Читаем без скачивания Незваные гости - Эльза Триоле

Французский трансатлантический пароход покидал порт. Фрэнк стоял на палубе в толпе пассажиров и с огромным облегчением смотрел, как Нью-Йорк удаляется, становится все меньше и меньше… Исчезли крупные планы оживленной гавани, и вот открылась безмерная пустыня океана… А город, там вдали, становился все серее, приобретал цвет пленки, тумана. Поднятая рука статуи Свободы послала им последний прощальный привет, и небо и вода завладели горизонтом. Некоторые пассажиры уже расположились в шезлонгах на палубе, но большинство разошлось по каютам. Фрэнк шагал по широкой палубе и говорил себе, что у него под ногами уже французская почва, что ему уже больше нечего бояться, что он выскользнул из сети. По доскам палубы, казалось, не ступала еще нога человека, на них не было ни пылинки, они были чисты той удивительной морской чистотой, которая омывает душу. Фрэнку захотелось позабыть все свои заботы, хлопоты, отбросить прочь беспокойство, тоску, сомнения… Ему неслыханно повезло, остается только возблагодарить небо и забыть обо всем, что осталось позади.

Он спустился в свою каюту… Его сосед уже был там, толстый жизнерадостный человек, увлеченный беседой со стюардом, который принес ему первый стакан виски. Стюард спросил, не желает ли и Фрэнк стакан шотландского. Стюард был похож на Жуве как две капли воды! «Мне все это говорят, мосье, – подтвердил стюард со спокойной гордостью, – а ведь мосье Жуве – это сама Франция!» Сосед американец не знал, кто такой Жуве, и пал в глазах стюарда, который перенес все свое внимание на Фрэнка, тем более что Фрэнк говорил по-французски, как настоящий француз. Стюард старался дополнить свое сходство с Жуве: речь его была отрывиста и сурова, держался он несколько надменно и иронически, но с достоинством. Он рассказал, что в последний рейс Нью-Йорк – Гавр в этой самой каюте ехали два международных жулика. Их схватили, когда они собирались высадиться. Это были очаровательные джентльмены, хорошо воспитанные, мускулистые, в красивых рубашках, они щедро давали на чай и были любезны с дамами…

– А почему же их выпустили из Соединенных Штатов? – спросил Фрэнк, чувствуя себя неловко, словно он и сам был международным жуликом.

– И американская полиция, мосье, бывает, иногда задним умом крепка.

– Значит, она присутствует на борту? На всякий случай?

– О, мосье… – скромно проговорил стюард. У Фрэнка сердце замерло. То, что ФБР задним умом крепко… его не радовало. Вот тебе и раз. Теперь у него не будет и минуты покоя, пока не закончится высадка, проверка документов, таможенный осмотр, прочие церемонии… А только что он был так счастлив и наконец-то спокоен…

– What is it all about?[39] – спросил сосед, который пил виски, ему не терпелось вмешаться в разговор. Стюард удалился, и Фрэнку пришлось выслушать информацию о путешествии его спутника во Францию, где тот собирался купить кое-какие парижские товары, но также и приятно провести время. И он предложил Фрэнку исследовать с ним за компанию ночные рестораны, девиц, вина… а Фрэнк в это время с отчаянием думал, что он должен еще пять дней провести в неизвестности и страхе, опасаясь всех и каждого. И этого жизнерадостного соседа, и стюарда, похожего на Жуве, и женщин, и мужчин… Он бы с удовольствием последовал за соседом повсюду, во все кабаки, если бы этим мог обеспечить себе благополучную высадку на берег. Американская полиция на борту! ФБР! Какие они могут быть из себя, эти люди? Фрэнк сказал своему соседу, что пойдет подышит воздухом, и вышел.

Он шел по коридорами – профессиональная привычка! – по дороге придумывал сценарий. Он старался представить себе взаимоотношения между французским персоналом и американскими шпиками… французский стюард, сторонник свободы, помогает американцу, политическому эмигранту… Жуве в роли стюарда! Женщины… Фрэнк заметил при отплытии одну девушку, которая ему приглянулась.

Пассажиры на палубе уже свыклись с путешествием и с жизнью на борту, они играли в различные игры и, казалось, давно были между собой знакомы. В баре выпивали… в салоне кто-то пробовал рояль… Фрэнк вернулся на палубу.

Красивая девушка, на которую он обратил внимание при отплытии, лежала в шезлонге. Когда Фрэнк проходил мимо нее, она, казалось, его узнала, отметила. Он попробовал улыбнуться и остановился вполоборота к ней возле защитной сетки.

