Читаем без скачивания Мемуары военного фельдшера - Клавдий Степанович Баев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проходя через следующее село, получилось то же самое. Очень много продуктов бросали пленным жители, но, опять же, большинство этих продуктов доставались одним и тем же. Набив полные карманы кусками хлеба и жмыхом, и другими продуктами, они не желали ни с кем делиться. «Не разевай рот, когда бросают куски хлеба, а лови быстрее, если не хочешь подохнуть с голоду»,– так и отвечали. В одной из таких потасовок сильно помяли пожилого пленного так, что он даже не мог идти. Самый молоденький конвойный начал безжалостно избивать его прикладом винтовки. Пленный начал защищаться руками, а потом и защищаться уже не мог. Затем немец вскинул винтовку и выстрелил в пленного. С каким презрением смотрели тогда пленные на этого молодого изверга. Каждый наверно думал про себя: «Ну, гад! Попался бы ты мне после всего этого совершенно при других обстоятельствах! Я бы тогда все припомнил, ничего бы не забыл…Все жилы из тебя бы вытянул, фашистская сволочь!» А что сейчас можно сделать? Ничего нельзя. Да с таким бы сопляком любой бы пленный справился. Однако его и пальцем не заденешь. Из-за него могут расстрелять половину колонны, а то и всех. А чтоб напасть на весь конвой, сейчас уже не получится. Во-первых, конвой был усилен, а во-вторых, среди пленных появились и такие, которых следует остерегаться. Да и спайки той уже нет, которая была вначале. Возможно, жестокое обращение немцев подействовало на некоторых? Вот они-то и мутят всю колонну. А некоторые просто решили покориться судьбе, буду, мол, идти, пока двигаются ноги. А там…А там видно будет. Умирать? Так ведь все равно когда-то умирать. Днем раньше, днем позже – какая разница.
Гонят быстро. Никаких остановок. Конвойные время от времени подменяют друг друга. Сзади колонны идет лошадь, запряженная в сани, вот в них конвойные и отдыхают по очереди, там же закусывают и выпивают. Пленным жажду утолить приходится только грязным снегом. О чистой питьевой воде и думать нечего. Я уже рассказывал о том, что проходя через населенные пункты, жители много бросают разных продуктов пленным. Но беда в том, что достаются они какой-то одной части. Почти одним и тем же. Ведь что получается? Ведь даже из рук вырывают! Куда там из рук, даже из кармана вырвут! Это уже слишком. Первое время таким верзилам делали замечания, но они не обращали никакого внимания. Каждый, мол, здесь сам себе хозяин и никаких командиров.
Однако одного такого хапугу проучили. А получилось так: нас гнали через какое-то большое село, кажется, казацкая станица. На улице, по которой нас гнали, находилось много народу. Среди женщин, детей и стариков находились и молодые ребята призывного возраста. Немало было тут и мужиков. Тут же среди жителей находились и немецкие солдаты. Некоторые солдаты фотографировали проходившую колонну пленных. Так как жителям не разрешают близко подходить к колонне пленных, чтобы передать кое-какие продукты, то пленные закричали: «Бросайте прямо в колонну!» Жители начали бросать, у кого что было. В основном этим делом занимались женщины и дети. Бросали очень много. Досталось тоже многим, но без потасовки не обошлось. Начали отбирать у того, кто много нахапал, ведь многим совсем ничего не досталось. Тот, кто много набрал, их просили сначала поделиться. Но где там? Ни в какую! На этот раз с такими действовали иначе, организованнее. Одного здоровенного пленного, который нахапал много продуктов и как его не уговаривали, чтобы он часть продуктов раздал тем, кому ничего не досталось, ничего не получилось. Этот хапуга послал всех подальше и тут же кто-то из пленных пырнул его ножом в бок. Он по страшному закричал, затем упал на дорогу и еще долго бился в предсмертных судорогах. Колонна остановилась, началось какое-то замешательство, и часть пленных воспользовалась этим моментом. Несколько пленных кинулись в толпу народа, на ходу сбрасывая шинели, чтобы не заметили немцы. Несколько пленных кинулись в переулки, по ним начали стрелять. Жители закричали, а ребятишки заплакали. Боясь поранить или убить кого-нибудь из жителей, немцы прекратили огонь. Все же побаивались, веди среди женщин и детей находилось много здоровых мужиков и взрослых ребят. С таким связка плохая, быстро расправятся. Ни один пленный не попал под пули, но и убежать не всем удалось. Нескольких пленных поймали и привели до колонны вот эти самые мужики и ребята. Ну, а остальные наверно убежали и их укрыли честные и преданные люди станицы. Какую же награду хотели заслужить эти мужики и молодые ребята, что поймали наших товарищей и отдали их на расправу? Ведь даже немецкие солдаты, которые стояли вместе с жителями, и те, не пытались ловить беглецов. Видать еще в каждом селе есть вот такие мерзавцы…Но их уже не так много.
Четырех пленных, которых задержали местные мужики, немцы за селом расстреляли. Расстреляли у самой дороги перед строем пленных. Принимал участие в расстреле молодой немец. Он уже не одного пленного расстрелял. Расстреливал из нашего советского автомата. Где-то уже успел поменять винтовку на наш советский автомат. Конвойные совсем озверели. Пленных били за каждый пустяк, даже тех, кто пытался в стороне от дороги взять немного чистого снега, чтобы утолить жажду. Но особенно доставалось тем, кто начал немного отставать. Когда отошли от казацкой станицы на порядочное расстояние, от колонны начал немного отставать молоденький лейтенант с небольшими черными усиками. Он, наверно, потер ноги и сейчас идти ему очень трудно. Двое пленных, похоже, что его товарищи, пытались помочь ему идти, но молодой немец отогнал их, а лейтенанта начал подтыкать стволом автомата, чтоб быстрее шел. Немец страшно ругался. Лейтенант, видимо, понял безвыходность своего положения и решил совсем больше не идти. Пленным же успел крикнуть: «Ребята! Кто останется жив, сообщите
