Читаем без скачивания Я умер вчера - Александра Маринина

Выяснилось, что Инна Пашкова занималась «снятием сглаза, порчи, восстановлением супружеских отношений и потенции». Во всяком случае, именно так гласили регулярно помещаемые ею в газетах рекламные объявления. Поэтому первое, чем занялись оперативники и следователь, была отработка всех клиентов Пашковой, более известной под именем Инесса. Предполагаемые мотивы – ограбление, месть, психопатологическая мотивация. Версия убийства в ходе ограбления была более чем правдоподобной, Инесса была дамой небедной, о чем недвусмысленно свидетельствовала обстановка ее квартиры. Месть могла иметь место со стороны клиента (или клиентки), которому Пашкова не помогла, хотя и давала твердые гарантии, и денег взяла много. Что касается психопатологии, то и это вполне могло иметь место, ибо клиентура Инессы состояла из людей, которые не могли справиться со своими проблемами и искали помощи от потусторонних сил. Стало быть, в эти силы искренне верили. А отсюда и до патологии недалеко.

Самые большие трудности возникли с версией об ограблении, поскольку Пашкова, как уже говорилось, проживала одна, и никто точно не мог сказать, какие у нее были ценности и где она их хранила. Близких подруг у нее не обнаружилось. Соседи, правда, утверждали, что у нее бывал приятной наружности мужчина лет около сорока, и предполагали, что это ее любовник, но кто он такой – никто не знал. Образ жизни Инесса вела замкнутый, в гости к себе соседей не звала и к ним не ходила. Да они и побаивались ее, называли между собой колдуньей и ничего хорошего от такого соседства не ждали.

Тот факт, что личность этого «любовника» так и осталась невыясненной, породил еще одну версию: Пашкову убил именно он, то ли из ревности, то ли еще по каким причинам. Но искать его было нужно. Хотя как это делать – совершенно непонятно, имени его не смог назвать ни один человек из числа знакомых или родственников Инессы. И не потому, что она как-то особенно тщательно это имя скрывала, а просто потому, что вообще была скрытной по натуре и все давно к этому привыкли.

– Что вы хотите, – заявила на допросе старшая сестра Пашковой, – она же колдунья. Она должна быть окружена тайной, завесой загадочности, иначе ей никто не поверит. Инка с самого детства увлекалась этой мурой. Мы с родителями специально уговорили ее в медицинский институт поступать, надеялись, что чистая наука у нее всю дурь из головы выбьет, а она диплом получила и сказала: «Я теперь знаю намного больше. И чем больше я узнаю, тем тверже верю в непознанное». Мы на нее рукой махнули, пусть живет как знает. Она в последние два года у нас и не бывала почти, приезжала только родителей с днем рождения поздравлять. Забежит на полчаса, поцелует, подарок принесет и убежит. Мы на нее не обижались, даже радовались в глубине души, что она не бывает у нас. Перед соседями стыдно, все знают, чем Инка занимается, смеются над ней. Да и быть в ее обществе, скажу я вам, мало приятного. Вся из себя мрачная, всегда в темном, на веках черные тени, говорит медленно, даже не говорит, а вещает. Колдунью из себя строит.

– Значит, вы не верили в то, что она действительно снимает сглаз и порчу? – спросила ее Татьяна.

– Да вы что! Нет, конечно. Бредни это все.

Примерно то же самое сказали и родители Пашковой. Никаких других источников информации, более осведомленных, следствию обнаружить не удалось, поэтому было принято решение оперативным путем отработать клиентуру Инессы. Это дело тоже было непростым, ибо списки страждущих снять сглаз и вернуть супружескую гармонию, с фамилиями, адресами и телефонами, почему-то не были вывешены на самом видном месте. Пашкова вела записи, но беспорядочно и бестолково, вернее, так показалось оперативникам, нашедшим ее бумаги. Вероятно, какая-то система в этих записях была, но знать ее могла только сама погибшая. В записях подробно указывалась причина обращения, проблема, с которой пришел клиент, динамика его состояния (если были повторные обращения), но не было ни одного имени. Только буквы или загадочные псевдонимы. И двигаться можно было, только отталкиваясь от указанного в записях существа проблемы. Если, например, к Инессе приходила некая женщина и просила снять порчу с ее семьи, потому что в течение только одного года на нее обрушились скоропостижная смерть мужа, гибель в автокатастрофе дочери с зятем и внучкой, тяжелая болезнь внука, оставшегося сиротой, а вдобавок еще и пожар в квартире, то, сопоставляя данные, имеющиеся в ГАИ, с данными из управления пожарной охраны, эту женщину находили. Два месяца было потрачено на то, чтобы установить тех, кто обращался к Инессе, но дело шло туго, удалось найти только нескольких человек. Но Татьяна не теряла надежды, она знала, что к гадалкам и колдуньям ходят не просто так, а после того, как у них побывает кто-то из знакомых и даст хороший отзыв, положительную рекомендацию. Клиенты Инессы должны быть в той или иной степени знакомы друг с другом, и, установив плотное наблюдение за теми, кто уже известен, можно постепенно найти всех остальных. Нужно только набраться терпения и не халтурить.

