Читаем без скачивания Ключ Гермеса Трисмегиста - Наталья Александрова

– Нет проблем, – оживился бомж, – только здесь вырисовывается другая ситуация. Если раньше я просил о безвозмездной спонсорской помощи, то теперь речь идет уже о товарно-денежных отношениях. Я предоставлю вам информацию в обмен на некую денежную сумму, а информация в наши дни стоит очень дорого!

– Во как заговорил! – восхитилась Вера.

– А как же? Мы живем во времена чистогана, и каждый труд должен быть оплачен…

– Подумаешь, труд! Показать дом… Ну ладно, так и быть, я тебе дам двадцать рублей…

– Пятьдесят! – настаивал бомж.

Вера сделала вид, что собирается уйти, и хитроумный бомж сразу пошел на попятную:

– Ладно, хорошо, пусть будет двадцать, хоть это и унизительно. А сорок второй дом – он во дворе за сороковым. Вы пройдете вон в ту подворотню, потом через садик, мимо гаражей, там он и будет, сорок второй, не ошибетесь.

Вера отдала бомжу гонорар, постаравшись не вступать с ним в физический контакт, и вошла в мрачную подворотню.

Пройдя через нее, Вера оказалась в большом и довольно опрятном дворе, большую часть которого занимал садик. Кусты боярышника и барбариса пламенели осенними листьями, шиповник покрылся красными ягодами.

Вера оглянулась и увидела странное зрелище.

Дом, который с улицы был четырехэтажным и кирпичным, со двора сменил свой характер. Два нижних этажа также были сложены из красного кирпича, два же верхних представляли собой хлипкую деревянную надстройку, явно нуждавшуюся в срочном ремонте. Получалось, что на кирпичном основании установили двухэтажный деревянный сарай, кое-как прилепившийся к прочному фасаду, выходящему на улицу.

Подивившись такой архитектурной фантазии, Вера, как велел ей бомж, прошла через сад.

За ним оказались несколько гаражей – один кирпичный и два из проржавевшего металла. Перед одним из гаражей мужчина средних лет занимался реанимацией старых «Жигулей». Обойдя эти гаражи, Вера увидела одноэтажное кирпичное здание, над крышей которого возвышалась труба.

Бомж не обманул. На стене этого строения действительно имелась табличка с номером сорок два. Рядом с табличкой была неказистая, обитая железом дверь.

Вера подошла к этой двери и позвонила.

Некоторое время из-за двери не доносилось ни звука.

Вера немного подождала и позвонила еще раз.

За дверью по-прежнему царила тишина.

Вера решила уже, что зря проделала такой длинный путь, и хотела уйти, но напоследок еще раз нажала на кнопку звонка.

На этот раз за дверью раздался сухой кашель, шаркающие шаги и надтреснутый, дребезжащий голос, который неприязненно проговорил:

– Ну что ты звонишь? Что звонишь? Сколько раз можно повторять – нет у меня никакого металла!

– Ипполит, это вы? – крикнула в дверь Вера. – Откройте, пожалуйста! Я к вам от Сергея Степановича!

За дверью ненадолго снова стало тихо, затем тот же голос с ноткой недоверия переспросил:

– От какого Степановича?

– От профессора Козодоева!

Брякнула задвижка, щелкнул замок, и дверь наконец открылась.

На пороге стоял высокий старик в накинутом на плечи черном пальто. Длинное лицо с густыми темными бровями придавало ему значительный и благородный вид.

– Раз вас прислал Козодоев – заходите! – проговорил старик, отступая в сторону. – Извините, что так негостеприимно встретил вас. Понимаете, то и дело ко мне ломятся бомжи – почему-то они думают, что у меня должен быть какой-то металл, который они сдают на лом. Проходите! – повторил он, закрывая за Верой дверь, и пошел вперед по полутемному коридору. Шел он быстро, уверенным и твердым шагом, и со спины казался совсем не старым человеком.

По сторонам коридора были двери, некоторые из них – закрыты на замок.

– Идите точно за мной, – предупредил старик, – след в след. Не крутите головой, не любопытствуйте, не дергайте за ручки двери, не оглядывайтесь по сторонам и ничего не трогайте.

«Неприветливый какой-то тип, – подумала Вера, – строгий очень, и явно со странностями. Надо же – шаг влево, шаг вправо – считается побег…»

Потом она подумала, что старик ее в гости не приглашал, она сама напросилась, так что он имеет право быть недовольным, ведь это ей от него что-то нужно. Сергей Степанович ее обнадежил, что старик может дать ответы на Верины вопросы, так что не нужно обижаться.

– Что это за место? – спросила Вера, с любопытством оглядываясь по сторонам.

