевал у прозрачных ручьев. Подшибал копьем зайцев, куропаток, то и дело взлетавших из-под ног, бил рыбу в ручьях и озерах. Тундра оживала, наполнялась птичьим щебетом, ревом проснувшихся медведей, лаем лисиц, расцветала.

Местность повышалась. Все круче и выше поднимались холмы, и наконец небосклон заслонили каменные громады гор.

Волк шел вдоль ручьев по узким ущельям. Гладкие стены, отполированные водами в течение тысячелетий, сверкали свежими, будто умытыми красками синими, красными, голубыми.

«Вот бы племени такие краски», — подумал Волк. Не удержавшись, он попытался наскрести красок со стен ущелья, но только затупил копье о твердые скалы.

Травы здесь почти не было, кусты опушились маленькими зелеными листочками, ягоды еще не поспели. Поэтому не было и дичи, и Волку пришлось питаться запасами, сделанными по дороге.