Читаем без скачивания История Рима - Теодор Моммзен

Для войны в Азии прежде всего необходимо было упрочить за собою господство на море. Это понимали ясно обе стороны, и две летние кампании были употреблены именно на морскую войну. Успех колебался недолго: твердое достоинство римлян, их рассчитанная настойчивость увенчались быстро установлением людного господства их по всей восточной половине Средиземного моря. После двух-трех крупных неудач, сопровождавшихся большими потерями, флот Антиоха уже не показывался в море.

Вождем для похода в Азию сенат назначил Сципиона Африканского, победителя Ганнибала. Это популярное имя сразу сделало популярною и экспедицию, для участия в ней охотники стекались массами. Прибыв на Балканский полуостров, Сципион пошел по берегу, чтобы избежать всякого риска. Услужливость Филиппа облегчила ему движение; как раз к тому времени, когда Сципион достиг Геллеспонта и должен был переправляться, одержана была важнейшая за всю кампанию морская победа у Мионнезского мыса под Колофоном, после нее Антиох совершенно растерялся и без малейшего сопротивления допустил Сципиона совершить переправу.

Царь Азии и далее действовал совершенно без плана и внезапно принимал решения, которые нимало не соответствовали ранее принятым мерам. Сначала он попробовал добиться мира, предлагал уплатить половину военных расходов и уступил римлянам греческие города Малой Азии и те пункты в Европе, которые были заняты его войсками, а когда Сципион отверг и эти условия, требуя уступки всей Малой Азии, и попытку царя подкупить его огромной суммой денег, Антиох вдруг решился дать битву, хотя, бесспорно, для него было бы гораздо выгоднее затягивать борьбу и отступать в глубь своих владений. Позднею осенью 190 г. встретились римляне с поиском Антиоха при Магнезии, недалеко от Смирны. Римляне имели около 20 000 в легионах и тысяч до 10–12 ахеян, македонян и пергамцев. Антиох имел почти 70 000 пехоты и свыше 10 000 конницы.

На огромной равнине разыгралась очень сложная и беспорядочная битва, войско царя было скоро приведено в полное расстройство, главным образом благодаря неискусному и неблагоразумному распределению частей различных родов оружия, так что они более мешали друг другу, чем помогали. Римляне одержали полную победу с уроном совершенно ничтожным: собственно, римляне потеряли около 300 человек, союзники – значительно больше. Но это было ничто по сравнению с потерями Антиоха: армия его была положительно уничтожена. Он просил мира и получил его, по обычаю римлян, на тех условиях, которые предъявлены были ему раньше. После этого поражения обнаружилась вся внутренняя слабость Азии: царство это было сразу как бы вычеркнуто из числа великих держав.

В бывшем царстве Антиоха давно уже установились такие отношения отдельных областей к центральному правительству, что заключение мира Антиохом еще вовсе не обеспечивало соблюдения его в отдельных областях, входивших в состав его державы: области эти надо было еще силою принудить подчиняться римлянам. Необходимо было доставить жителям отнятых у Антиоха областей безопасность и от полудиких кельтских племен, – раз римляне уничтожили в этих областях всякую тень власти Антиоха, они обязаны были это сделать. Таким образом, пред римлянами стала необходимость новых экспедиций, новой борьбы – необходимость неоспоримая, хотя многие в Риме этого и не понимали и потому встречали ропотом продолжение военных действий на Востоке и после поражения Антиоха. Несколькими экспедициями против кельтов римляне обезопасили от них области, лежавшие до реки Галиса, страну далее они уже не почитали областью греческого влияния и не принимали на себя обязанности устраивать там внутренние дела.

Антиох получил мир с такими же приблизительно ограничениями прав, как и Филипп, кроме того, он уплачивал 15 000 талантов контрибуции и терял все свои прибрежные у Средиземного моря владения, после этого его государство стало называться Сирией. Он уже не делал попыток вернуть своей державе прежнее влияние, да вскоре он был и убит в отдаленных восточных областях, когда грабил один почитаемый храм (187). Из отнятых у Антиоха прибрежных областей все греческие города, которые держали сторону римлян ко дню битвы при Магнезии, получили полную самостоятельность, некоторые из них получили даже территориальные приращения, больше всех Родос. Все остальные, равно как и те, которыми владел Антиох в Европе, отданы были Эвмену, сыну и преемнику Аттала, царю пергамскому, в награду за его неизменную верность Риму и энергичную помощь в войне.

