Читаем без скачивания Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г. - Илья Эренбург

Немцы захватили Киев, — но они не поставили на колени древний город. Раздраженно пишет колонизатор в «Кракауер центунг»: «Спокойствие киевлян невозможно побороть, оно сделало их нечувствительными к любым средствам принуждения». Мы знаем, что это значит — морят голодом, пытают в гестапо, отбирают дочерей а шлют их в Германию, расстреливают, вешают. Почем «спокоен» Киев? Киев ждет. Ждет среди развалин, сред запустения, среди немецких окриков и венгерской ругани, среди обид и виселиц.

Киев слушает: что на Волге? Что на Тереке? Что на Неве?

Слушай, Киев! Велика наша вина: мы впустили в твои стены немцев. Эту вину мы искупим. Мы мстим за тебя, Киев. Этим мы дышим, этим живем. Ты слышишь грозу над Волгой? Это убивают немцев защитники Сталинграда! Слушай, Киев! Немцев убивают на Тереке. Немцев убивают на Неве. Мы тебе обещаем, Киев, клянемся тебе: настанет час, и мы перебьем немцев на Днепре.

27 сентября 1942 г.

В Витебске

Боец Захар С. получил письмо от своей жены, которая, была в Витебске под игом немцев. Ее спас старший сын Александр, партизан Белоруссии. Вот что пишет жена Захара:

«Ты просишь рассказать об отце. Я с ним встречалась много раз, помочь ему я не могла, я сама жила не лучше! Жили они в „гетто“, в развалинах дома. Один раз он пришел ко мне. Выглядел он ужасно, опухший, оборванный (у них все отобрали). Последнее свидание с ним не состоялось — мы должны были встретиться в воскресенье, а в субботу его расстреляли. Моя мама осталась в Витебске. Я была три раза у Степана, спасибо ему — он сшил Алеку бурки. Где он теперь, не знаю. 16 февраля поселку дали два часа сроку — освободить все дома. Потом немцы всех расстреляли. Многие наши друзья, которые остались, погибли: зубной врач Лукаревич, доктор Маркович, сестры, Наши молодые акушерки, всех не перечтешь. Все они погибли после ужасной жизни, многие умерли от голода еще до расстрела. Расстреливали на Туловской, за новой больницей. Были вырыты большие ямы. Привозили на автомашинах, ставили перед ямой и приказывали раздеться. Потом строчили из пулемета. Кого убивали сразу, кто падал в обморок, кого ранили — всех тотчас скидывали в яму. Очевидцы рассказывали, что там земля после три дня стонала. Засыпали чуть-чуть, даже ноги были видны, Вот тебе вкратце о судьбе шести тысяч несчастных. Город весь сгорел, за исключением одной части Ленинской. В садике перед каланчой виселица, там каждую неделю вешают по нескольку человек. Страшная картина.

За голову нашего сына Александра немцы обещала 12 тысяч рублей. Однажды его вели вместе с другими партизанами на расстрел, вели по морозу, голых, босиком. Немцы сидели на лошадях, а рук им не связали. Довели до оврага, а они, сговорившись, рванулись в лес.

Вот, мой дорогой, сколько мы пережили ужасных дней. Алек тебя ни на день не забывает, он все понимает. Бывало, в дни безвыходного горя, он обнимает меня и говорит: „Мама, давай сцепимся и утопимся“. А потом тут же спохватится и скажет: „Нет, мама, нельзя — вдруг папа придет, а нас нет?“».

Алек и мать его спаслись. Шесть тысяч витебчан — в ямах. Город, красивый и веселый Витебск, сгорел. Прочтите письмо жены бойца, и вы навеки запомните одну фразу: «Земля стонала». Немцы закапывали живых, живые, задыхаясь, звали близких, и казалось, что это стонет земля.

Мы знаем драму Киева, горе Пскова, муки Старого Оскола. Мы знаем судьбу сотен и сотен захваченных немцами городов. Еще один: Витебск… Вот на переднем крае наступила тишина. Ничего нет тяжелее на фронте, чем минута тишины. Тогда слышишь то, чего не слыхать среди боя. Друг, ты слышишь унылый, протяжный вздох? Это будто ветер воет, будто плачет ночная птица. Это — стонет русская земля. Она стонет под Витебском.

Она стонет под Смоленском, под Харьковом, под Краснодаром. Живые зовут мертвых. Мертвые зовут живых. Родина зовет тебя. Спаси!

23 октября 1942 г.

Поганые святцы

Немцы, отобрав у русских крестьян захваченных областей все добро, решили вознаградить ограбленных: они выпустили «Народный календарь, спутник сельского хозяйства». Книга написана на русском языке, издана в Берлине, составлена каким-то фоном, стыдливо укрывшим свое имя под инициалами Н. ф. М.

Немецкий составитель жаждет прикинуться истинно русским. Для этого он украсил календарь народными поговорками и перевел метры на аршины. Он обращается к «Ивану-пахарю», но выходит это нескладно — в каждом слове чувствуется карлушка-колбасник.

