Читаем без скачивания Пряный кофе - Софья Ролдугина

Любимое детище леди Уотермилл воистину поражало воображение.

Хоть размеры её особняка были куда скромнее, чем моего, театральный зал превосходил самое большое помещение на Спэрроу-плейс. Примерно пятая часть была выделена под подмостки – грандиозное сооружение в человеческий рост, сколоченное, кажется, из лучших сортов дерева, а спереди ещё и обитое бархатом. Над сценой нависали три ряда занавесей из плотной матовой ткани – ближайшая, кажется, тёмно-красная, а остальные разглядеть толком в полумраке не получалось. У задней стенки громоздился реквизит вперемешку с декорациями: «деревья» и «кусты» из досок в полотняных чехлах, «морские волны» из дешёвого голубого ситца, натянутого между стойками, «валуны», скипетр в мишуре, трон и какая-то варварская корона-шлем с двумя козлиными рогами.

А прямо посреди сцены восседала кошка – огромная, точно корова, пошитая на манер гигантского чехла из овечьих шкур и неумело раскрашенная под леопарда. Внутри неё кто-то копошился – судя по силуэтам, два человека ростом повыше среднего. У кошки были непропорционально большие уши с розовыми кистями на кончиках и устрашающие алые глаза из стеклянных полусфер.

– Это вазы, – с гордостью пояснила леди Уотермилл, заметив мой изумлённый взгляд. – Я сама придумала. По пьесе кошка представляется герою исчадием преисподней, но сначала на репетициях над ней почему-то все смеялись.

– Суньте ещё в эти вазы по горящей свече, – невинно посоветовал Эллис.

– Смеяться не будут? – обеспокоенно поинтересовалась леди Уотермилл.

– Нет, что вы, – с полной серьёзностью ответил он. – Разве что люди, склонные к нервическим припадкам. У вас ведь таких нет?

– Разумеется, нет, – прозвучал исполненный достоинства ответ.

Я представила эту громадину со светящимися красными глазами и мне сделалось самую малость дурно.

Эллис, поймав взгляд Паолы, быстро прикоснулся к виску пальцем, а затем постучал по запястью. Выглядело это естественно и непринуждённо, если не следить нарочно – и не обратишь внимания. Паола так же равнодушно отвернулась, но уже через полминуты завела тихую беседу с мисс Лэнг.

«Заговор», – мысленно подвела я итог и стала готовиться к худшему.

В тот самый момент занавесь на сцене всколыхнулась, и из-за неё вышла женщина с большой тетрадью в руках.

– А вот и мисс Барнелл, о которой я вам говорила, – расцвела улыбкой леди Уотермилл и засеменила к сцене.

Эллис замер, вытянувшись в струну, как нетерпеливая гончая.

Мисс Барнелл оказалась холодной красавицей средних лет. Она была маленькой, тонкой и белой, как одна из дорогих фарфоровых статуэток, в изобилии украшавших ныне витрины и каминные полки. Светлые волосы её были уложены анцианской раковиной, а нитка крупного жемчуга на шее безупречно гармонировала с голубовато-розовым оттенком платья.

О, да, мисс Барнелл как нельзя лучше вписалась в обстановку этого пастельно-кружевного особняка.

Когда нас представляли друг другу, на меня она посмотрела тем самым восхищённо-польщённым взглядом, на дне которого таился жёсткий расчёт: «Что я получу от знакомства? Где слабые места этой девочки? Куда я могу привязать нитки, чтоб потом за них дёргать?» Таких взглядов вдоволь было в первые дни, после смерти леди Милдред, когда светские пауки размышляли, сумеют ли они опутать своими сетями юную и наивную графиню.

У меня ни на мгновение не возникло сомнение в том, кто на самом деле правит в особняке Уотермиллов.

Когда же прозвучало имя и род занятий Эллиса, мисс Барнелл по-настоящему испугалась – и так сильно, что даже позволила этому страху отразиться на лице.

А Эллис с головой окунулся в светскую болтовню, пуская в ход всё своё невероятное обаяние.

– Мисс Барнелл! Какая удача! Польщён, очень польщён. Неужели та самая мисс Барнелл, которая блистала в Уиллоу? Та самая, что основала Общество Опеки Детской Нравственности? – Тут она снова вздрогнула. – Не томите, ответьте, прошу вас. Мои уши меня не обманули?

Ошеломлённая, мисс Барнелл начала отвечать, то и дело сбиваясь:

– Право, вы слишком хорошего мнения обо мне, и мне…

Проходя мимо меня, Эллис шепнул – так тихо, что я, скорее, угадала смысл по движению губ, чем расслышала:

– Через две минуты помогите мне, – и, поравнявшись с леди Уотермилл, продолжил нести вдохновенную чушь о театральном мире, премилых детишках, милосердии и «таланте – даре небес». Я же терялась в догадках о том, что же он имел в виду, когда просил о помощи – ровно до того момента, как в глубине дома послышался женский визг.

