Читаем без скачивания Раскрыть ладони - Вероника Иванова

— Потому что не хотели спасти мальчику жизнь!

— Он, действительно, сделал всё, что мог, дедушка. Оставь его в покое.

Мы со стариком повернулись одновременно, но если хозяин Оврага растерянно вздрогнул, выбираясь из сетей отчаяния при виде знакомого лица, то я, наоборот, на долгий вдох застыл столбом. Потому что не ожидал снова и при таких странных обстоятельствах встретить парня с больным ухом. Вернее, с ухом уже вылеченным.

— Брэвин, мальчик мой...

Обо мне, как об обидчике, было вмиг забыто, потому что старик кинулся обнимать последнего оставшегося в живых внука. Тот, надо сказать, с честью выдержал приступ неожиданной ласки, мягко высвободился из цепкой хватки сухих пальцев и проводил деда к двери кабинета:

— Я сейчас всё улажу и приду. Не волнуйся. Совсем скоро приду.

Когда утихомирившийся старик ушёл, юноша, по случаю траура одетый во всё чёрное и оттого кажущийся на редкость бледным, жестом предложил мне сесть.

— Благодарю, но не хочу задерживаться больше необходимого.

Жемчужно-серые глаза виновато блеснули:

— Вы должны простить дедушке его... горячность. Случившееся было слишком сильным ударом.

— Я не вправе кого-то обвинять или прощать.

— Ну да, конечно... Вы ведь сделали всё, что могли.

Не могу разобрать, насмехается он или говорит серьёзно, поэтому на всякий случай уточняю:

— Вы тоже верите в чудеса?

Юноша печально выдохнул.

— Нет. Я видел, во что превратилось тело Вэлина. Даже если бы он выжил... Жизни у него всё равно не было бы.

Ну хоть кто-то из семьи мыслит разумно! Хотя, собственно, больше никого и не осталось: теперь все тяготы хозяйства и прочих обязанностей лягут на плечи последнего из наследников. Потому что дедушка вряд ли долго ещё задержится на этом свете. Помочь продлить стариковскую жизнь может только одно. Женитьба Брэвина, причём скоропостижная, и куча вопящих и гадящих в пелёнки правнуков.

— Вы говорили, что вам нужно...

— Поставить подпись и печать на виграмме. Только и всего.

Юноша пододвинул к себе листок и внимательно изучил строчки составленного мной текста. Вереницу положенных слов я знал наизусть и мог написать, не глядя, а потому искренне удивился, когда Брэвин накрыл виграмму ладонью и поднял на меня недоумённый взгляд.

— Вы давно занимаетесь своим ремеслом?

— С совершеннолетия.

— И до сих пор делаете ошибки в бумагах?

— Ошибки?

— Я не нашёл здесь указания размера оплаты.

— Видите ли...

Он строго сдвинул брови:

— Вы потратили много времени и сил. Сколько они стоят?

— Я с лихвой окупил свои затраты. Вам не понять, но... Не нужно никакой платы.

— Вы снова заявляете то же самое?! Хорошо. Ваше право упорствовать. Но сейчас вы находитесь в моём доме, и покинете его только на моих условиях!

Ого, внучек пошёл весь в деда. Не знаю, как много потеряла королевская армия в лице юного Брэвина, но караванные пути точно скоро начнут стонать!

— Это не упорство. Разбирая заклинание, я обеспечил себе заготовки для собственной будущей работы. Поверьте, они стоят много дороже, чем сутки труда!

Жемчужины глаз угрожающе потемнели:

— А остальное?

— Остальное?

— Вы... Ваши старания позволили дедушке попрощаться с Вэлином. Жаль, что я не успел, но... Я также должен вас поблагодарить.

— Это была не услуга.

— А что же? Хотите сказать, что по собственному желанию старались продлить жизнь моего брата? Просто так?

