Читаем без скачивания Интимные места Фортуны - Фредерик Мэннинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, штаб-сержант, когда вы убываете?
Штаб-сержант было теперешним воинским званием Томлинсона, а прежнее, колор-сержант, являлось всего лишь напоминанием о ранее упраздненном чине, в котором он состоял в довоенной армии.
— Так в котором часу вы убываете?
— Я сдаю свои обязанности в шесть вечера сегодня, сэр.
— Отлично, — в отчаянии бросил адъютант. — Вам не мешало бы отдохнуть, не так ли?
Берн как раз отстукивал на машинке приказ «18075. Кпр. Т. С. Рейнольдс производится в сержанты», и дата, и затем уведомление о назначении сержанта Рейнольдса сержантом канцелярии. Он почувствовал обиду ветерана за неправильное, вне очереди, назначение, сделанное адъютантом. В это время в помещение зашел капеллан, и капитан Хэвлок тут же поднялся и вышел с ним на улицу. Берн вспомнил, что хотел попросить падре обналичить чек, но внезапно услышал за спиной странно дребезжащий старческий голос, всегда напоминавший ему мяуканье кастрированного кота:
— Берн, вы прекращаете выполнение здесь своих обязанностей сегодня в шесть вечера.
— Так точно, штаб-сержант, — кратко ответил Берн, хотя отставка, которую он давно ожидал, на какой-то момент обескуражила его. Очевидно, что-то в тоне ответа Берна разочаровало штаб-сержанта и всколыхнуло в нем желание посыпать соль на рану.
— Вы не очень подходите для такой службы, — с удовлетворением констатировал он.
— Никак нет, штаб-сержант, — безразличным голосом подтвердил Берн. И небрежным тоном добавил, чисто с целью подколоть: — Буду рад вернуться к боевой деятельности.
Ничто не могло хлестнуть их сильнее и поставить на место, чем такой намек на различия их и его службы. Удовлетворенный своим контрударом, он продолжил печатание, в котором стал практически профессионалом. Спустя секунду он поймал взгляд связиста, тот торжественно подмигнул.
— Как себя чувствуешь? — спросил штаб-сержант Робинсон, когда в первых минутах седьмого Берн представил к осмотру себя, свою винтовку, ранец и постельные принадлежности.
— Толстым и ленивым, штаб-сержант, — улыбаясь, ответил Берн.
— Это мы сможем подлечить. Можешь отправляться в хибару сержанта Тозера, смею надеяться, он подберет для тебя комнатку.
— Слыхал, возвращаешься. Как раз к вечернему чаю, — сказал малыш Мартлоу, когда Берн скинул возле него свои вещи. — Сегодня мы не идем на передовую. Первая ночь свободная с тех пор, как мы попали в эту сраную дыру. И как нам с этим быть?
— А где Шэм? — поинтересовался Берн.
— Стирается. Айда, махнем в этот чертов Мазенграб, побалдеем там, все трое. У меня двадцать местных тугриков есть, да еще десяток шиллингов, что матушка прислала.
В дверях появился Шэм.
— Не знаешь, где наш падре разместился, Шэм? Пойдем, дорогу покажешь. А после мне б еще Эванса разыскать. И ты б с нами пошел, Мартлоу. Ох и устроим вечерок.
— А чего тебе Эванс? — ревниво спросил Мартлоу.
— Хочу, чтоб он для меня шампанского закупил, которое Reservee pour les officiers[54]. Уж коли он денщик старшего офицера, ему без проблем продадут.
— Сержанта Тозера пригласи, — сказал Шэм. — Он последнее время что-то здорово огорчен.
— Конечно. Только падре сперва разыщу. Потом у нас будет достаточно времени, чтобы найти сержанта; или вы идите поищите его, а я пока подожду падре.
Они быстро проскочили мимо помещений штаба и ротной канцелярии, свернули на боковую улицу, или скорее в уединенный проулок с домами побогаче, и Берн постучал в дверь. Договорившись, что будут ждать его в лавчонке на главной улице, в двух шагах от угла, Шэм и Мартлоу отправились на поиски сержанта Тозера. На стук сперва никто не отзывался, но немного погодя во двор вышла пожилая дама и объяснила, что капеллана сейчас нет, что он будет позже. И очень удивилась вопросу «насколько позже?». Берн лениво прогуливался взад-вперед по улице. Вскоре из дверей одного из домов появился адъютант и, ответив на салют Берна, поинтересовался:
— Вы кого-то ждете?
— Я хотел бы повидать капеллана, сэр.
— Он с командованием батальона. Не думаю, что задержится надолго.
Это обнадеживало. Наконец показалась длинная и худая фигура капеллана. Он не обратил внимания на подходившего Берна и направился прямо к своей квартире. Берн последовал за ним и перехватил возле самых дверей. Капеллан удивился, узнав, что Берн больше не работает в канцелярии. С чеком проблем не возникло, поскольку у капеллана было в достатке наличности, которая предназначалась для нужд столовой. Утром он собирался в Нё-ле-Мин.
— Мистер Клинтон умер от ран сегодня днем. Знаете, несколько дней назад он говорил, что у него предчувствие, что его убьют, если он сейчас окажется на передовой. Я думаю, он рассказал мне это затем, чтобы самому стало легче. Он стеснялся. А когда уходил, выглядел бодрым и, похоже, выбросил все это из головы.
Берн постарался уклониться от разговора с падре об этом происшествии, несмотря на то что падре был одним из лучших, с кем можно было бы об этом говорить. Смутившись, он смог лишь сказать, что очень сожалеет. Странно, но с сержантом Тозером он говорил об этом более откровенно.
— Не знаю, как вы дальше сможете продолжать оставаться таким, как вы есть, Берн, — сказал капеллан, резко меняя тему. — Я полагаю, что даже самых удачливых из нас здесь ждут крутые времена. Будь вы офицером, могли хотя бы иметь некоторый комфорт и хоть немного личного пространства, да и друзей вашего круга. Даже не знаю, как вы можете выносить все это. Есть среди этих людей хоть кто-нибудь, кого вы могли бы назвать другом?
Берн выдержал заметную паузу.
— Пожалуй, нет, — наконец проговорил он. — Не думаю, что могу назвать кого-нибудь другом. Я люблю этих ребят, всех люблю. Кажется, и они меня любят. По большей части они порядочные люди и здорово по могли мне. Есть у меня, конечно, пара хороших приятелей. В некотором