Леди Уотермилл разом побледнела; она бросила взгляд на дочерей, которые вместе с обеими гувернантками и Лиамом стояли у сцены и взахлёб объясняли что-то; затем – на меня, и снова на дочерей.

– Ступайте и проверьте, что случилось, – шагнула я к ней решительно и взяла её за руку – небольшое нарушение этикета и лёгкий способ надавить и войти в доверие. – Долг матери выше, чем долг хозяйки дома перед гостями, – прошептала я и с тревогой оглянулась на Лиама. Крики вдалеке повторились. – Дети не должны ничего заподозрить, они могут испугаться. Ступайте, леди Уотермилл, и да пребудут с вами Небеса!

Бедняжка Ида Уотермилл и не заметила, как уже оказалась в коридоре, пребывая в абсолютной уверенности, что это она сама решила проверить, что случилось.

Стоило ей выйти за дверь, как благодушное выражение на лице Эллиса сменилось хищным.

– У вас было прекрасное детское общество, мисс Барнелл, – вкрадчиво заметил он, подходя к ней вплотную. Скулы у актрисы полыхнули румянцем. – И особенно хорош был его председатель, ваш страстный поклонник… У меня дома совершенно случайно оказалась статья из «Бромлинских сплетен» за тот год. Точнее, две статьи.

Мисс Барнелл отступила и глубоко вздохнула, словно всеми силами пыталась удержаться в сознании.

– Чего вам нужно? – спросила она тихим и странно высоким голосом. – Денег?..

Эллис усмехнулся.

– Так сразу сдаётесь? Даже скучно, мисс Барнелл. Нет, деньги мне не нужны. Расскажите о Мадлен Рич. Вы ведь дружили?

Лихорадочный румянец мисс Барнелл слегка выцвел. Она рассеянно обмахнулась веером, немного приходя в себя.

– Мадлен… Я помню её. Мы были одно время как сёстры.

– Одно время? – Эллис поощрительно выгнул брови. – А потом?

Сара Барнелл отвела взгляд в сторону.

– Мадлен была очень сложной девушкой. С непростым… характером. Как Клара Нортон, если вы понимаете, о чём я.

В глазах детектива промелькнула тень уважения – видимо, он прекрасно понял, о чём говорит актриса.

В отличие от меня.

– Значит, диссоциация личности… – задумчиво протянул он. – И сколько их было? Три, четыре?

– Две, – так же тихо ответила Сара Барнелл и поморщилась, словно разговор причинял ей физическую боль. – Одна – милая и немного запуганная девочка, но вот вторая… Я называла её просто «Мэд». Она была… сумасшедшая.

Взгляд Эллиса потемнел – похоже, показания мисс Барнелл изрядно спутали планы. Я тоже готова была услышать что угодно, но только не это. О загадочной «диссоциации личности» мне довелось сегодня услышать впервые, однако даже абсолютно далёкая от медицины особа уже поняла бы по оговоркам, что речь идёт о двух индивидуальностях в одном теле.

Пожалуй, это бы объяснило все странности Мадлен.

– Любопытно, – произнёс наконец детектив. – А вы помните некую Хэрриет?

– Да, – кивнула мисс Барнелл. – Совсем молоденькая девочка из трущоб. Трудилась у нас – то костюмы стирала, то декорации поправляла. Лазала по стропилам она не хуже мальчишек-рабочих. Голос у неё был чудесный, пела даже лучше Мадлен. Иногда режиссёр и просил её «подменять» некоторых актрис, сидя за занавесом или за декорацией. Знаете, тогда были в моде пьесы с романсами, когда посреди второго акта вставляли несколько песен, – пояснила она торопливо, когда Эллис начал недовольно хмуриться. Похоже, само наличие у детектива статей с неким компрометирующим материалом повергало её в ужас. – Но не все актрисы умеют петь. А Хэрриет могла, и на разные голоса. Правда, она подворовывала по мелочи – у кого зеркальце заберёт, у кого расчёску. Но возвращала по первой просьбе. Сама стыдилась.

– Ясно, – кивнул Эллис сам себе. И вдруг уставился на мисс Барнелл в упор: – Четыре дня назад я поговорил с некой прачкой по имени Бетси. Знакомое имя? – Сара Барнелл затравленно кивнула. – Так вот, она утверждает, что Хэрриет и Мадлен были похожи настолько, что их даже часто путали издали. Могла ли Хэрриет после пожара назваться именем Мадлен Рич?

…Где-то в глубине души я ждала подобного вопроса. И думала, пожалуй, что Сара Барнелл начнёт мяться и прятать глаза. Однако она ответила ясно и твёрдо, пусть гримаса неподдельной боли на мгновение и исказила её лицо.