Читаем без скачивания Норвежские, кельтские и тевтонские легенды - Вильгельм

— Это Зигфрид! Хаген убил его по приказу Брунгильды!

Слуги принесли факелы, и все увидели, что она не ошиблась. Кримхильда упала на тело мужа и слезами смыла кровь, запекшуюся у него на лице. Зигфрид лежал перед ней холодный и бездыханный, и никогда, никогда она снова не услышит его голоса — никогда! Это слово стучало у нее в ушах и сводило ее с ума. Она бы с радостью сошла в могилу вместе с ним и, согласно вере древних, воссоединилась бы с ним в чертогах Фрейи.

Старый Зигмунд, услышав о происшедшем, не вымолвил ни слова, но сердце его разбилось. Он поцеловал раны сына, как будто надеялся тем самым вернуть его к жизни. Внезапно он вскочил на ноги, и старый боевой дух снова ожил в нем.

— К отмщению! — закричал он. — Вставайте, Нибе-лунги, вставайте и отмстите за своего героя!

О поспешил во двор, и Нибелунги, услышав его слова, столпились вокруг него, готовые к битве. Старик попросил себе меч и кольчугу, но его руки были слишком слабы, чтобы держать оружие, и в следующую минуту он без чувств упал на землю. Бургунды ждали нападения с оружием в руках, и безжалостный Хаген привел свежие силы на подмогу тем, что уже были во дворце.

Нибелунги, стиснув зубы, отступили.

На третий день после этого носилки отнесли в храм, чтобы отслужить панихиду. Народ толпился возле церкви, чтобы последний раз взглянуть на убитого героя, которому Бургундия была стольким обязана. Кримхильда стояла рядом с незакрытым гробом, украшенным золотом и драгоценными камнями. Ее глаза были сухи, но во всем ее облике читалась глубокая скорбь. В толпе подошла женщина, спрятавшая свое лицо под вуалью, но Кримхильда все равно узнала ее.

— Ступай прочь, — вскричала она, — пока мертвый не изобличил тебя!

Неизвестная смешалась с толпой.

Бургундские воины подошли, чтобы проститься с мертвым, как велел обычай. Когда Хаген приблизился, раны открылись, и кровь из них потекла жарким потоком, как в час убийства.

— Не стой здесь, убийца! — воскликнула Кримхильда. — Разве ты не видишь, что мертвый свидетельствует против тебя?

Отважный воин не сдвинулся с места.

— Я не отрицаю, что это сделала моя рука. Я поступил так, как мне велел мой долг перед моим государем и его королевой.

Будь у Кримхильды в руках меч и имей она силу мужчины, Хаген вряд ли бы вышел из церкви живым.

На четвертый день павшего героя похоронили. Над его могилой насыпали высокий курган, и в память о нем бедным раздали множество подарков. Кримхильда провожала гроб до места его последнего приюта. По ее просьбе крышку подняли в последний раз, и она склонилась над телом мертвого мужа и покрыла его лицо поцелуями. Дамам с трудом удалось увести ее — иначе она осталась бы там навсегда.

Хаген стоял у могилы хмурый и невозмутимый, как обычно. Со своим обычным фатализмом он сказал:

— Случилось то, что должно было случиться. Нить в руках норн оборвалась.

Королева его не слышала. Она не видела, что Гунтер, Гернот и другие пытаются скрыть сожаление и раскаяние. Ее мысли были с мертвым мужем.

Зигмунд и Нибелунги стали готовиться к отъезду. Они хотели забрать Кримхильду с собой, чтобы защитить ее от коварных бургундов, но она не желала покидать дорогую сердцу могилу и только просила старого короля и маркграфа Эккеварта позаботиться о ее маленьком сыне и воспитать его достойным своего отца, поскольку он теперь лишился отца, а возможно, и матери. У нее теперь осталось одно желание — жажда мщения. Зигмунд не попрощался ни с кем, кроме госпожи Уты, которая оплакивала Зигфрида так, будто он был ее собственным сыном, и Гизельхера, самого младшего из братьев. С тем они и отправились в Нидерланды.

Время шло, и стало казаться, что Кримхильда успокоилась и примирилась с братьями. Только мрачный Хаген вызывал у нее ужас, и Брунгильды она избегала. Однажды она сказала брату, что хочет, чтобы сокровища Нибелунгов перевезли в Вормс, поскольку они принадлежат ей. Гунтер воспринял это как знак доверия и очень обрадовался. Он сразу же послал за сокровищами, и Альберих без промедления доставил богатства Нибелунгов в Вормс. Королева стала делать людям щедрые подарки, и каждый раз, когда она находила небогатого, но смелого воина, она снабжала его всем необходимым для службы и начинала платить ему содержание. Постепенно она получила в свое распоряжение небольшую армию, которая день ото дня становилась все больше и все могущественней.

