Читаем без скачивания Дети, сотканные ветром. 2 - Артём Ерёмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ого, – неустанно удивлялся Вий. – Кагорта не скупится на зрелища.
– Три медяка с головы, – кассир загородил проход.
Кучерявый вьюн разочарованно ругнулся. У него на дне кармана никогда не залёживалась монета. Все крохи, что удавалось заработать первогодке в мастерских, он отправлял матери.
– За него и за меня, – раскошелился Клим, и Вий благодарно зажал его в объятиях.
– Проходите. Вам же воспрещается, – кассир указал на Льва и Дыма. – Запачкаете других посетителей.
Лев оглядел себя: в самом деле его одежда трубочиста представляла опасность для роскошных платьев гостей. Он в недоумении посмотрел на Дыма.
– Постойте, – вмешался Вий. – Лев переоденется, а Дым – подмастерье, как и я.
Кассир с вызовом посмотрел на них:
– Вход воспрещён. Нахальным мальчишкам туда же скатертью дорожка.
Мальчик-лунси примеряющее развёл руками, ему не привыкать:
– Ступайте. Мы будем неподалёку.
Хотя Вий весь кипел от негодования, он послушался.
Вскоре Дым сослался на холод, чтобы вернуться в корпус Ветра. Лев понимал его и сам-то пытался быть невидимым среди господ и дам в мехах. К удивлению, он справлялся на отлично, гости старательно не замечали трубочиста.
В ожидании друзей Лев прохаживался у менее людной палатки вблизи рощи лешего. Здешним зазывалам оказался Матфей, а значит, здесь раскинулся шатёр мусорщиков. Вероятно, гостей Собора не привлекали находки, которые вынесло из мира полых. Да и зазывала не тратил время на привлечения внимания и посапывал на мешке у входа.
Лев уже думал скрыться в роще под защитой лешего, как вдруг заметил у пруда знакомое красное пальто. Есения прогуливалась с мальчиком, ростом ниже её на голову. Чуть отставали от пары хмурые мужчины с клинками на поясах. Солнце отражалось от висевших на их груди зеркалах.
– Так вот кому она плетёт венок, – Сорока бесшумно подкрался с подносом стаканов.
– Венок? – проронил Лев.
– Ты чего? У юных дев принято плести их для будущих женихов. Даже на нас когда-нибудь накинут ошейник из полевых цветов.
Лев вспомнил утро в оранжерее:
– Кажется, Есения говорила, какой цветок сорвёт последним в следующем году.
– Так долго? Ведь их свадьба – решённый вопрос. Все дивятся тому, что княжна отправилась обучаться, если в скорую пору займёт место рядом с царевичем Жданом. Кружку сбитня верному слуге Собора?
Пимен выглядел жизнерадостным.
– Тебя не было на омовение, – подметил Лев.
– Кручусь, верчусь. К чему учёба, когда каждый день может стать последним в Соборе. Есть вещи более постоянные.
– И какие же?
– Связи и долги.
– Я…
– Погляди-ка, – перебил Пимен, завершая разговор, пока тот не зашёл на больные темы. – У мастера Трехрука опустел стакан. Если заручиться его милостью, то можно столько всего провернуть. До скорого.
Сорока поспешил в самый большой павильон, где толпилась очередь из будущих покупателей. На входе их встречал рыжебородый силач. Он наделял каждого гостя крепким рукопожатием, а за спиной механическая рука держала кружку. Когда к мастеру приблизился поднос Пимена, тот не отвлёкся от гостей, и свежую порцию хмеля самостоятельно забрала клешня.
Вскоре Льва нашли Вий с Климом, и компашка продолжила слоняться в праздном любопытстве. Ярмарка ближе к вечеру приобрела непринуждённый вид. Павильоны с товаром Собора опустели, гости перешли в обогреваемые шатры, где подавали напитки. Раз за разом, Пимен катил из кладовых бочонок мёда.
В округе зажгли фонари, дворец нарядно подсвечивали огоньки. Повалил снег, и край приобрёл сказочный вид. Только тёмный силуэт башни казался пришельцем из более мрачных рассказов.
На вершине Трезубца горел свет.
«Кагорта принимает царя, – догадался Лев – Кто она сейчас: уставшая древняя старуха или женщина под взглядом, которой хочется сжаться?».
– Опять витаешь в облаках? – подтрунивал Вий. – Признайся-ка: Клим смыслит в погоде.
Прямо на глазах ребят верхнюю часть башни скрыл снегопад. Скоро к взволнованным людям вышел глава Бор и объявил, что из-за непогоды высокопоставленные гости приглашаются в общий зал. Им найдут покои, дабы пересидеть вьюгу. Остальных же ждёт постоялый двор или последний поезд в Златолужье.
– Кто при деньгах, добро пожаловать на пир. Прочим пора восвояси, – Вий вскрыл смысл слов Главы.
В общем зале Гораг Мерзляк в аляпистом наряде возглавлял стол страты Ветра. С показным усердием наседки он обхаживал подопечных, а Вию даже попробовал уложить его непослушные волосы.
Дыму же места за столом вьюнов не нашлось. Что и говорить, про трубочиста, который заглядывался на празднество из кухонного коридора. К нему присоединилась Проша, когда кто-то громогласно объявил:
– Преклонитесь пред Его Величеством, Владыкой Озарённых Законом Осколков, царём Тимуром Вторым!
Столы, набитые едой, задрожали, со стульев и скамеек вскакивали гости и подмастерья. Менее торопко поднялись для поклона мастера. Трехрук, как пушинку, поставил на ноги задремавшего рядом Полынь. Чудной учитель отвесил силачу поклон, а в направлении царя изобразил книксен.
Лев прыснул в кулак, но его самого Проша потянула к земле. И трубочист неловко склонился, хотя их никто не видел.
– Даже если все считают царя недалёким, – шептала Проша, – выказывать непочтение опасно для жизни.
По залу стройными рядами прошествовали первые люди государства чаровников. Возглавлял строй чиновников, обвешанных регалиями, низкий мужчина в скромном сюртуке. К царю жался худосочный мальчик – наследник и жених княжны Есении.
«Она действительно княжна, – вспомнил Лев. – Отчего же так часто я забываю её титул?».
– Добро пожаловать, милостивый государь, – приветствовал