Календарь открывается портретами Гитлера и его подручных. О тирольском шпике сказано: «Это священное имя». Под портретом балтийского немчика Альфреда Розенберга мы читаем: «Хорошо знает и любит русский народ». Под портретом колченного Геббельса стоит: «Талантливый писатель, руководитель всего искусства». Однако неосторожный составитель календаря привел тут же несколько русских пословиц: «Злой человек злее волка», «Свинье только рыло просунуть, и вся пролезет». «Похвальба на лучиновых ножках».

За портретами идет календарь и «памятные годовщины». Мы узнаем, что для православных немцы ввели новый религиозный праздник — 31 октября — праздник Реформации, неприсутственный день. Еще любопытней «памятные годовщины». Вот несколько цитат:

«Январь. 12-го родились Герман Геринг и Альфред Розенберг, 29-го родился А. И. Чехов. Февраль. 10-го умер А. С. Пушкин, 23-го умер Хорст Вессель, 24-го Адольф Гитлер объявляет программу, 26-го умер Т. Шевченко. Март. 3-го освобождение крестьян от крепостной зависимости, 28-го основание немецкого колониального общества Карлом Петерсом. Апрель. 3-го умер М. Ломоносов, 20-го день рождения Адольфа Гитлера».

Так немцы кощунственно поминают высокие имена Пушкина, Шевченко, Ломоносова, Достоевского, Чехова рядом с именем сутенера Хорста Весселя. Не смущаясь, составитель календаря ставит рядом годовщины падения крепостного права в России и основание немецкого общества для колонизации России каким-то Карлушкой Петерсом. Эти колбасники решили, что мы будем жить по их календарю, вывешивать флаги в день рождения тирольского шпика, молиться, когда Адольф «объявляет программу» и поздравлять друг друга с основанием немецкого колониального общества.

Однако и здесь желание придать календарю русский дух подвело составителя. Он снабдил памятные даты «народными приметами и поверьями». Получилось довольно поучительно. День рождения обер-хапуна Германа Геринга сопровождается поверьем: «Ведьмы скрадывают месяц». После справки о дне рождения фюрера мы читаем: «Покойники тоскуют по земле». Годовщина «основания организации гитлеровской молодежи» снабжена сочным комментарием: «На Ивана Купала кого побьют — пропало», а день рождения колченогого Геббельса украшен приметой: «На Ерофея леший бесится».

После календаря мы находим «советы сельскому хозяину». Нашим трактористам карлушка важно объясняет: «Пахать нужно культурным плугом». «Советы сельскому хозяину» — перевод старого немецкого календаря, предназначавшегося для помещиков Восточной Пруссии. Составитель поленился, ничего не изменил. Нашим крестьянам, у которых фрицы давно «организовали» последнюю свинью, дается следующий совет: «Хозяйство должно содержать много свиней, лучше больших йоркширов». Прочитав эти строки, колхозник усмехнется: в захваченных областях остались свиньи одной расы — не йоркширы, а фрицы. Календарь рекомендует крестьянам разводить кур, а именно «леггорнов, род-айлендов, плимутроков». Перечислены болезни кур: отвердение зоба и понос. Забыто одно: кур больше нет, куры уничтожены новой, не обозначенной в календаре болезнью: фрицами-куроедами.

Календарь снабжен фотографиями, рисующими «счастливую жизнь» немцев. Снят, например, молодой фриц. Под немецкой мордой подписано: «Какое открытое, честное лицо! Какой ясный взор светлых голубых глаз, олицетворяющих собой светлое будущее Германии!» Что же, колхозники знают этот взгляд «светлых голубых глаз» — фриц у них в деревне повесил старика и глядел на повешенного «светлыми голубыми глазами». Насчет честного лица наши тоже не ошибутся: приходил «с честным лицом» и забрал всех кур, даже не спросил: «Это плимуты или леггорны?», а сожрав кур, орал: «Матка, яйки или капут». Имеется в календаре и такая фотография: две лошади, тележка и штатский фриц в шляпе, подписано: «Свободно и гордо ступает немецкий крестьянин по собственной земле». Русские оценят эту картинку: они видят, как подло и нахально «ступает» фриц по чужой земле. С удовлетворением они прочтут пословицу, которую здесь же приводит составитель календаря: «Чужое взять — свое потерять».

Пословицы составляют основной литературный багаж составителя календаря. Конечно, он тщательно выбросил пословицы, говорящие о родине. Он цитирует: «Чужая страна прибавит ума». Он взял из «Собрания русских пословиц» две поговорки о немцах: «У немца на все струмент есть» и «Немец без шутки и с лавки не свалится». — Знаем мы теперь эти струменты: виселицы. Знаем мы, как карлушка «шутит», когда он «с лавки валится»: если схватит фрица за шиворот наш партизан или разведчик, фриц орет: «Гитлер капут» — это он изволит «шутить». Нов «Собрании русских пословиц» имеются и другие пословицы, посвященные немцам, о которых фон карлушка умолчал. Хорошие пословицы, например: «Штуки-шпеки, немецки человеки», «Что русскому здорово, то немцу смерть», «У немца душа короткая», «Немец хоть добрый человек, а лучше его повесить», «Русский немцу задал перцу».