– Котельная, – ответил Ипполит, не оборачиваясь, – она отапливает окрестные дома. И не крутите головой, я же просил. А теперь будьте особенно внимательны и идите точно за мной…

Он сошел с середины коридора и пошел вдоль правой стенки, буквально прижимаясь к ней.

Вера пожала плечами и пошла точно за ним.

Пройдя так метров пять, Ипполит снова вернулся в середину коридора.

– Котельная, говорите? – продолжила Вера для поддержания разговора. – И вы тут один управляетесь?

– Раньше котельная работала на угле, тогда эта работа была тяжелая, а с тех пор, как ее перевели на газ, тут и ребенок управится.

За разговором они прошли до конца коридора и оказались в большой комнате, где рядом с огромным котлом, оплетенным железными трубами, как Лаокоон змеями, стояли деревянный стол, накрытый клеенкой, и пара стульев, а чуть в стороне – узенький диванчик, застеленный клетчатым шерстяным пледом. Возле дальней стены, наиболее удаленной от котла и труб, находился стеллаж со старыми книгами.

– Вот здесь я обитаю! – с гордостью заявил Ипполит, сбрасывая свое пальто. – Присаживайтесь. Не хотите ли чаю?

Не дожидаясь ответа, он включил вполне современный чайник, поставил на стол две кружки, пакет сухарей и банку меда.

Вера села на один из стульев, расстегнула куртку – в этой комнате было очень тепло, даже, пожалуй, жарко.

– Итак, – проговорил Ипполит, усевшись напротив своей гостьи, – что вас ко мне привело? Вы говорите, что вас послал Сергей Степанович Козодоев? Как он поживает? Все еще носит свою пиратскую бороду? У него всегда был такой вид, как будто он только что взял на абордаж купеческий корабль!

– Бороду? – удивленно переспросила Вера. – У него аккуратная стильная бородка… я бы не назвала ее пиратской… да и сам он вовсе не производит впечатление пирата, скорее – потомственного интеллигента, каким он и является… Один раз я видела его с палкой, а теперь он без нее управляется…

– Ну да, – Ипполит захихикал, – маленькая проверка… на всякий случай… теперь я знаю, что вы с ним действительно знакомы. Так что он вам обо мне сказал?

– Он сказал, что вы – единственный человек, который хорошо знает обо всем, что связано с культом Гермеса Трисмегиста и Изумрудной скрижалью…

– Вот как? – Ипполит с новым интересом взглянул на Веру. – Надо же! А вы-то, милая девушка, откуда знаете о таких вещах? По телевизору о них не рассказывают! – Заметив, что Вера обиженно замолчала, Ипполит смутился: – Извините, извините, не хотел вас обидеть! Но это действительно необычный интерес для особы вашего возраста! Скажите, почему вас заинтересовали такие вещи?

Вера не хотела раньше времени показывать свой амулет малознакомому человеку, но его самоуверенность возмутила ее, и она решила поставить его на место. А для этого у нее был только один способ.

– Вот почему, – проговорила она и положила на стол амулет.

Это произвело на Ипполита эффект разорвавшейся бомбы.

Он подскочил на месте, затем дрожащими руками достал из кармана очки, нацепил их на нос и уставился на амулет. Склонившись над самым столом, долго разглядывал его, а потом повернулся к Вере и дрожащим от волнения голосом спросил:

– Вы… вы позволите мне прикоснуться к нему?

Вера молчала. Она была удивлена такой реакцией и довольна тем, что сбила с Ипполита спесь.

– Только прикоснуться! – повторил Ипполит умоляющим голосом. – Только дотронуться до него!

– Да ладно, можете взять его в руки! – снисходительно разрешила Вера. – С ним за тысячи лет ничего не случилось, думаю, вы ему тоже не причините вреда!

– Спасибо! – Ипполит бережно взял амулет в руки, поднес его к самому лицу, потом перевернул обратной стороной и еще долго разглядывал. Наконец он повернулся к Вере и счастливым, умиротворенным голосом проговорил:

– Я и мечтать не мог, что увижу его своими глазами! Теперь я могу сказать, что прожил жизнь не напрасно!

Вера смущенно молчала: такой восторг пожилого человека показался ей странным и не вполне приличным.

– Вы, должно быть, удивляетесь, чему я так радуюсь, – проговорил наконец Ипполит, – дело в том, что я всю жизнь считал, что он существует, но господа-ученые поднимали меня на смех. Мои статьи не принимали ни в один научный журнал, мне не разрешали выступить ни на одной конференции. Меня считали фантазером, самоучкой, пустомелей… единственный человек, который принимал меня всерьез, был профессор Козодоев. Он читал мои работы и высоко оценил их, но когда он попытался опубликовать их в научном журнале – несмотря на свою научную репутацию, он встретил яростный отпор и тоже ничего не смог сделать! Это заговор молчания!