Читаем без скачивания О времени и о себе - Валерий Вячеславович Смирнов

Зимы в семидесятых были морозными и снежными. Роману трижды покупали коньки на ботинках, на вырост. Река Белая под обрывом напротив парка была в торосах высотой больше полутора метров. Было много мест, где можно было кататься на коньках, и тротуары часто представляли собой каток.

В 1976-м, 77-м и 79-м годах в летнее время меня призывали на учения в воинскую часть 77049 (местная кадрированная дивизия, сокращённый состав), в общей сложности, на 120 суток. Одевали и кормили нормально. Весил я 68 кг, жаркую погоду переносил легко. Моим начальникам не нравилось моё отсутствие. Директор Афасижев, используя связи в областном комитете партии, добился, что у меня изъяли приписное свидетельство, и я попал в разряд невоеннообязанных, то есть оформили бронь.

В 1977 году вступил, вернее, приняли в члены КПСС, до этого, как положено по уставу, был кандидатом. Тогда в партию принимали в соотношении один к четырём, то есть на одного инженерно-технического работника должно было быть четверо рабочих. В ноябре 1978 года, как я уже сказал, меня назначили начальником техотдела.

К этому времени все службы завода переехали в новую семиэтажку с лифтом. Мы заняли шестой и седьмой этажи, и тут же располагалась служба КГБ — контроль за эфиром. В это время появилось много радиолюбителей, болтающих в эфире, что попало. У службы был мощный передатчик, который мог заглушить любого на любой частоте, но об этом мы узнали намного позже. Болтунов пеленговали, всю аппаратуру конфисковали. Многие использовали в качестве усилителей телевизоры — всё забирали подчистую, владельцы платили штрафы.

В том же году сдали четырёхэтажный служебно-бытовой корпус: душевые, раздевалки, большая столовая, лаборатории, вспомогательные службы, цеховые структуры. Завод преобразился. Бытовые условия отличные, обеды на три-четыре варианта.

В конце 1979 года сдали корпус площадью 2700 кв. метров. В нём разместили участок токарных полуавтоматов для новой продукции — угловых и тройниковых соединений для труб смазки и гидравлики металлорежущего и кузнечно-прессового оборудования. До этого такого типа соединения были только в авиации. Заготовки для нас по новой технологии делал воронежский завод «Центролит». Такие соединения делал московский завод «Станконормаль» из сварных деталей. Прочность и качество были очень низкие, коэффициент использования металла — 2,5 (на одну тонну изделий расход стали 2,5 тонны). Новая технология обеспечивала соотношение на одну тонну металла 750 кг изделий. Это огромная экономия металла. Стандарт на новые соединения разрабатывали во Владимире, в том числе стенды для контроля качества и испытания на прочность под давлением больше рабочего в четыре раза. Для определения необходимого оборудования и номенклатуры заготовок для труб диаметром от четырёх до двадцати миллиметров, медных и стальных, техническому отделу пришлось провести опрос трёхсот пятидесяти заводов Минстанкопрома. Самое сложное — определиться с технологией и заказать нужное оборудование. Пока строился цех, мы решали эти вопросы.

Пришлось много поездить по городам и заводам, чтобы увидеть аналогичные процессы, но увы, только на Ростсельмаше было что-то похожее. На станкозаводах делали такие изделия для себя на универсальном оборудовании. ЦПКТБ (Центральное проектно-конструкторское технологическое бюро) во Владимире разработало для нас свою технологию на одношпиндельных токарных полуавтоматах с дальнейшей доработкой вручную на универсальных станках. Я предложил другую технологию — использовать шестишпиндельные токарные полуавтоматы. Мы имели большой парк таких автоматов, наладчики опытные, всю оснастку и инструмент делали сами. На эти полуавтоматы я придумал комплект новой оснастки и инструмента. Конструкторы и технологи работали над моей идеей несколько месяцев. В итоге всё получилось. Освоили новую продукцию в срок и в нужных объёмах. Я, предложив свою технологию, заработал на этом так, что впоследствии купил машину на эти деньги. Зарабатывал и на рацпредложениях. Была такая система поощрения творчества всех работников, направленная на снижение затрат и экономию материалов.

В одну из поездок во Владимир случайно узнал от главного технолога ЦПКТБ, что они от моего имени направили мою технологию на ВДНХ. Меня наградили серебряной медалью, недельной бесплатной путёвкой с проживанием в их гостинице и денежной премией. У кого медаль, кто ездил по путёвке, кто получил деньги и сколько, выяснить не удалось. Думаю, что это работа Бриня В. С., который был тогда главным инженером. Запись в моей трудовой книжке: «За участие на ВДНХ СССР выдать свидетельство ВДНХ и денежную премию». Сумма не указана, так как эта запись по- явилась позже, в 1986 году, после смены главного инженера и начальника отдела кадров. Ещё один пример козней Бриня. В 1980 году меня избрали членом Майкопского горкома КПСС на XXXII городской партконференции. Сохранилось удостоверение. Закончил отделение хозяйственных руководителей университета марксизма-ленинизма. Меня готовили на должность главного инженера строившегося завода «Точмаш». Когда об этом стало известно на заводе, Бринь уговорил директора Афасижева, используя связи в обкоме КПСС, замять моё продвижение, что и было исполнено. Даже моё личное дело исчезло. Это мне рассказал знакомый, инструктор по промышленности горкома партии. Думаю, что такое поведение связано с его некомпетентностью. Он закончил лесотехническую академию и в металлообработке был профаном, а с начальством ладить умел. У меня же всё наоборот: я все вопросы решал, но преподнести начальству не мог.

IX

В январе 1986 года я ушёл из техотдела на должность начальника технического бюро инструментального цеха. Главная причина моего ухода из техотдела — внедрение КСПЭП (комплексная система повышения эффективности производства). В 1984 году на одном из предприятий города Липецка разработали и внедрили систему повышения эффективности производства. Её суть состояла в разработке системы стандартов предприятия от сырья до готовой продукции. С приходом в Кремль Горбачёва стали централизованно заставлять внедрять эту систему и у нас. Предприятие наше работало только по ГОСТам: сталь покупали по ГОСТам, продукция производилась по ГОСТам, конструкторская, технологическая документация соответствовала единой системе стандартов. Но теперь добавились бесчисленные формальные требования. Нас заставляли тупо переписывать стандарты, а их почти пять сотен, — глупость и бред. Всё написали, отчитались и дружно забыли. Оставалось только изматывающее нервное напряжение. Что-либо доказывать было бесполезно. Заставлял это делать Минстанкопром. Министр был новый.

К концу 1980-х годов, а точнее, в 1988 году началась игра в демократию. С провозглашением перестройки на производстве образовались советы трудового коллектива. Должности на производстве стали выборными, но не все. Меня избрали начальником инструментального цеха. Рабочих и инженерно-технических работников в цехе было 110 человек. Работали в две смены. Производство я знал в совершенстве. Восемьдесят процентов инструмента делали сами, была кузница, термичка, токарный, фрезерный, шлифовальный, заточный, слесарный участки. Делали штампы. Использовалось большое количество твёрдого сплава, и т. д. Вернувшись из отпуска, ознакомился с приказом: