Читаем без скачивания Тяжесть измены (СИ) - Айверс Наташа

Ей так хотелось взять этот крошечный костюмчик, провести пальцами по мягкой ткани, представить, как Анюта в нём делает свои первые шаги, заливается смехом… Но…

Осознание того, что за ней могут наблюдать, сковывало движения. Казалось, стоило ей взять что-то по-настоящему важное, личное, значимое — и они прорвутся в её мир. А уж если Николай передаст Марии, что она купила что-то для детей… от этой мысли зубы сводило так, что становилось больно.

Она почти видела перед собой злорадную усмешку Марии, слышала её ядовитый голос:

«Какая трогательная мать… Думает, что у неё ещё есть будущее с детьми и Алексеем?»

Пальцы судорожно сжались на ручке тележки. Она развернулась и вышла из отдела. Комплект остался висеть на вешалке — молчаливым напоминанием о том, что её жизнь всё ещё не принадлежит ей.

Она потерпит. Как терпит Алексей Марию на работе. Как будет терпеть вынужденную разлуку с родителями Тёма — их добрый, шустрый мальчишка, который ничем этого не заслужил.

Ирина сжала губы. Но раз уж ей приходится слоняться здесь часами каждый день, хватит хандрить и топтаться на месте. Нужен план.

Если уж она должна изображать безмятежность, пусть из этого выйдет хоть какая-то польза.

Она найдёт, чем себя занять. Вечером узнает у Алексея, что нужно закупить для офиса. Мелкий канцелярский товар, расходники, что угодно. Пусть хотя бы в этих бесполезных прогулках будет смысл.

Она выходила из магазина, садилась в машину, делала пару глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки… и возвращалась в пустой дом.

Дом, в котором её ждал Сергей, но не было детских голосов.

К концу недели, когда она вернулась из очередного «запланированного похода в ТЦ», Сергей ждал её в дверях. В его взгляде было что-то странное.

— Проверь тумбочку в спальне, — тихо сказал он.

В его голосе было что-то, что заставило её напрячься. Она бросила вещи в прихожей и, стараясь не выдать тревогу, направилась в спальню.

Остановившись у кровати, она дрожащими пальцами подняла бумагу к лицу.

Глава 23

Детский рисунок с подписью внизу кривыми буквами «Маме. Папе. Тёма».

На листе — их семья: она, Алексей… и два маленьких человечка с солнечными улыбками. В груди защемило. Всё нахлынуло разом — память, тоска, тепло, которое казалось потерянным.

Она прижала листок к груди, зажмурилась — и опустилась на кровать, словно только так могла справиться с тем, что поднялось внутри. Сначала — один вдох, сдавленный и рваный. Потом второй. И вдруг всё хлынуло — слёзы, сдерживаемые так долго. Тихие, горячие, беззвучные. Она плакала, вжимаясь в одеяло, сжимая в пальцах бумагу. Ирина даже не пыталась остановиться. Потому что знала — ей это нужно. Чтобы отпустить. Чтобы не тащить за собой дальше всю эту боль. Чтобы, наконец, оставить прошлое в прошлом. Чтобы начать дышать заново. По-настоящему.

Наплакавшись, она наконец вышла в гостиную. Глаза саднило, в груди ещё тяжело отзывались пережитые эмоции, но слёзы закончились, оставив после себя странную лёгкость.

Сергей ждал её на кухне, неторопливо листая ленту в телефоне. Он мельком взглянул на неё — никаких вопросов, никакого сочувствия в голосе. Встал, повернувшись к ней.

— Что заказать на ужин? — спросил он с деловитой лёгкостью, будто перед ним сейчас не стояла женщина с опухшим от слёз лицом.

Ирина застыла. Боже, как же это было вовремя.

Не осторожное: «Ты в порядке?»

Не натянутое: «Что случилось?»

А просто: «Чем тебя накормить?»

В следующий миг она шагнула к нему и порывисто обняла, прижимаясь лицом куда-то к его плечу.

— Спасибо, — выдохнула она ему в подмышку.

Сергей вздрогнул и замер, явно не понимая, что с этим делать.

— Э-э… я вообще ни при чём, — пробормотал он, неловко похлопав её по спине. — Это всё Артём…

Ирина отстранилась, подняв на него взгляд.

— Артём? Ты серьёзно? Этот робот? Эта машина? С ледяными глазами?

Сергей фыркнул, смущённо почесал затылок.

