Читаем без скачивания Секретарь для плейбоев (СИ) - Милтон Анна "Anna Milton"

— Вовсе нет, — упрямился Демьян, однако в его осипший голос закралось сомнение.

— Правда? — с недоверием ухмыльнулся Некрасов. — Отлично. Потому что эта девушка не достанется ни тебе, ни мне. Мы утопим ее. Мы — чертов айсберг, а она — Титаник. Ей суждено погрузиться на дно.

Демьян ответил ему затяжным молчанием.

Противостояние между моими лучшими друзьями набирало обороты.

Малиновская крепко обосновала свою горячую попку, вклинившись и расколов наше единство.

Этого я ей никогда не прощу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ГЛАВА 27

АСЯ

Я ощутила, как нити спокойствия начали просачиваться в мое напружиненное тело, когда села в вагон поезда метро. От зудящего под кожей беспокойства не заметила, как обгрызла три ногтя на правой руке. В другой держала телефон и на протяжении всей дороги до дома не решалась набрать номер Беловой.

Мама встревожено схватилась за сердце, когда открыла передо мной входную дверь и впустила в квартиру.

— Асенька, что с тобой?! — замерев от немого шока, окинула выразительным взглядом мой неподобающий вид.

Я сняла туфли и бросила сумку в прихожей. Одежда немного подсохла. С кончиков волос до сих пор стекала влага, но я ее почти не чувствовала.

— В фонтан упала, мам, — ляпнула наобум, выдавив фальшивую улыбку. — Что вкусненького на ужин? — чмокнула красивую невысокую шатенку в щеку и поплелась в сторону кухни. — Я голодна, как гризли.

— Ась, точно все хорошо? — мама пошла за мной.

— Полный порядок, — я отсалютовала ей, открывая холодильник. Достала коробку с ананасовым соком и наполнила стакан. Заглянула под полотенце, которым была накрыта большая тарелка в центре стола. — Боже, шаньги! — с восторгом подняла голову и посмотрела на маму. — Ты что-то затеяла, признай. Пытаешься откормить меня.

Я взяла пышную булочку с картофельной начинкой и сделала приличный надкус. Застонала от вкуса нежнейшей начинки и села на стул, пододвинув тарелку с выпечкой ближе к себе.

Самый лучший способ забыть о неприятностях — заесть их.

Мама налила в кружку горячего чая и поставила передо мной.

— Приятного аппетита, — пожелала она, поцеловав меня в макушку. — Ась, если что-то случилось, ты должна рассказать мне. Вижу ведь — нервничаешь, но отмалчиваешься, — она погладила меня по спине.

Следующий кусок встал поперек горла. Я проглотила его с большим трудом.

— Проблемы на работе? — сев рядышком, спросила она заботливо.

Еще какие.

— Нет, — я повела плечом, не осмеливаясь заглянуть в ее добрые, понимающие глаза.

— Ну вся в отца, — шутливо сетовала мама. — И под дулом пистолета не расколешься. Что он, что ты — держите в себе плохое, копите и копите до тех пор, пока не лопнете. Трудно пооткровенничать с родной матерью?

Я ухмыльнулась с набитым ртом.

Сравнение с отцом грело мое сердце.

— Давай в эти выходные съездим к нему, — наконец, повернувшись к маме лицом, предложила я.

Мама сощурила глаза.

— То тебя не затащишь на кладбище, то вдруг проявляешь инициативу…

Города мертвых навевали холод, от которого кровь леденела в жилах. Я там — редкий гость. Мне не нужно видеть могилу отца, чтобы скорбеть о нем. Он всегда в моих мыслях. До недавних пор меня невозможно было подвести к воротам кладбища. Перед глазами всплывали ясные образы из далекого прошлого. День похорон. Море слез, гнетущий траур и печаль, казавшаяся нескончаемой и беспросветной.

Долгое время мама навещала папу одна. Будучи подростком, я не умела в достаточной мере сострадать. Мое горе затмевало потерю мамы. Повзрослев, я переборола эгоизм и непереносимость подобных мест, напоминавших о пережитой адской боли, и стала составлять ей компанию.

«Должно быть, она чувствовала себя очень одиноко, когда меня не было рядом» — такие мысли рождали вину. Вина стимулировала к проявлению смелости.