– Вы не хотите сесть? – спросила она по-английски и указала ему на свободное кресло рядом с собой.

Фрэнк поспешно бросился к ней, и его горячность была вознаграждена улыбкой.

– А ведь вы не дурны собой, – сказал Фрэнк, усаживаясь.

– Да, они все это говорят.

Фрэнк любовался ею: настоящая американка, длинная, тонкая, с высокой полной грудью, какая вошла в моду около 1950 года. Достаточно вульгарная, что сказалось в этом «да, они все это говорят…», под румянами и пудрой свежая, живая кожа. Масса волнистых волос, кажется, естественно рыжеватых, судя по глазам цвета красного дерева.

– Вы, случайно, не заняли первое место на каком-нибудь конкурсе красоты? – спросил Фрэнк.

Она покачала головой и еще раз показала крепкие белые зубы:

– Имейте в виду, – сказала она, – что я не дура, у меня только вид такой. Между прочим, меня зовут Молли.

– А меня Фрэнк. Как вы себя чувствуете, Молли?

– Неплохо, Фрэнк. Вы едете по делу?

– Сугубо личному, не торговому, – ответил Фрэнк, сразу охладев, и тут же включил Молли в свой сценарий.

– А вы?

– А меня вызвал к себе мой друг.

– Так я и знал, – сказал Фрэнк, – всегда и во всем не везет…

– Не может быть! А ведь вы очень милый, красивый парень. И все предки так и просвечивают сквозь вашу кожу…

– Ну-ка, посмотрим, кого вы там видите?

Молли склонила голову набок и принялась разглядывать Фрэнка.

– Давайте играть, – предложила она, – если я угадаю, вы мне должны доллар, если ошибусь – я вам должна!

– Но вы все время будете угадывать. Я – помесь положительно всего и всех. Ну, все равно, давайте!

Молли подумала.

– Француз, но за это я не возьму доллар: я слышала, как вы говорите по-французски, – это от рождения.

– Вы честный человек, Дальше?

– Индеец, потому что у вас красный загар, а волосы черные и прямые… форма глаз также… Но выражение глаз итальянское! Изящная фигура, икры – скорее французского происхождения. Испанец – это видно по тонким щиколоткам и запястьям…

– Довольно! – вскричал Фрэнк, – вы меня разорите! Хотя все это неверно.

Они продолжали болтать глупости до обеда и обедали вместе. В вечернем туалете Молли затмила всех женщин – ее большое декольте было полно, как скорлупа свежего яйца. Она сразу же посвятила Фрэнка в рыцари, и, когда после обеда начались танцы, мужчины в смокингах, приглашая Молли на танец, спрашивали разрешения у Фрэнка с таким видом, как если бы они собирались унести стул. Но Молли много танцевала и с Фрэнком.

Когда они вышли на палубу, была уже глубокая ночь… Их поразила тишина, влажная, темная мягкость воздуха. С неосвещенной части палубы доносился шепот, смех. Другие пары, так же как и они, облокачивались на перила, смотрели на воду, на небо, на бесконечность… плавучий дворец уверенно продвигался по безграничному водному пространству.

– Люди – существа умные и смелые, – сказал Фрэнк, – они умеют держаться на воде и в воздухе и находят свою дорогу без верстовых столбов и бакенов.

– Да, – Молли прислонилась горячей щекой к щеке Фрэнка, – но они не умеют держаться в жизни и находить свою судьбу.

– Возможно… Я, несомненно, куда увереннее распоряжаюсь вымышленными персонажами сценария, чем своей жизнью. Гораздо легче творить, чем жить.

Молли вздохнула:

– О Фрэнк, знаете ли вы, что вы мне нравитесь? Но я умею распоряжаться своей жизнью и потому – спокойной ночи, милый…

Фрэнк обнял ее и поцеловал. И все-таки он не удерживал ее: она была слишком красива и слишком доступна, и, может быть, не совсем случайно она бросалась в его объятия. Фрэнк не забывал о своем сценарии, может быть, это была одна из девиц, в обязанности которых входило следить на корабле за подозрительными пассажирами, теми, которых собираются схватить при высадке… Слишком умна Для такой красивой девушки. Нервы Фрэнка были напряжены, как в разгар работы, когда дело пошло и увлекает вас вперед, а здание, основа которого уже заложена, начинает строиться само собой. Момент величайших иллюзий… Может быть, и жизнь его начнет строиться сама собой?