— Ну… он и это умеет просчитывать, как оказалось.

Она усмехнулась, но тепло, без злости.

— Тогда спасибо ему. Но и тебе тоже.

Она вдруг ощутила, что ей стало легче. Пусть ненамного, но словно внутри разлилось какое-то странное, тёплое спокойствие.

Но это было не всё. В ней вдруг забурлила энергия, которая требовала выхода

— Я собираюсь делать уборку, — неожиданно для самой себя заявила она.

Сергей приподнял брови.

— Уборку?

— Весеннюю!

— Ты хотела сказать зимнюю?

— Какая разница. Пусть будет генеральная, — пожала плечами она.

Сергей молча рухнул обратно на стул. В его взгляде читалось опасение, а лицо прошло все стадии осознания неизбежности: сначала он покраснел, потом побледнел, затем нахмурился.

— Ну да, я знаю, что такое генеральная уборка… Конечно, помогу, — выдавил он. — Передвинуть там что…

Ирина кивнула, но он вдруг резко встрепенулся, будто что-то придумал.

— Слушай… а давай я тебе помогу… в смысле… на ужин борщ приготовлю! И торт!

— Что?

— Ну да! Я… э-э… пойду продукты закажу!

Скорость, с которой он поспешно исчез в коридоре, вызвала у Ирины чистый, неприкрытый смех. Кажется, он точно знал, что такое генеральная уборка — и не просто знал, а, похоже, переживал её в прошлом как нечто травматичное.

Судя по выражению его лица, эта перспектива его не просто не радовала — она откровенно пугала.

Ирина фыркнула, качая головой.

— Паникёр, — пробормотала она с тёплой улыбкой.

Но останавливать его не стала. Пусть сбежал. Она всё равно уберётся. Сама.

И в этом было что-то по-настоящему… правильное. Как будто она приводила в порядок не только квартиру — но и свою жизнь, приближая момент, когда дети снова вернутся сюда, домой.

Каждое утро и перед сном они разговаривали с Тёмой.

— Мам, Пап, ну как вы там? — его голос был весёлым.

— Нормально, а ты?

— Ну-у… скучаю. Чуть-чуть. Ну совсем капельку! — в его голосе слышалась улыбка.

Они невольно улыбнулись в ответ.

— Я тут друга нашёл, представляешь? Друг этот, конечно, девчонка, но крутая, как ты, мам! И она может запрыгнуть на забор!

— Ого, — улыбка Ирины стала чуть шире. — Ты теперь будешь меня тоже на заборы загонять?

— Ну, мам, ты же взрослая, тебе уже нельзя, — хихикнул он.

— Я даже боюсь спросить «почему»…

— Ну взрослые уже боятся, потому что они уже знают, как падать.

— А дети?

— Дети только учатся, они не боятся, да и когда рядом кто-то взрослый, кто их поймает, это не страшно.

Ира услышала как Лёша шумно вздохнул рядом.

— Значит, ты знаешь, что мы тебя всегда поймаем?

— Конечно! — ответил Тёма, как будто это было самым очевидным фактом в мире.

— Я тоже очень жду, когда мы увидимся, мам. Мне есть, что тебе показать. И тебе, пап. — В голосе послышалась задумчивость. — Вы ведь приедете вместе с папой?

Ирина медленно выдохнула.

— Конечно, приедем.

— Хорошо. Тогда я не буду сильно скучать.

— А ещё у моей новой подруги есть младшая сестрёнка! — Артём сиял, и у Иры отлегло от сердца видя его энтузиазм. — Она совсем маленькая, но уже умеет дрыгать ножками!

Алексей с Ириной переглянулись, не перебивая.

— И знаете, что? — Артём подался вперёд, заговорщически понизив голос. — У них только мама. А папы нет!

— Но это секрет. — Он сделал большие глаза, потом на секунду задумался, и уверенно продолжил: — Я сначала хотел с ними своим папой поделиться! Ну, чтоб ты, пап, тоже её на плечах покатал, в воздух поподбрасывал, вот это всё.

Он посмотрел на Алексея, явно ожидая подтверждения его способностей.

— Ага… — только и выдавил Алексей, с трудом сдерживая улыбку.

— Но потом я подумал… — Артём скрестил руки на груди и серьёзно нахмурился. — Папа же один! А нас много! Его на всех детей не хватит!

Ирина прикрыла рот ладонью, сдерживая улыбку.

— И что ты решил? — осторожно уточнил Алексей.