В Греции римляне должны были вести двухлетнюю войну с этолянами, которые напали на Филиппа. Этоляне, конечно, были совершенно побеждены и лишились некоторых областей, некоторых прав и уплатили контрибуцию (189). Ахейский союз не доводил дела до окончательного разрыва, но политическое падение греков именно в городах союза выражалось во всем своем жалком комизме. Ахейские общины, суетливо спорившие и враждовавшие друг с другом по совершенно ничтожным поводам, безусловно трусившие перед Римом и не думавшие ни о какой борьбе, в то же время делали наглые выходки против римлян: на одном совещании оратор под гром рукоплесканий заявил, что непонятно, почему сенат позволяет себе делать представления пред союзом в пользу того или другого города, когда союз ведь не вмешивается в отношения римлян к Капуе. Совершая мелочные, но возмутительные насилия над своими политическими противниками, все партии в то же время непрерывно слали в сенат самые кляузные жалобы, в которых не было решительно никакой возможности разобраться, так что наконец сенат положительно заявил, что не желает вступать ни в какие пелопоннесские дела и что ахейцы могут делать все, что им угодно (182). Совершенно неосновательно мнение, что римляне умышленно сеяли смуты между греками: в этом в Греции никогда не было недостатка, и если уж римляне в чем виноваты пред греками, то как раз, наоборот, в том, что предоставили им слишком много свободы.

Теперь римляне безусловно господствовали по всему побережью Средиземного моря, они не страшились никакого врага, но одного человека они боялись – Ганнибала. После своего поражения Антиох обязался выдать его, Ганнибал бежал и несколько времени скрывался на острове Крит, а затем явился ко двору вифинского царя Прузия, едва ли не самого ничтожного из современных властителей. И здесь Ганнибал быстро оказал значительные услуги в борьбе с варварскими соседними племенами. Пока жив был и действовал тот человек, который потряс было могущество Рима, римляне не чувствовали себя спокойно. Фламиний завел интриги при дворе Прузия, и царь подослал убить или схватить великого карфагенянина, – тогда Ганнибал принял яд (183). Так умер на шестьдесят седьмом году жизни величайший полководец древности, человек, чуть было не изменивший хода всемирной истории и – если такое дело вообще под силу кому-либо одному, – конечно, более всех на это способный.

Кажется, в том же году умер и победитель Ганнибала, Сципион, умер в добровольном изгнании, завещав никогда не возвращать своего праха в неблагодарный Рим. Сципиону судьба благоволила, как никому другому: родившись тогда, когда Рим был просто сильнейшею италийскою общиною, Сципион умер, когда Рим был бесспорным главою всего цивилизованного мира, и в этом усилении отечества большая часть была его делом, – далеко не гениальный как полководец, он славно закончил величайшую и опаснейшую для Рима борьбу. Но и Сципион испытал превратность судьбы и разочарование. Избалованный своими успехами с юности, он искренно стал считать себя человеком, которому нет равного, и обнаруживал это и в словах, и в делах, тогда он встретил отпор и противодействие, а так как в сущности Сципион был человек очень блестящий и талантливый, но не истинно гениальный, то он не мог перенести этого, покинул Рим и умер, почитая себя непонятым, неоцененным и обиженным.

Глава IX. ПОСЛЕДНЯЯ МАКЕДОНСКАЯ ВОЙНА

Положение Филиппа после войны и его приготовления. Царь Персей. Начало войны и успехи Персея. Победа римлян при Пидне. Устройство Македонии. Политика римлян на Востоке.

После разгрома Азиатского царства положение Филиппа Македонского стало положительно невыносимым. Так как римляне ничем не вознаградили его за энергичную поддержку, то окружавшие Филиппа греческие племена, прежде трепетавшие пред ним, поняли, что македонский царь не пользуется расположением Рима, и начали непрерывно досаждать ему самым обидным образом: против македонян постановлялись специальные законы, возбуждались постоянно разные несправедливые споры из-за таможенных пошлин, пограничных земель и т. п. По условиям мира споры эти должны были разрешаться римским сенатом, и они разрешались всегда против Филиппа. Римляне относились к Македонии как к Карфагену, но Филипп, при всех своих недостатках, был истинный царь и не способен был выносить унижений, какие финикияне терпели безропотно. Он решил бороться, хотя, быть может, и сознавал, что теперь успех несравненно менее вероятен, чем прежде, зато он вложил теперь в это дело столько страстной энергии, вел его с такой осторожной скрытностью, с таким благоразумием, что, прояви он такие качества ранее, еще неизвестно, победили ли бы его римляне. После последнего мира с. римлянами он много и с большим успехом поработал для того, чтобы восстановить в Македонии военную силу, порядок и благосостояние, в течение же последних десяти лет, после мира римлян с Антиохом, он образовал многочисленную и отлично устроенную армию, заготовил огромное количество военных запасов, собрал богатую казну, обеспечивавшую по крайней мере три года упорной войны. Материальные силы Македонии стали, вероятно, вдвое больше, чем с какими начал Филипп последний раз борьбу с Римом.