Спустя минуту я пожалела о том, что предложила навестить папу. Тем не менее, от своих слов не отказалась.

Жуя шаньгу, не ощущая вкуса, и пялясь в одну точку, сомневалась: хватит ли у меня храбрости встать перед его лицом, увековеченным на гранитной плите. Как не сгореть от стыда после всего, что я натворила?

Подписалась на ужасную авантюру.

Рискуя всем, повелась на кошмарную сказку Беловой и вляпалась по самые гланды.

Думаю, журналист, пойманный с поличным сегодня, был послан Дианой.

Не верю, что фотограф возник из ниоткуда. И его вмешательство стопроцентно не моя инициатива.

Обвинение Некрасова логично, ведь им было известно, что я шпионила за ними. Соответственно, первым делом под подозрения попала я. Но человек, состоявший в дружеских отношениях с собственным умом, не стал бы подставлять себя таким гнусным образом.

А вот кто-то другой, не заботившийся о чужом благополучии, вполне.

Вытрясли ли боссы из подосланного журналиста правду? Что сделали со снимками?

Или тому человеку удалось сбежать?

Изощренность моей «нанимательницы», как я уже успела убедиться на своей шкуре, не имела границ. Я не обладала возможностью предугадать, каким именно способом она воспользуется преимуществом в виде откровенных снимков «18+», если они, конечно, уцелели и попадут в ее руки.

Поразительно, как у меня хватало наивности восхищаться Беловой.

— Твоя стряпня — лучшая на свете, мам. Спасибо, — я вышла из-за стола, обнимая ее перед тем, как уйти в свою комнату под предлогом незамедлительного отдыха в связи с набитым донельзя желудком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я переоделась в домашнюю одежду, села по-турецки на диване, и взяла в руки телефон.

Намереваясь сделать звонок Диане, в неверии уставилась на экран.

Ее имя высветилось белыми буквами.

Я прочистила горло и ответила на входящий вызов.

— Добр…

Женщина перебила меня на полуслове.

— Нам нужно встретиться, эм… Аня.

Невежливость, безразличность и элементарная невнимательность Беловой отозвались во мне резкостью, какую бы раньше я себе ни за что не позволила.

— Арсения, — похолодевшим голосом исправила ее. — Да. Я тоже считаю, что нам пора встретиться.

Расставить все точки над «и» и послать вас к черту, уважаемая Белова.

БАРС

Рыжие волосы.

На протяжении долгой ночи во сне меня преследовала обладательница пламенной гривы. Насыщенный и яркий медный оттенок слепил глаза подобно знойному солнечному свету. Длинные локоны обрамляли маленькое личико с бледной кожей. Большие кукольные глаза прошибали насквозь, смотри в самую суть, рождая ураган.

Ведьма. Сущая ведьма.

Проникла в мои сны.

Сшибла наглухо запертую дверь в мое сердце.

Я проснулся от жара. Под влажным от пота одеялом. Немедленно скинул его с себя и свесил с кровати ноги. Поплелся в ванную, чтобы смыть остатки дремоты и избавиться от образа Малиновской. Она, как серная кислота, съедала мою плоть, плавя мышцы и кости, заставляя кровь бурлить и шипеть.

Думать о ней — буквально болезненно.

Думать о ней — словно испытывать гребаную мигрень, от которой человечество еще не изобрело волшебную пилюлю.

За окнами моей квартиры глубокая ночь сменялась предрассветным сумраком, окрашивая небосвод в палитру нежных оттенков.

Шум воды эхом проносился по закоулкам сознания. Я стоял под тугим напором душа, закрыв глаза и вспоминая плотские несколько часовой давности. Достаточно было воссоздать в памяти образ женского тела, вплоть до расположения родинок, и немедленно следовала реакция в виде стояка.

Ася не явится на работу.

Поджав хвост, сбежит. Иного мы от нее не предвидим.

Но будем ждать ее возвращения.

Я буду.

В конце концов, она оставила в своем кабинете личные вещи, документы, и наверняка наведается в бюро, чтобы забрать их. Вангую: не станет тянуть и сделает это в ближайшее время. Прокрадется, как мышка, втихую: когда риск столкнуться с нами будет наименее высоким.