Читаем без скачивания Змеи и лестницы - Виктория Платова

– Почему яхта?

– Ты ведь сам сказал – яхта называется «Дагмар».

– Ничего такого я не говорил.

– Ну, как же. Минуту назад, – продолжает упорствовать Миша.

– Ты ошиблась. Или я не понял вопроса. Дагмар – никакая не яхта. Дагмар – девушка. А яхта называлась «No money no love»[9].

Что за человек этот таинственный Гюнтер? Бывший военный моряк – вот и все, что знает о нем Миша. Ее знания о флоте столь же скудны: ничего, кроме расхожего «У моряка в каждом порту по невесте», на ум не приходит. Иногда моряки платят за любовь, иногда за любовь платят морякам; так или иначе, все вертится вокруг секса, выпивки и драк в припортовых кабаках, с которыми Мише, возможно, придется разбираться в будущем. Но разбираться с настоящим у нее нет никакого желания. Миша ничего не хочет знать о какой-то там Дагмар, ничегошеньки!

– Я так не думаю. Ноу мани – ноу лав. Это плохая история.

– Не хуже любой другой истории, – вяло парирует Айди.

– А Дагмар? – и зачем только Миша упомянула это имя?

– Хочешь знать правду?

Нет.

– Хочу.

– Дагмар – это самая лучшая история на свете.

– Зачем ты говоришь мне все это?

– Потому что мы друзья. Мы ведь друзья?

Ну вот, ничего не изменилось, – пытается убедить себя Миша. Тогда почему ей хочется плакать? Рыдать в голос, размазывая слезы по щекам? Потому, что вовсе не она оказалась самой лучшей историей на свете.

Конечно же, она не заплакала. Наоборот, улыбнулась Айди и спросила:

– Она красивая?

– Очень.

– Познакомишь нас?

Вопрос застает Айди врасплох. Он смотрит на Мишу так, как будто видит в первый раз. И, кажется, испытывает неловкость от открывшегося ему зрелища. Миша осталась ровно такой же, какой была два месяца назад, и в начале этой весны, и в конце прошлой осени. Некрасивой девушкой с едва проклюнувшейся грудью, плоской задницей и мальчишеской фигурой. Это не играло никакой роли еще совсем недавно, но теперь она имеет дело с новым Айди. Совершенно незнакомым ей человеком, киношным героем вроде капитана Америки или мальчика-каратэ.

Или лучше назвать его героем комикса?

– Познакомишь нас?

– Даже не знаю… Это зависит не от меня.

– От нее?

– Послушай… Дагмар приезжает только на день. И этот день она хотела провести со мной. Участие других людей мы не оговаривали. Не думаю, что ей придется по душе постороннее вмешательство.

Айди и раньше выражался витиевато, но сейчас он превзошел сам себя. И все его усилия направлены на одно: скрыть от Миши печальную истину. Она больше не главный человек в его жизни. Это место заняла Дагмар, которую Миша ошибочно приняла за рыбку, а потом – за яхту. На самом деле Дагмар – морское чудовище. Гигантский спрут, что обвил своими щупальцами ближайшее воскресенье.

– Может быть, сходим в кино?

– Может быть. Но только не сегодня.

– Завтра?

– Не уверен.

Проклятый осьминожище присосался не только к воскресенью, но и к пятнице (завтра как раз пятница), а заодно – к кинотеатрам, зоопарку, ботаническому саду «Пальменгартен»; и всем остальным местам, в которых они с Айди так любят бывать.

– Послезавтра? – продолжает настаивать Миша.

– Не думаю.

– А потом настанет воскресенье?

– Про воскресенье ты уже знаешь.

…О том, как развивается роман с Дагмар, Мише остается только догадываться. Они с Айди видятся все реже; школа не в счет, но после уроков у него обязательно находятся какие-то неотложные дела. Чудесное преображение не осталось незамеченным, и Айди с завидной регулярностью приглашают на вечеринки, куда Мише вход по-прежнему заказан. Попыток объяснится с ним она не предпринимает и планов мести не вынашивает. Полицейский должен быть сдержанным в проявлении чувств – вот Миша и старается. Вплоть до того момента, когда видит Ящерицу с Агатой. В том самом «Пальменгартене», который еще совсем недавно заботливо укрывал двух подростков-изгоев от посторонних глаз. Теперь Миша ходит сюда одна, с толстым томом «Истории криминалистики» под мышкой: подготовка к полицейскому будущему идет полным ходом.

Она обнаруживает Айди и Агату совершенно случайно, в одной из застекленных оранжерей, у мангровых зарослей: первая красавица класса и бывшее земноводное самозабвенно целуются.

Миша – большой мастер по вытаскиванию заноз; у нее острое зрение и ловкие пальцы. Даже у самой маленькой занозы нет никаких шансов. Но сейчас заноза выросла до размеров китобойного гарпуна. Кто-то невидимый и не слишком справедливый направил гарпун прямиком в Мишино сердце, и как избавиться от металлического крюка с зазубринами она не знает. Просто стоит и прислушивается к боли, старается приспособиться к ней.

