Читаем без скачивания Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Сунд

– Лучше бы ты послушалась меня, – прошептал Оке ей на ухо, – и мы сходили бы на “Индиану Джонса”. А так просто выбросили двести крон.

Жанетт отстранилась и встала с кресла.

Они молча вышли из кинотеатра и через площадь Медборгарплатсен двинулись к Гётгатан.

– Ты голоден? – спросила Жанетт, повернувшись к Оке. – Или просто зайдем куда-нибудь выпить пива?

– Пожалуй, немного голоден, – ответил Оке, глядя прямо перед собой. – Чего тебе хочется?

Жанетт чувствовала, что начинает раздражаться.

Она приглашает его в кино, предлагает пиво или где-нибудь перекусить, а он только все отвергает и не проявляет никакого интереса.

– Не знаю. Может, лучше поехать домой, ты ведь наверняка вымотан после тяжелого дня, – язвительно сказала она.

– Да, так и есть, – отозвался он. – Я действительно безумно устал.

Жанетт остановилась и взяла его за куртку.

– Прекрати. Я просто пошутила. Конечно, пойдем есть. Давай дойдем до “Индиры” на Бундегатан.

– Ладно, ладно. – Он посмотрел на нее. – Небольшой перекус, конечно, не повредит.

Жанетт показалось, что это прозвучало так, словно он приносит жертву. Будто необходимость провести в ее обществе еще пару часов вынуждала его делать над собой усилие.

Индийский ресторан был переполнен, и им пришлось десять минут подождать, пока освободится столик, что, похоже, еще больше рассердило Оке. Когда они наконец уселись за доставшийся им столик в глубине подвального этажа, Оке заметно помрачнел.

Жанетт попыталась вспомнить, когда они в последний раз ели индийскую еду. Пять лет назад? А вообще ходили в ресторан? Пожалуй, года два назад. В годы до рождения Юхана, в середине девяностых, когда в центре города один за другим открывались индийские рестораны, они с Оке какое-то время посещали их минимум раз в неделю.

Они заказали каждый по бокалу “Кингфишера”, и вскоре им подали еду. Жанетт не мудрствуя взяла палак панир, а Оке выбрал блюдо из цыпленка, сильно приправленное перцем чили. Быстрое обслуживание, похоже, подняло ему настроение. Или так подействовало пиво. Он уже приступил ко второму бокалу. – Вкусно, – проглотив очередную порцию шпината, заметила Жанетт. – Правда, я трусиха…

– Да, ты вечно выбираешь то же самое.

Вечно то же самое? Жанетт знала, что он не менее предсказуем. Всегда выбирает самые острые блюда, объясняя ей, почему следует есть острую пищу, а к концу трапезы ему делается плохо, и он требует немедленно ехать домой.

– Ты и раньше всегда ела это же, – продолжил он. – Почему ты не пробуешь ничего нового?

– Наверное, я трусиха. А как тебе твое блюдо?

– Острое, – ухмыльнулся Оке. – Хочешь попробовать?

– С удовольствием.

Жанетт взяла пол-ложки, и этого оказалось более чем достаточно. Ей пришлось заливать съеденное не только пивом, но и водой.

– Как ты можешь это есть? – засмеялась она. – Кроме остроты, ничего не чувствуется. – Из глаз у нее потекли слезы, и ей пришлось вытираться салфеткой.

Его последующие слова вызвали у нее ощущение дежавю.

– Во-первых, это полезно. Острота убивает желудочные бактерии и вызывает потоотделение. Включается охладительная система тела. Поэтому в жарких странах всегда едят острое. Во-вторых, от этого ловишь чертовский кайф. В мозгу начинают носиться эндорфины, и ты просто балдеешь.

– А в-третьих, это чертовски круто, – добавила она, зная, что он ухмыльнется и согласится.

– Полезно и круто, – улыбнулся он.

Она посмотрела на тарелку. Он уже почти доел. Скоро ему станет плохо. Он называл это “комой чили”.

Они заказали еще по бокалу пива, и она заметила, что он начинает пьянеть. От острой еды у него раскраснелось лицо и выступил пот. Но он не успокоится, пока тарелка не опустеет.

Оке позаботился о том, чтобы довести до сведения персонала, что блюдо ему понравилось, но он предпочел бы, чтобы оно было еще острее. Потом повторил им то, что уже говорил жене по поводу острой пищи. Официант согласно кивал.

Жанетт почувствовала, что муж ей надоел. Она попыталась сменить тему, но он не проявил никакого интереса, и она поняла, что, вероятно, тоже ему надоела.

Через час Жанетт констатировала, что разговаривали они только о еде, причем это было не более чем повтором разговора, который они вели уже раз десять, пятнадцать лет тому назад.

Застой, подумала она, глядя на Оке.

