Читаем без скачивания Иконописец - Игорь Середенко

— Что вам известно о Германе?

— К сожалению, ничего кроме того, что я сообщил вам вначале. Его расстреляли недавно.

— Это я знаю. Значит, более о нем вы не слышали? Может кто-то слышал или общался с ним? — спросил Руперт.

— Я таких не знаю. Я же говорил, он сидел недолго. Была амнистия, и его освободили. Знаю только, что он славился хорошим, мирным и добрым характером. Мне было тогда странным, что, такой как он, мог совершить преступление. Но, зная мир, в котором я живу, я не удивлялся этому.

— Понятно, жаль, что вы мне так и не сообщили интересных сведений, — Руперт готов был уже встать и уйти, как Архипов жестом посадил его.

— Не спешите, вы ведь оплатили мой рассказ, и сведения, которые вам могут быть полезными. Я еще не закончил, а лишь подошел к самому главному.

Руперт сел и с интересом посмотрел на рассказчика.

— Я продолжу свой рассказ. Да, я не видел Германа, но его сила, о которой я узнал слишком поздно, была рядом со мной. Я бы сказал, она была во мне.

— Не понимаю.

— Слушайте дальше. Вернувшись из тюрьмы, я решил начать новую жизнь. По амнистии и за хорошее поведение выпустили моего друга. Мы вспоминали прошлое: юношеские годы, гибель жены друга. Нам было чуть более тридцати. Неожиданно подвернулась интересная работа в крупной компании. Мы не верили своим глазам: заработок довольно приличный. Это была компания с иностранным капиталом. Обычно трудно найти работу после пребывания в местах заключения. Мы это хорошо знали. Бывших зеков не допускают к серьезной работе, потому что не доверяют. Во всяком случае, мы подали документы. Шло время, а ответа все не было. Мы потеряли надежду и вот…

К нам обратились трое наших знакомых по тюрьме. Они недавно вышли и искали дело. Один из них предложил заняться вымогательством одного местного депутата. Мы поначалу отказались, но потом, видя сложность и безвыходность жизненного тупика, решили попробовать. Нам обещали, что все пройдет гладко. Выигрыш в этом деле — сто тысяч на каждого. Это солидная сумма. Мы могли бы открыть собственный бизнес, имея двести тысяч долларов. Мы всё рассчитали: выкрасть четырнадцатилетнего сына можно было у самого его дома, когда тот должен был возвращаться с учебы. Все мелочи предстоящего дела мы просчитали. Раздали роли каждому. Мой друг должен был вести машину. Я с напарником — затащить мальчишку в автомобиль. Один был для прикрытия, на второй краденой машине. Пятый должен был все подготовить и ждать нас на окраине города в частном доме, который мы сняли для этого дела. В ночь, перед началом операции, мне не спалось, кошмарный сон преследовал меня. Как выяснилось позже — мой друг тоже видел ужасный сон. Утром, когда все было готово, и мы должны были отправиться на дело, неожиданно зазвонил звонок в дверь. Я вышел. У калитки стоял мой друг. Он не ночевал с нами, а решил провести ночь у себя дома. На его лице я увидел сияющую улыбку. Глаза блестели от радости. Он рассказал, что его и меня иностранная компания, в которую мы ранее подали заявления о принятии на работу, подтвердила свое согласие видеть в нас своих сотрудников. Это было неожиданно, и я не мог дать ответ, в отличие от моего друга. Он был решительно настроен. Наши компаньоны, узнав о выходе моего друга из дела, хотели убить его. Но я вмешался. Мне пришлось поручиться за него. Сам я не мог предать свое слово и остался в банде. Передо мной был выбор: или остаться в банде и пойти на преступление, или выйти из банды и начать честную жизнь, которую мне давала компания. В то время мне не казалось, что я совершаю непоправимую ошибку. Напротив, мой же друг был уверен, что поступает правильно. Было решено идти на дело вчетвером, за руль сел тот, который должен был ждать нас в доме.

Операция удалась. Мальчишку мы выкрали, связали и бросили в подвале дома. Родителям мы позвонили на следующее утро, когда они перекипят и станут по сговорчивей. Мы сообщили им наши условия: один миллион американских долларов. Это приходилось по двести пятьдесят на каждого, солидная сумма. Поначалу, мы хотели лишь полмиллиона, но потом решили удвоить сумму.