Раз в неделю Татьяне приносили сведения о результатах наблюдения за клиентами Инессы. Метод уже принес свои плоды, если первоначально по записям Пашковой были установлены четверо, то к сегодняшнему дню число отрабатываемых «сглаженных и порченых» достигло одиннадцати человек. Некоторые производили впечатление абсолютно нормальных людей, но были и такие, чье поведение вызывало большие подозрения по части их психического здоровья. К этим персонажам внимание было более пристальное, хотя, если признаться честно, возможности делать эту работу добросовестно и тщательно просто не было. Откуда взять столько людей? Какая-то колдунья Инесса – это вам не депутат Готовчиц. И дело на контроле у министра не стоит.

Следователь Образцова не обольщалась насчет работы оперативников и «наружников», она хорошо понимала все их сложности, но все равно надеялась, что где-нибудь когда-нибудь что-нибудь вылезет. Надо только уметь ждать. А разрешение на продление срока следствия она всегда получит. Сегодня же, заглянув в дело, она вспомнила, что еще не получила сведений за минувшую неделю. Поколебавшись, Татьяна сняла телефонную трубку и позвонила оперативникам, которые вместе с ней работали по убийству Пашковой. Оперативники без тени смущения в голосе извинились и обещали представить справку завтра утром.

«Ну, завтра так завтра», – подумала Татьяна и занялась делом, по которому в камере сидели шестеро мошенников.

На другой день перед ней положили очередные сведения о клиентах колдуньи Инессы. Прочитав справку, Татьяна задумчиво повертела в руках ручку, открутила колпачок, убедилась в том, что паста в стержне почти закончилась, поискала в столе новый стержень и аккуратно заменила старый. Очень любопытно! Среди клиентов Пашковой установлена некая гражданка Лутова, и позавчера, в воскресенье, ее квартиру посетил не кто иной, как сам господин Уланов Александр Юрьевич, ведущий программы «Лицо без грима». Тот самый Уланов, на передачу к которому Настя Каменская недавно «сватала» Татьяну. А директор программы и корреспондент погибли при взрыве автомашины… Не многовато ли трупов вокруг господина Уланова? Правда, из трех трупов два совсем близко, а третий, честно признаться, далековато, связи никакой не видно, но все-таки, все-таки…

«Все равно надо что-то делать по убийству Пашковой, чего сиднем-то сидеть», – решила Татьяна. И позвонила Насте.

– Ты знаешь, я тут подумала над твоим предложением насчет «Лица без грима».

– Ну и?..

– Я, пожалуй, соглашусь, если тебе это действительно надо.

– Таня, если ты делаешь это только ради меня, то не стоит, – возразила Настя. – Ира права, лишние волнения тебе ни к чему, а общение с Улановым может принести только стресс и ничего приятного.

Татьяна рассмеялась в трубку.

– Настенька, дорогая моя, человек, который может заставить меня волноваться, еще не родился. Меня голыми руками не возьмешь, я и не таких, как Уланов, обламывала. Не забывай, у меня почти пятнадцать лет следовательского стажа, и я уже давно не девочка. Кроме того, я прикинула по деньгам и поняла, что действительно нуждаюсь в рекламе. Конечно, с потиражными выплатами я связываться не стану, себе дороже, но если твой приятель Дорогань начнет пробивать идею создания фильма, мое участие в программе пойдет ему на пользу, а сам фильм, в свою очередь, пойдет на пользу моим издателям, и в конечном итоге – мне самой. Я просто подниму свой гонорар.

– Так я могу передать Дороганю, что ты согласна?

– Можешь.

– А как насчет сценария?

– Нет. Тут я не отступлю.

– Ладно, – весело сказала Настя, – я подожду, пока ты еще что-нибудь прикинешь по деньгам. Надежда умирает последней.

Конечно, дело об убийстве колдуньи Инны Пашковой велось из рук вон плохо. Вяло велось оно, медленно, с перерывами. Но, с другой стороны, сами посудите, господа хорошие, как еще оно могло вестись? У следователя Образцовой в производстве одновременно находится восемнадцать дел. Это ей еще повезло, у некоторых и до тридцати случается. Теперь прикиньте, сколько часов в сутках. Прикинули? Минус на сон, на дорогу от дома до работы и обратно, на прием пищи и некоторые прочие мелочи, включая регулярное посещение женской консультации. Остается не более десяти часов в рабочий день. Выходит, по полчаса на одно уголовное дело в день. И много вы за полчаса наработаете? Это в идеале. А по жизни если посмотреть, то вы подозреваемого на допрос вызвали, два часа с ним промучились – и вот вам, пожалуйста, израсходовали норму времени, полагающуюся на четыре уголовных дела. Понятно, что никто рабочий день на кусочки не делит и по тридцать минут каждым делом не занимается, а отсюда и выходит, что до некоторых дел просто руки не доходят. Не то что по нескольку дней, а неделями. И дело об убийстве Инны Пашковой было именно таким. Положа руку на сердце Татьяну Образцову куда больше волновали обворованные и обманутые люди, доверившие мошенникам свои последние сбережения, нежели сомнительная колдунья, обещающая снять сглаз и порчу и вернуть супругам взаимопонимание и любовь.