Скорее, по собственной глупости. Пообещал, а потом отступать стало поздно. Хотя надо было сразу оборвать страдания ребёнка. Смалодушничал, дура-а-ак...

— Я должен был так поступить.

Юноша напряжённо расширил глаза:

— Должны? Кому?

— Самому себе. Я мог сделать и сделал. Не думая о вознаграждении.

— Тогда позвольте подумать мне.

— Не нужно.

— Ваше упрямство...

Я сгрёб в горсть воротник траурного камзола, подтянул Брэвина к себе и, чётко выговаривая каждое слово, произнёс:

— Моё упрямство — моё дело. Не заставляйте меня сожалеть о знакомстве с вашей семьёй, ибо, клянусь Всеблагой Матерью, я уже близок к пределу своего терпения!

Он промолчал, благоразумно дожидаясь, пока моя ярость схлынет. Но решающее слово всё же оставил за собой:

— Тётя сказала, ваши глаза были совсем мокрыми, но ни одной слезинки так и не пролилось... Наверное, вам надо было родиться воином, а не магом, но боги решили иначе. И решили верно. Потому что воевать приходится не только с оружием в руках.

— Ну зачем мне всё это?!

Глухой крик, вырвавшийся из глубин горла, мгновение повисел в воздухе, но с первым же порывом ветра взлетел под облака и умчался в неизвестные дали.

Очертания мрачного и снаружи, и внутри замка давно растаяли среди листвы, стоило мне только спуститься по склону оврага (да, того самого, давшего название поместью) в узкую долину, по которой пролегала дорога к Саэнне. Долгая дорога. С десяток миль, не меньше. А солнце уже ушло из зенита, и это означает, что я доберусь домой только к вечеру. Потому что ноги переставлять не хочется. Никак. Да ещё и жарко.

Конечно, можно было бы попробовать вытребовать Портал для возвращения в город, но у обитателей замка сейчас множество других забот помимо удобств моего путешествия. Да и не надо. Не хочу никого видеть, тем более так скоро. И себя не хочу видеть, даже в глади озерца, на берегу которого присел на корточки, чтоб умыться тепловатой водой.

И как мне удаётся поворачивать к себе жизнь именно неприглядной стороной? Почему мои дни не могут проходить легко и незатейливо? А потому. Сам виноват. Неряха. Догадывался, к чему может привести порыв души? А как же! И всё равно, назло неизвестно кому, но шагнул в очередную грязную лужу. Дитя малое, право слово... Дитя малое, неразумное. Сколько вокруг взрослых людей, с которых стоит брать пример? Много. Один Трэммин чего стоит! Почему бы мне не взять на вооружение дядины принципы? А вернее, отсутствие всех и всяческих принципов. Главное что? Собственное благополучие, а не чужие трудности. Ребёнок попался в ловушку чужой беспечности? Что ж, не повезло, только и всего.

Но будь я проклят, если позволю, чтобы подобное невезение настигло ещё кого-нибудь!

Водяное зеркало разбилось от удара кулака, оросив мокрыми осколками лицо.

Надо успокоиться и подумать. Брэвин вспомнил, в какой лавке покупал амулет для брата, стало быть, мне известно хотя бы начало пути. И я пройду по нему! Так далеко, как получится. Нет, так далеко, как смогу!

Мои старания жить по правилам только мешают, это верно. Но мешают МНЕ, а не кому-то другому. Зато все прочие действуют без оглядки на любые законы. Как могло случиться, что к продаже был допущен недоделанный амулет? Или маг-оценщик не усмотрел угрозы в торчащих во все стороны обрывках заклинания? И такое возможно. Плохо понимаю, как мои коллеги по цеху вообще занимаются чародейством. Вообще не понимаю. Они же не чувствуют нити пальцами, как я, а просто смотрят. Но ведь зрение легко может и подвести, и обмануть... Что-то в существующих правилах плохо продумано. Или не продумано вовсе.