Трансатлантический пароход слегка качало, в его огромном чреве урчали машины. Вода закипела, на волнах появились гребни. На палубе никого, даже самые неблагоразумные из пассажиров пошли спать. Один Фрэнк ходил взад и вперед, останавливался на носу, подставлял лицо ветру, соленым каплям… путь, который его предки проделали в одном направлении, Фрэнк проделывал в другом. Ему не надо было бороться со стихией, управляться с большими мокрыми парусами, с канатами, которые срывали кожу с рук… Он – тот самый чистокровный американец, в жилах которого течет кровь… список длинный. Да, кровь пуритан из Новой Англии, английских католиков из Мэриленда, голландских колонистов Нью-Йорка, шведов и голландцев из Делавэра и Нью-Джерси, англичан и немцев из Пенсильвании, гугенотов, которые нашли прибежище в Южной Каролине, французов из Луизианы, апашей и команчей, потомков кочевых племен, индейцев, негров, привезенных из Африки… Для того чтобы создать чистокровного американца вроде него, понадобилась вторая волна эмиграции в Новый свет, принесшая туда кровь немцев, ирландцев, поляков, балканцев, чехов, скандинавов, итальянцев, евреев, китайцев, японцев… Чистокровных американцев не объединяет религия – среди них есть католики, лютеране, реформисты, евангелисты, баптисты: антимиссионеры, баптисты Седьмого дня, Шести заповедей, Свободной воли, Речные братья… среди них есть исповедующие иудаизм, методисты, пресвитерианцы, квакеры, мормоны… Еще не прошло и трехсот лет с тех пор, как предки чистокровного американца проделали этот морской путь в направлении, обратном тому, в котором ехал сейчас Фрэнк. Блудные сыны старой Европы, самые смелые из них, самые предприимчивые, самые мечтательные, решительные, отчаянные, самые несчастные и самые нищие, проделали этот путь с последней надеждой в душе, что, может быть, новая земля их прокормит. По этим водам плыли мореплаватели, путешественники, колонисты, авантюристы, миссионеры, эмигранты, подыхающие в трюмах судов, уже истощенные эксплуатацией, обманутые, раздавленные… гонимые голодом… они ехали на смерть, ведь они не умели жить нигде, кроме своей страны, а там, куда они ехали, все было непохоже на их деревню, и, оторвавшись от родимой почвы, они умирали, и их хоронили в жесткой и враждебной земле. Фрэнк шагал по открытой палубе, а влажное, свежее ночное небо состязалось в необъятности с океаном… Как знать, может быть, его предки покинули свою страну и отправились обрабатывать земли Нового света для того, чтобы колонии обогатили их родину? Может быть, это были патриоты, счастливые тем, что могут отправить англичанам в метрополию блестящий желтый песочек и табак?… Английские мореплаватели «Мэйфлауэра» – сто пуритан, мужчин, женщин и детей, – и их потомки, основавшие Плимут, Массачусетс-Бэй, Салем, Бостон, разве они не были теми, кого мы называем патриотами? А французы, водрузившие крест и знамя Франции на пустынных берегах реки Святого Лаврентия, на Больших Озерах, на Миссисипи, в Мексиканском заливе, даже в Техасе… О, отец Маркет, Луи Жолие, Робер Кавалье де ла Саль… Только благодаря их европейской родине колонисты в конце концов создали Соединенные Штаты Америки, совершенно независимые, со своей конституцией и правительством, и стали патриотами этой новой земли и нового государства… Меньше двухсот лет отделяет первого президента Соединенных Штатов, Джорджа Вашингтона, от президента Трумэна… А между ними двумя – между ними двумя был Эйб Линкольн… Да, старый Эйб Линкольн – это был гигант. Да, мосье, он родился в деревянной хижине и работал, чтобы прокормиться…[40] То, что он сказал в свое время чистокровным американцам, теперь переложили на музыку, его проза стала поэзией, песней, созданной народом… «Эта страна с ее учреждениями принадлежит народу, который ее населяет…» Эта страна и ее конституция принадлежат нам, тем, кто в ней живет. «Когда он захочет переменить существующее правительство, он сможет использовать свое конституционное право – видоизменить его или свое революционное право – удалить из него недостойных или свергнуть его». Фрэнк шагал по палубе и тихонько напевал эту песню… Под чем вас заставляют подписываться в анкетах? «…и не пытаться свергнуть правительство»… Эти слова не положены на музыку – они не поются. Фрэнк уже не думал о себе. Давно он начал подбирать материалы среди исторических фактов и дел, чтобы создать фильм о происхождении чистокровного американца… А сам он был только персонажем этого фильма, эпопея должна была закончиться им, Фрэнком Моссо, который плывет в Европу поклониться колыбели своего рода, он – Фрэнк Моссо, которому весь мир приходится кузенами или дядями…