Задача не из легких, но решение нужно найти как можно быстрее, иначе Миша истечет кровью и умрет.

В самый разгар молчаливой и незаметной для глаза борьбы с гарпуном, Айди замечает свою недавнюю подружку.

– Ты что здесь делаешь?

– Ничего, – шепчет Миша непослушными губами.

– Шпионишь за мной?

В его голосе нет ни капли участия, ни капли сострадания, – лишь презрение и холодная ярость. Неужели человек, который бросает ей в лицо обидные слова, – ее Айди? Мальчик, когда-то спасенный ею; нежный и смешной мечтатель?

Нет.

У ее Айди была цыплячья шея, узкие плечи и сожженные химикатами пальцы. А этот надменный красавчик не имеет ничего общего с ним.

– Я не шпионю… Я не знала, что ты… Что вы, – Миша переводит взгляд на Агату, чья привлекательность никогда не вызывала у нее сомнений. Агата невероятно хороша, это – медицинский факт, но сейчас она выглядит почти отталкивающей: глаза по-совиному округлились, мочки маленьких ушей пылают, а пухлый рот сложился в ехидную улыбку.

– Надо же, какая страшила твоя бывшая! – нараспев произносит Агата. – И имя у нее дурацкое. Хуже не придумаешь, ведь так?

Совиные глаза сверлят Айди в ожидании ответа. Но тот отделывается равнодушным пожатием плеч.

– Она не моя бывшая.

– Разве? Ты сам сказал, что она шпионит за тобой.

– Ей все равно за кем шпионить.

– Это еще почему?

– Она готовится стать полицейской ищейкой, только и всего.

Вот так, походя, Айди бросает под ноги своей новой возлюбленной тайну, которая совсем недавно принадлежала только им двоим. Миша не ожидала такого вероломства, она совсем не готова к нему.

Бежать.

Ей остается только это.

И она бежит, ослепленная горем, – натыкаясь на розовые кусты, стеклянные двери и немногочисленных посетителей. «История криминалистики» безнадежно потеряна на одной из дорожек оранжереи, но о том, чтобы вернуться и поискать ее, не может быть и речи. Если Миша столкнется со сладкой парочкой, то убьет обоих. И как впоследствии будет классифицироваться это убийство: как предумышленное или совершенное в состоянии аффекта, ей все равно.

Потрясение так велико, что, едва вернувшись домой, она сваливается с температурой под сорок: всему виной гарпун с зазубринами. Он оказался ржавым, и ржавчина просочилась в вены и отравила кровь, – Миша вот-вот умрет от сепсиса. Жаль, что этого не происходит, и уже на следующий день, к вечеру, она чувствует себя вполне сносно.

– К тебе приходили, – заявляет мама, ощупав холодный лоб дочери и убедившись, что опасность миновала.

– Приходили?

– Какой-то юноша, очень симпатичный. Кто это?

Конечно же, она имеет в виду Айди. Когда-то давно Миша знакомила родителей с Ящерицей, но от него теперь даже шкурки не осталось; немудрено, что мама его не признала.

– Никто. Одноклассник.

– Мне он очень понравился…

– Он просто одноклассник, мама.

– Жаль. А… куда делся твой дружок? Тот, нескладёха… вечно шмыгающий носом.

– Айди?

– Кажется.

– Он… умер.

Мама, в отличие от Миши, – натура чрезвычайно впечатлительная. И секунды не проходит, как ее глаза наливаются слезами.

– Ужасно! Бедный мальчик! Что с ним произошло?

– Какая разница, если его больше нет?

– Ты иногда бываешь очень жестокой, Миша. В нашей семье…

– В нашей семье участие и сострадание являются нормой. Я знаю. Но Айди умер, и ничего нельзя изменить.

– Он выглядел очень болезненным…

– Это был несчастный случай. Айди утонул.

– Кошмарная история.

Мама промакивает мизинцем одинокую слезинку и делает глубокий вдох. Что ж, норматив по участию и состраданию выполнен, и можно вернуться к вещам, которые интересуют ее больше всего.

– А тому красавчику я сказала, что ты заболела… Что с тобой все-таки было, девочка?

– Наверное, тепловой удар.

– Но вчера не было солнца.

– Это был тепловой удар.

– Хорошо. Пусть так. Давно пора привыкнуть, что спорить с тобой бессмысленно.

– Да.

– Он принес книгу. Сказал, что ты забыла ее.

– Что еще он сказал?

– Ха-ха, – смеется мама. – Тебе ведь интересно, признайся!

– Не в чем мне признаваться.

– Он пожелал тебе побыстрее поправиться, – положительно, мама не может сохранять интригу больше тридцати секунд. – И выглядел расстроенным. Я была бы рада, если бы он заглядывал к нам почаще.