Хаген предупреждал королей, что Кримхильда вынашивает планы мести. Сам он, по его словам, не боялся смерти, но не хотел бы, чтобы земли Бургундии достались ей. Есть только один способ этого избежать — отнять у нее сокровища Нибелунгов. Братья не согласились. Гернот сказал, что и без того они причинили сестре немало горя, и не пристало им теперь подвергать ее мелочным унижениям. Но однажды, когда его государи были в отъезде, Хаген, посчитавший, что беду легче предотвратить, чем потом расхлебывать ее последствия, созвал своих людей и напал на стражей, охранявших клад Нибелунгов. Он захватил все оставшиеся сокровища и утопил их в глубоких водах Рейна. И хотя по возвращении короли сразу же узнали о его низком поступке, но сделанного не воротишь.

— Если бы ты не был нашим дядей, — сказал ему Гернот, — ты бы заплатил за это жизнью.

Хаген показал своим племянникам то место, где он опустил сокровища в воды Рейна, и заставил их поклясться, что, пока они живы, никто из них не выдаст тайны клада. Кримхильда стала печальна и грустна, как раньше. Она все время сидела рядом с матерью и вышивала сцену убийства Бальдра его братом Хедом, а рядом — жену Бальдра, Наину, умершую от разбитого сердца и разделившую с мужем погребальную ладью. Но в Бальдре все узнавали черты Зигфрида, а в Нанне — ее собственные, в то время как Хед всем своим обликом, нарядом и оружием походил на мрачного Хагена. Кримхильда часто замирала с иглой в руке и сидела, внимательно разглядывая картину. Когда в такие минуты госпожа Ута спрашивала ее:

— О чем ты думаешь, дитя мое? Она неизменно отвечала:

— Я думаю о Хагене.

В Вормс прибыли желанные гости — маркграф Рюдигер из Бехларена, по прозвищу Добрый, и его дружина. Гунтер, Гернот и Хаген были его давними знакомыми, а Гизельхера он держал коленях, когда тот был ребенком. Когда он приехал в этот дом скорби, его благородство и доброта так подействовали на Кримхильду, что она стала изредка выходить вместе с матерью в большой зал и слушала маркграфа с улыбкой, чего за ней не замечали с тех пор, как умер ее муж. Но, если в зал входили Хаген или Брунгильда, она тут же вставала и уходила.

Дни и недели проходили, и наконец Гунтер стал догадываться, что маркграф Рюдигер приехал не только для того, чтобы возобновить старое знакомство. Он сказал об этом гостю, и тот ответил:

— Хорошо, король Гунтер, я скажу тебе, что привело меня сюда. Ты знаешь, что супруга моего господина, короля Этцеля, наша добрая королева Гельха, умерла несколько лет назад и что ее сыновья пали от рук Виттига. Король гуннов долго жил один в своем огромном дворце в Этцельбурге, но теперь он решил жениться снова. Я посоветовал ему посвататься к твоей сестре — благородной госпоже Кримхильде, вдове героя Зигфрида. Если ты согласишься, я сразу же предложу ей стать королевой гуннов.

— Я не могу решать за нее, — последовал ответ. — Она королева Нибелунгов и Нидерландов и, боюсь, не захочет снова выходить замуж.

— Я расскажу ей эту новость, — обрадовался Гизель-хер, — и наша матушка, Ута, скажет ей, чтобы она не отказывалась от этого предложения.

Молодой витязь сразу же встал и прошел в женские покои. Он застал сестру, как обычно, за вышиванием. Ги-зельхер стал ей говорить, что пора перестать горевать по мертвому мужу, что она еще молода и может быть счастлива. А потом передал ей рассказы Рюдигера о дворе Этцеля, его величии и славе и напоследок сообщил о сватовстве короля гуннов. Но Кримхильда была непреклонна: она не покинет могильный курган, где похоронено все, что она любила в этой жизни.

Тогда заговорила госпожа Ута:

— Дитя мое, если ты согласишься стать женою Этцеля, ты станешь самой могущественной женщиной на свете.

— Самой могущественной женщиной на свете? — задумчиво повторила Кримхильда. — Послушай, Гизельхер, — продолжила она, указывая на свою вышивку, — ты знаешь, кто это тут изображен?

Он покачал головой, и она сказала:

— Это Вали, отомстивший за Бальдра и отправивший Хеда в царство Хель.

— Это старые сказки. В них больше никто не верит, — отвечал Гизельхер. — Давай лучше поговорим о добром Рюдигере, приехавшем посватать тебя за Этцеля.

— А вдруг это все сбудется? — проговорила она. — Все может быть… Позови маркграфа ко мне, я должна услышать это сама.

Гизельхер вышел, и госпожа Ута тоже ушла, оставив Кримхильду одну, как та и просила.