Читаем без скачивания Благочестивые вдовы - Нолль Ингрид

На лобовом стекле «феррари», под левым дворником, белела квитанция, появившаяся в наше отсутствие. А из-за поворота торжественно выворачивал транспортировщик дорожной полиции.

– Сейчас кто-то лишится машины, – задумчиво сказала я. – Уж не мы ли…

– Если догонят! – Кора порвала в клочья и перекинула через левое плечо штрафное предписание. – Итак, старушка, я рада, что ты по-прежнему в строю. Вместе мы непобедимы. Это нужно отметить!

И уже через десять минут мы сидели на высоких табуретах в итальянском кафе, болтая ногами, как две школьницы, и кокетничали с барменом. Кора заказала порцию мороженого чудовищных размеров – «сливочную бомбу», хотя с первого взгляда стало ясно, что такую нам не съесть.

– Где-то теперь наш Бэла, – облизывая ложечку, сказала Кора. – Он всегда так славно пачкает мороженым твою блузку! Не могу тебя похвалить за то, что ты подкинула его мужу и успокоилась. Ни себе, ни людям – я очень по нему скучаю. Кстати, думаю, что запишу его в самую лучшую школу, тут я денег не пожалею.

Я мешала трубочкой свой коктейль, боясь, что расплачусь. Но вдруг мне расхотелось плакать. Дать ей в лоб, что ли? Какое право она имеет называть меня плохой матерью? Легко давать советы, когда своих детей нет!

– Представь себе на минуту, – мрачно ответила я, – если бы Бэла был со мной, я не поехала бы к Полли, уроков бы не давала, молчу уже, что не смогла бы никого лупить фонарем по башке.

– Сдаюсь! Сегодня у нас не детская программа. В следующий раз, когда приедем с Бэлой в Германию, пойдем прямиком в зоопарк. Погоди, не плачь! Сейчас я уйду в туалет, тогда начнешь. Ты можешь заплатить за нас?

Не говоря ни слова, я открыла перед Корой свой пустой кошелек.

– А! Ну да. – Кора сунула мне в руку свой и исчезла.

Надо бы ей объяснить, что она слишком долго отсутствовала, оставив меня без денег и поддержки. И намекнуть, что, кроме нее, некому заплатить мои долги.

Потом я подумала о сыне и зоопарке. Незадолго до отъезда из Италии мы втроем ходили в зоопарк. Очень любезный юноша, Бенито – карточка с именем приколота к форменному комбинезону, – провел с нами целый час, так ему понравился Бэла. Да и две мамаши у мальчонки очень даже ничего… Показывал, где живут самые интересные животные – animali: трое молодых жирафов, которых недавно выпустили в вольер и они застенчиво жались в углу, у кормушки, или забавные львята, возившиеся возле матери-львицы, как всякие дети.

На обратном пути Кора спросила:

– Кто из зверей тебе больше всех понравился?

– Бенито! – завопил Бэла.

Да, мой сын – маленькое чудо! Кажется, Кора завидует мне, хотя сама не желает заводить детей, несмотря на то что возможностей у нее предостаточно. Должно быть, проблема глубже, чем я думаю: у меня есть то, что она не сможет себе купить ни за какие деньги.

Кому ж захочется запираться в четырех стенах, когда на улице такая погода! Вернувшись в Дармштадт, мы не пошли домой, а задержались ненадолго в платановых аллеях парка на Матильденхёе, наслаждаясь последним теплом уходящего лета. Первые паутинки отправились в путешествие, они летели по ветру, как волосы умерших век назад старух колдуний. Пахло осенью, прелой листвой.

Вдруг перед нами на тротуар упал мертвый голубь. Ниоткуда, прямо с неба.

– Странно, – сказала Кора немного испуганно, – никогда такого не видела, а ведь, казалось бы, столько птиц в городе. Кто их хоронит, когда они умирают? Почему они не лежат повсюду, воняя?

– Дворники, – бросила я.

Однако, боясь быть осмеянной, промолчала о том, что сочла мертвую птицу плохим знаком. Кора никогда не понимала моих суеверий и не желала видеть в крылатых созданиях посланцев потусторонних сил. Все же дурное предзнаменование осуществилось, зря я не попыталась остановить Кору.

– Если бы я только знала, где взять метадон, – я бы показала этой американской захватчице! – Она спихнула носком лакированной туфли сизый символ мира в сточную канаву.