Депутат, разумеется, сразу же сообщил в полицию. Мы тянули, выжидали удобного случая, просчитывали каждый шаг. Мальчишку кормили плохо, чтобы он жалобным голосом мог сообщить родителям о своей участи в случае их отказа платить. Настал день, когда уже более сговорчивый отец, уставший от душевных и отцовских терзаний, согласился на все наши условия. В доме мы оставили двоих. Я и еще один мой напарник должны были взять деньги в указанном нами месте. Там все хорошо просматривалось, словно на ладони. Я должен был взять деньги, а мой напарник, с крыши недостроенного девятиэтажного дома, следить за хвостом. Депутат прибыл на место, слежки не было, и я спокойно взял деньги. Чтобы он не узнал мое лицо — на мне была маска. Довольные, мы вместе с приятелем отправились в дом, где находился заложник. Еще в машине мы разговорились о завершении дела.

— Я сам отвезу мальчишку в город, — сказал я.

— Трупы не отвозят, их хоронят, — ответил мой напарник.

— Что? Какие трупы? — спросил я.

— Когда мы отправились на дело, я дал команду своим людям убить мальчишку. Это послужит депутату уроком, и другие, на будущее, будут по сговорчивей.

— О чем ты говоришь? Зачем же надо было убивать его, мы же получили, что хотели, — протестовал я.

— Мальчишка слишком разумный, я следил за ним. Он не раз делал попытки договориться с нами, с каждым в отдельности. Но я хитрей. К тому же, он видел нас и может опознать. Нет, свидетели нам не нужны. Если он умрет, то никто не найдет нас.

— Я не знал, что ты… если бы ты сказал раньше, то…

— То что, ты бы отказался, как твой дружок! — упрекал он меня.

— А если бы мы не получили денег? — спросил я его.

— То поделом бы было этому сопляку, и хорошим уроком его отцу, — ответил он.

Когда мы прибыли в дом, то обнаружили лишь труп одного из компаньонов. Взяли нас при выходе из дома. Полиция окружила дом, там была засада. Потом я узнал, что мальчишка и впрямь был разумным. Ему удалось обхитрить нас всех — он договорился с одним из нас, пообещав ему солидную сумму, тот заглотнул наживку, и мы все попались. Он отдал свой пистолет заложнику, точнее положил его на подоконник и открыл дверь в подвал, а сам вышел. Мальчишка выбежал из подвала, схватил пистолет, оставленный для него, и хотел было выбежать, но тут вернулся второй его охранник. Парень, не мешкая, выстрелил.

Разумеется, никаких денег никто из нас не получил, все мы были обмануты проведением и вновь вернулись на нары в тюрьму.

— А что было с вашим другом? — спросил Руперт.

— А вот это самое невероятное и интересное, — ответил Архипов. — Жизнь научит смеяться сквозь слезы. Мне не повезло. Но мой друг… — он замолчал, а потом продолжил. — Когда мой друг отказался от задуманного дела, то сразу получил работу, и ему с тех пор стало везти. Он женился, появились дети: две чудесных девочки. Спустя пять лет честной и добросовестной работы в компании он пошел на повышение и получил должность начальника. Теперь у него солидный заработок, своя квартира, машина, ну словом, он получил все, чего желал. Тогда я понял, что поворотным моментом в наших судьбах был тот день — когда нам был уготован выбор. И мы его сделали. Моя же судьба теряется между тюрьмой и авантюрной жизнью на воле. Из тридцати последних лет я пробыл в тюрьме двадцать пять. И теперь с этим я поделать ничего не могу. Я вам вот что скажу. Сколько бы я не воровал, грабил и убивал, я ни разу не мог увидеть справедливый суд. Часто безнаказанные люди были на свободе и наслаждались всеми радостями жизни, купаясь в богатстве и славе.

— Ну, рано или поздно все они могут оказаться в камере тюрьмы, — возразил Руперт.

— Я уверяю вас, что Бог не видит этого. Казнь Германа была напрасной, а сколько еще таких невинных гибнет от рук правосудия или убийц. Где, по-вашему, Бог. Тому мальчишке просто повезло, что он выбрался сухим из воды. Я слышал много печальных окончаний рассказов, где страдали абсолютно невинные люди, дети и женщины. А их убийцы вкушали запах свободы и наслаждались жизнью.

— Они будут наказаны, ведь законы…

— Законы?! — повысил голос Архипов. — Если даже Бог не наказывает, то может ли человек вершить правосудие? Это касается и преступника, и судьи. Жаль, что я понял это лишь под конец жизни.

— У вас еще есть в запасе…

— Вы полагаете, что такой матерый зэк, как я, может вернуться к нормальной, честной жизни. Тот, кто вступил в это братство волка, уже никогда не выберется из него. Кроме того, — Архипов показал страшные язвы на своем теле. — Я неизлечимо болен, и никто меня не лечит. Я живой труп. Мне от силы осталось года два, максимум, три.

— Мне жаль, — сказал Руперт. — Но ведь вы сами выбрали свою судьбу.

— Да, выбрал, — печально сказал Архипов. — Его творение умрет вместе со мной.