Перед ним уже стоял новый бокал пива, и последние пятнадцать минут он был поглощен мобильным телефоном. Каждую вторую минуту он отпивал несколько больших глотков, а каждую пятую смотрел на часы. Его телефон периодически вибрировал. – Кому ты пишешь?

– Ну… тут есть один новый художественный проект. Новый контакт.

Жанетт заинтересовалась. Неужели дело наконец сдвинулось с мертвой точки? – Что? Расскажи.

– Подожди… – Он отпил еще глоток пива. – Я только отправлю сообщение.

Снова молчание. Она заметила, что Оке бледнеет на глазах. Он отложил телефон на стол, прикрыл рот рукой и рыгнул. Глаза у него блестели. – У тебя нет самарина?[50] – Изжога?

– Ну, после чили требуется что-нибудь оснóвное. – Он попробовал улыбнуться, но у него не получилось.

– К сожалению, нет, – сказала Жанетт. – Но можно спросить у персонала. В крайнем случае тебе, наверное, могут принести ложку соды.

Она намеревалась пошутить, но он явно этого не уловил. – Наплевать, я пойду в туалет. Ты пока расплатись, чтобы мы смогли сразу уйти.

Он встал и скрылся в туалете. Жанетт знала, что он просидит там довольно долго, а потом предложит ехать домой на такси. Она заплатила за еду и стала ждать.

Новый художественный проект, думала она. Интересно, что за контакт у него появился?

Минут через двадцать он вернулся к столику, с покрасневшими от слез глазами и с жалким выражением лица. Взял со стула куртку, даже не присев.

– Ты расплатилась?

– Конечно. Как ты себя чувствуешь?

Он, не отвечая, стал натягивать куртку.

– Ты вызвала такси?

– Нет, я подумала, что мы могли бы поехать на метро.

– Забудь. Мне надо домой, как можно скорее. У меня что-то с животом.

“Кома чили” поставила на вечере точку.

Выйдя из ресторана, Жанетт снова спросила о художественном проекте. Оке ответил уклончиво, пробормотав, что из этого, наверное, ничего не получится.

– Ты говорил, что очень устал сегодня. – Жанетт остановила такси, и оно подъехало к тротуару. – Ты рисовал?

Он вздохнул. Казалось, его сейчас стошнит. Четыре больших бокала пива за час, подумала Жанетт. И еще эта еда. Не хватает только, чтобы его вырвало в такси.

– Нет, – в конце концов ответил он. – Я откопал кое-какие старые вещицы и собираюсь довести их до ума.

Шофер такси деликатно погудел, напоминая им, что таксометр включен.

– Ну что ж, хорошо… – Жанетт помнила случаи, когда Оке собирался довести старые картины до ума. Это всегда кончалось тем, что он решал, будто они стали хуже, или просто уничтожал их. – Гамла Эншеде. Сколько вы возьмете? – спросил Оке, открывая дверцу машины.

– Я работаю по таксометру, – ответил шофер. – Выйдет две-три сотни.

Жанетт села на переднее сиденье. Она понимала, что вечер выльется ей в кругленькую сумму. “И чего ради?” – подумала она, когда Оке плюхнулся на заднее сиденье.

– Вы ведь знаете дорогу? Когда будем подъезжать, я покажу, куда дальше, – обратилась она к шоферу.

Он посмотрел на нее, наморщив лоб:

– Мне кажется, мы где-то встречались.

Жанетт обладала хорошей памятью на лица и через несколько секунд сообразила, откуда его знает. Лицо принадлежало ее однокласснику. Глаза почти не изменились, рот в целом сохранил очертания, но губы уже не такие пухлые. Казалось, будто перед ней лицо ребенка, спрятанное под многочисленными слоями жира и обвислой кожи, и она не смогла сдержать смеха.

– Господи… Магнус? Это ты?

Он рассмеялся в ответ и провел рукой по почти лысой голове, словно желая скрыть следы возраста. Жанетт помнила, что у него были длинные вьющиеся волосы, причем рыжевато-каштановые. Теперь же то немногое, что от них осталось, было в лучшем случае мышиного цвета.

– Неттан?

Она кивнула. Давненько ее никто так не называл.

– Ради старой дружбы возьму сто пятьдесят, – сказал он, выключая таксометр. Потом улыбнулся ей и выехал на улицу.

Ради старой дружбы, подумала она. Он считался у них в классе главным хулиганом и однажды побил ее. На уроке физкультуры, в седьмом классе. Он был из тех, кого вообще-то следовало избегать, а Жанетт не стала.

Посмотрев на него, она поняла, что он думает о том же самом. – Ну… – заговорил он, когда они вывернули на Кольцевую дорогу, – что ты поделываешь?

– Работаю в полиции.

– Вот черт, может, лучше снова включить эту штуку? – засмеялся он, постучав по таксометру.