Похоже, она больше ни о чем думать не могла, только о замке в Тоскане.

– Я достану тебе метадон, у меня есть связи… – А на самом деле я просто хотела набить себе цену.

– Правда? У кого? – удивилась Кора. – Тогда мы можем послать подальше эту тупую Полли!

– На метадон нужны деньги. К тому же я наделала долгов. Ты удрала с Феликсом, не оставив мне ни марки. Я должна Энди, Йонасу, Феликсу, Катрин!

Кора резко села на каменную ограду, отделявшую дорожку от зелени парка, и подписала один за другим десять банковских чеков.

– Мне очень неудобно, что я ставлю тебя в такое положение, что тебе приходится напоминать мне о деньгах. Честно! – сказала она и протянула мне чеки. – Только не позволяй Эрику стащить у тебя и эти бумажки!

В коммуне Феликс первым делом усадил нас пить чай. В благодарность Кора небрежно взъерошила его стриженые волосы, а потом ушла с мобильным в комнату, чтобы не откладывая заказать билет во Флоренцию на завтра.

Положив ноги на соседний табурет, я поведала Феликсу, как мы повергли в прах очередного злодея. Но Феликс вовсе не стал хлопать себя по ляжкам и вопить «Браво, девочки!», а посмотрел на меня с жалостью, как на тронутую.

– Лучше бы вам держаться подальше от этих парней. Теперь не двое, а трое станут стараться вложить вам ума. Не доросли вы еще до таких разборок! – покачал головой Феликс. – Когда появится Катрин, предупреди ее! Пусть не суется в квартиру и не ходит одна на работу. А может, вы увезете ее с собой в Италию?

Он был прав. Нужно сматываться, и по возможности быстро. Кора улетала завтра, да и мне пора. Раз она сама говорит, что я бросила сына, – значит, так тому и быть…

С энергичным упорством, которым с самого утра заразила меня Кора, я позвонила ее родителям: Гейдельберг станет первой остановкой на моем пути. В родном доме Коры никто не отвечал. Хорошо, что Йонаса не надо заблаговременно предупреждать о приезде: куда денется из дому крестьянская семья в самый разгар сбора урожая?

Мы налили всего только по второй чашке вечернего чая, как раздался звонок телефона. Я сняла трубку, поскольку сидела ближе всех и, честно сказать, ждала, что мне в ухо зачастит торопыжка Катрин.

– Феликс! Это тебя. Бабушка.

Он взял трубку и, слушая, бледнел на глазах, потом подскочил как ужаленный:

– Еду!

Дед был совсем плох, он звал Шарлотту.

– Я могу поехать с тобой? Жаль бабушку! – Голос Коры дрожал от сострадания.

Убедительно.

Вошел Энди, волоча собаку как на буксире, я сидела одна, с журналом в руках. Мой бойфренд последнее время выглядел совсем измученным, тем не менее он поцеловал меня в темечко и сказал:

– Пойду-ка прилягу, денек выдался тяжелый! Ласковой кошечке в своей кровати я бы обрадовался больше, чем старому псу.

И я пошла с ним.

Знаю, что меня особенно привлекает в моем недавнем любовнике, – то, как он пахнет. Удивительно, взрослый мужчина с невинным детским запахом. Этот запах трогает меня, пробуждает самые нежные чувства.

Прежде чем дать Энди уснуть, я спросила:

– Помнишь, ты говорил, что тебе постоянно предлагают наркотики на улицах?

– Тебе тоже предложат, если будешь стоять в нужное время в нужном месте с парой банкнот в кармане. А зачем тебе?

Мотивы для подобной просьбы я уже выдумала. Пока раздевалась. Точнее, я слегка отредактировала историю Полли. Значит, слушай, Энди: одна школьная подруга Коры, несмотря на длительный стаж наркоманки, родила вполне здорового ребенка и резко захотела слезть с героина. Теперь она принимает метадон, который каждый день приносит куратор. Но так ведь никуда не уедешь, а Кора пригласила Полли во Флоренцию: ей будет полезна смена обстановки, мы надеемся, что поездка ее подбодрит и придаст сил бороться.

Выставив нас добрыми самаритянками, я убрала прядь волос со лба Энди, словно хотела этим жестом стереть его ненужные сомнения.