Читаем без скачивания Ночная смена - Dok

— Да к тому, насколько нам его важно догнать. Чтоб он потом к нам не заявился.

— Ну, заявится — много он в одиночку сможет?

— А нагадить сможет точно. Нам оно нужно?

Вера задумалась.

— Вот хорошо, предположим мы его догоним. И предположим у него ружье есть. И влепит он по нам. Нравится тебе такой баланс?

Пришел черед задуматься и Ирке.

Простой вопрос напарницы уже и так крутился у нее в голове и даже пожестче, чем его задала напарница. Догнать мужика и убедиться, что он вооружен и умеет стрелять, было не самым лучшим раскладом. Тем более, что напарница — горожанка мало внушала доверия в плане успешной пальбы и огневой поддержки, да и видно было, что она уже вымоталась, а прошли всего — ничего, в общем-то.

Легкость, с которой удалось наказать подранка, воодушевляла, но особенно обольщаться все же не стоило. Еще в начале погони Ирка очень обрадовалась, увидев, что второй фирмач глубоко провалился в канаве на краю поля и промочил в талой воде ноги, но как-то это никак не проявлялось. Шел он тоже напролом, но не кружил, направление удерживал и значит, соображал трезво, да и компас у него, скорее всего, есть.

Тут Ирине пришло в голову, что если преследуемый не потерял голову, то и нагадить сможет толково — например, устроив им засаду. Впереди, километрах в трех была речка, она вроде как должна замерзнуть, но уже, как ни крути весна — в канаве талой воды под снегом было полно. Значит, придется переправляться — тут-то их самое то брать.

Чем больше Ирка думала, тем меньше ей хотелось продолжать преследование.

— Ладно, Вер. На сегодня хватит гоняться. Сейчас передохнем немного — и обратно. Замерзла?

— Ага. Пока неслись по лесу — жарко было, а сейчас постояли — так что — то познабливает.

— Так, ладно — сейчас вернемся по своему следу назад — за полянку, там и расположимся.

И часто оборачиваясь и прислушиваясь, Ирина пошла обратно.

Вера в этом плане была бесполезной — у нее все силы уходили на ходьбу, так что понимавшей ситуацию Ире приходилось слушать за двоих. Она вовсе не заносилась и понимала — мужик, да еще затравленный — куда опаснее медведя и то, что у них ружья не делает их защищенными. Потому и смотрела и слушала в четыре глаза, в четыре уха. Но лес был тих и спокоен.

Место для привала она присмотрела раньше, теперь просто скинула на снег рюкзачок, вытянула из ножен свой любимый ножик и принялась аккуратно отдирать с березы тонкие полоски шелковистой бересты.

— Ух ты, финка! Настоящая?

— А то! Самая настоящая.

— А Костька тесачину такую таскал, как у Крокодила Данди!

— Дурак Костька был. И нож у него был дурацкий. Держи бересту, ладони подставь.

— Он-то да, дурак. А нож страшный!

— Глупость, а не нож. И не как у Данди.

— А я думала себе его у Маланьи выпросить, она им щепки колет на растопку, я видела.

— Плюнь. Я тебе хороший ножик подберу, годный.

— А тот чем плох?

Ирка оценила нарезанные полоски бересты, решила, что хватит, и ответила:

— Тяжелый, таскать запаришься. В хозяйстве работать таким неудобно — хлеб там порезать или рыбу почистить. А для боя — непрочный, ручка у него полая.

— Зато внушает!

— Только тем, кто не в курсах. Ладно, давай лапник резать — ты вот с той елки ветки режь, старайся без снега чтобы.

— Жалко же!

— Жалко у пчелки в попке. Они все равно снизу отмирают. Вот я сейчас отмершие и соберу.

Скоро Ирка выбрала местечко — как раз под здоровенной елью, Разгребла снег до земли под костер, аккуратно положила рядком несколько кусков тонкого сухостойного дерева, сделав настил для костерка, сверху набросала лоскутки бересты, вперемешку с отломанными от ствола ели сухими сучками, длиной и толщиной с половинку карандаша, выше положила сучки потолще.

Вера все еще корячилась с лапником, и пришлось ей помогать. Наконец нарезали достаточно, чтоб сесть. И с наслаждением сели, прислонившись спинами к стволу ели.

Почистив от смолы лезвие, Ирка вставила финку в ножны и ухмыльнулась.

— У нас в Карелии девушки раньше, как до замужества дело доходило, носили на поясе пустые ножны от финки. Парень, желающий посвататься к девушке, вставлял в её пустые ножны свою финку. При следующей их встрече смотрел, есть ли в ножнах у девушки его финка, если финка была в ножнах, значит, он мог засылать в дом девушки сватов. Если девушка вытаскивала финку из ножен, то это служило знаком, что она не хочет замуж за этого парня.

— Это ж сколько финок можно было так на халяву добыть! — сделала неожиданный вывод Вера.

Ирка не нашлась, что ответить. Зашуршала в рюкзаке, достала несколько маленьких присоленных ржаных сухариков, протянула Вере. Потом достала небольшую фляжку, прополоскала рот, сплюнула. Протянула флягу напарнице.

— Не пей, только рот прополощи. И на еду не налегай.

— Почему?

— Тяжело будет идти. Вспотеешь от выпитого, больше с потом уйдет, чем выпила. Проверено. До дома доберемся — там душу и отведем.

Ирка запалила маленький бездымный костерок. Тепло отразилось от нависших веток и от маленького костерка стало даже и жарко.

— Переобуйся пока. Пусть ноги отдохнут.

— Ага. А ловко у тебя, Ирэн, костер получился.

— Да ничего сложного. Видела, как делала?

— Видела.

— Вот в следующий раз сама сделаешь. Только запомни — береста горит всегда и везде, только когда горит — сворачивается, как пружина. Вполне может костерок разбросать — я потому меленькими полосками ее кладу.

— Ах, я б за шоколадку душу отдала. Так шоколад люблю… У вас в запасе есть? Ну, хоть немножко, а?

Ирка ухмыльнулась.

— Поискать — найдется. В виде премиальных по итогам конца квартала…

— При превышении дебета над кредитом премии не будет? — ужаснулась Вера.

— В точку, Вер. Пока — сухарики кушай.

И сама с грустью подумала, что теперь долго не увидит не то, что шоколада — его — то как раз Виктор жаловал и на складе был и плиточный шоколад и какао-порошок, только вот расходовать его пока не планировалось, а таких милых пустячков как зефир, конфеты, пастила, мармелад… Ирка не была сладкоежкой, но любила попить чай с чем-нибудь вкусненьким. А вкусненькое кончилось… И то, что на вылазку пришлось брать не шоколадку — как в то, прошедшее навсегда время, а самодельные сухарики — было признаком, еще одним признаком Беды.

В караулке, где осталась наша тройка, достаточно тесно — кроме нас тут еще публики хватает.

Разговоры стихают, когда оттуда, куда ушла компания, доносится короткая пальба, быстро стихшая, впрочем. Еще вроде кричат что-то, но хоть и не разобрать что кричат — мне кажется — что-то командно-строевое, вроде "Шаг — ииии — Раз!"