Читаем без скачивания Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов

– Но причины смерти не вызывают подозрений, – сообразил Вербин, повторив слова шамана.

– Совершенно верно.

– Что их объединяет?

– Август, – коротко ответил Сундар.

– Именно август?

– Дата не важна, любой день месяца.

– Каждый август?

– Через год.

– То есть каждые два года, строго в августе, на мысу Рытом находят труп мужчины и никто этим не заинтересовался? – Вербин не мог представить, как такое возможно.

– Я уже сказал, а ты повторил: причины смерти не вызывают подозрений, а нет подозрений – нет повода для расследования. – Сундар показал официантке, что нужно принести ещё чаю. – К тому же за два года, а тем более за десять, многое может случиться. У нас трижды менялся участковый, следователи каждый раз разные, судмедэкспертам вообще плевать – кого привезут, того и вскроют. Ты – первый, кто приехал на мыс без мёртвых глаз и сразу предположил преступление. Потому Дугар мне позвонил – сказал, что ты понял. Только приехал – и сразу понял. Ты – охотник.

А потом перенесли рейс, что шаман воспринял как знак и сделал вывод, что появившийся охотник способен помочь в разрешении старой проблемы. Впрочем, эта часть происходящего – связанная со знаками и «приказом» остаться – занимала Вербина меньше всего. Что же касается последнего сообщения, то Феликс решил уточнить:

– Если тот человек заключил сделку, не получится ли так, что ты идёшь против хозяина мыса?

– Я в своём праве, – уверенно ответил Сундар. – Он волен заключать сделки, я волен их разрушать. Это вечная борьба. Он знает, что мы такие сделки… не приветствуем.

– Что ты уже пытался сделать?

– Почему ты решил, что я пытался?

– Потому что ты сейчас говоришь со мной. Потому что не приветствуешь такие сделки. Потому что тебе не всё равно.

Несколько мгновений шаман молчал, пристально глядя на Вербина, а убедившись, что Феликс говорит искренне, ответил несколько другим тоном:

– Честно скажу: я не знал, что происходит, не почувствовал, несмотря на то что живу совсем рядом и хожу соседними тропами. Не почувствовал. Видимо, хозяин мыса этого не хотел. Но после второго обнаруженного тела ко мне пришёл Дугар и сказал, что в августе на мысу уже находили мёртвого мужчину – за два года до того. Дугар обратил внимание на закономерность, не я. Но сначала он рассказал об этом тогдашнему следователю и тот его высмеял. Я же сразу предположил, что кто-то заключил сделку.

Сундар вёл рассказ настолько просто и обыденно, что смысл его слов не резал Феликсу слух. Более того, Вербин поймал себя на неожиданной мысли, что абсолютно спокойно реагирует на сочетание «заключил сделку». А что такого? В конце концов, какая разница, что стало мотивом преступления: деньги, месть или то, что человек настолько поверил в некую сущность, что убедил себя в том, что заключил с ней сделку? Разницы никакой, потому что преступление совершено, а понимание мотива, как правильно сказал шаман, позволяет охотнику взять след и пойти по нему. Всё остальное – детали.

– Мы с Дугаром поговорили и запомнили, что поговорили, – продолжил рассказ Сундар. – Через два года он пришёл снова, в июле, и сказал, что скоро убьют человека. Я спросил, что он хочет делать. Дугар ответил, что хочет поймать зверя, потому что убивать людей – неправильно. Но сначала хочет знать мнение. Я задал вопрос, можем ли мы вмешиваться, ответ был невнятным, но скорее неблагоприятным. Я честно передал его Дугару: никто не против, никто не за. На твоё усмотрение. Дугар спросил меня, я ответил, что мешать не стану, но сам не пойду, потому что лично для меня ответ был дан не просто неблагоприятный, а категорически запрещающий. Мне сказали, что если я пойду – я умру.

Пауза.

Сундар несколько мгновений буравил Феликса взглядом, ожидая глупого, но очевидного вопроса: «Испугался?» Но не услышал. Ни в слове, ни в мимике. Вербин чётко дал понять, что с уважением и пониманием относится к принятому тогда решению.

– Я на мыс не пошёл, у границы остался. Чтобы рядом быть на всякий случай.

– Каждую ночь его ждали?

– Начиная с первого августа, – кивнул Сундар. – Два человека у берега, два человека в ущелье. С рациями. Менялись, конечно, дежурили ночь через три. Дугару в Онгурёне верят, все мужчины согласились помочь. К тому же я ведь не сказал, что нельзя.

Нормальным людям не всё равно, что происходит на их земле, и они готовы сами навести на ней порядок. Но судя по появившейся в глазах шамана грусти, попытка оказалась неудачной.

– Что пошло не так?

– На девятую ночь умер человек, который сидел на берегу.

– По естественным причинам?

– Да, по естественным причинам, – печально подтвердил Сундар. – Я думаю, мы помогли убийце: он приплыл, посмотрел, увидел нас, понял, что на этот раз жертва сама пришла на мыс, подкрался, убил и ушёл.

– И никто ничего не видел?

– Если бы видел, мы бы сейчас с тобой не говорили.

– Или было бы два трупа, а не один.

– Или так, – согласился Сундар. – Но я думаю, он бы не стал повышать ставки.

– В смысле? – не понял Вербин.

– У него сделка: один человек в августе, каждые два года, – напомнил шаман. – Он бы не рискнул изменить условия, побоявшись, что в следующий раз придётся убивать двоих.

– У вас тут строго, – оценил Феликс.

– Очень строго, – серьёзно сказал Сундар. – И никакой привычной всем коррупции: пообещал – сделал, не сделал – пеняй на себя. За взяточку вопрос не порешаешь.

– Ну, хоть где-то порядок, – пробормотал Вербин.

– Что?

– Это я о наболевшем.

Шаман улыбнулся, но тут же вновь стал серьёзным.

– А теперь самое главное, Феликс. С хозяином мыса лучше не иметь никаких дел. Вообще никаких. Я видел людей, которые заключили сделку с теми, кто много слабее его. Я видел, как они ломаются, превращаясь в тени самих себя. Такие сделки высасывают человека досуха. И то были сделки с теми, кто слабее хозяина мыса. Намного слабее. Но тот, по следу которого ты пойдёшь, судя по всему, остался сильным. Настолько сильным, что хозяин мыса проявил к нему уважение. Я не знаю, что между ними произошло и как они заключили сделку, но я знаю, что ты ищешь человека, который уже был зверем, когда впервые пришёл на мыс и встретился с его хозяином.

– Да, это важно, – медленно произнёс Вербин.

Сундар вновь посмотрел на часы.

– Мне скоро в аэропорт…

– У меня ещё много вопросов, на которые нужно знать ответы, – сказал Феликс. Сказал таким тоном, что стало понятно: либо беседа перейдёт в энергичное, деловое русло, либо Сундар опять опоздает на самолёт.

///

Сундар не опоздал, но обедать Феликсу пришлось в одиночестве.

Ответив на вопросы, шаман тепло попрощался с Вербиным и помчался в аэропорт, а вконец проголодавшийся Феликс отдал должное бухлёру и традиционным буузам. Затем долго бродил по Иркутску, обдумывая полученную от Сундара информацию, старательно отделяя доказанные и проверяемые факты от комментариев, которыми шаман их сопровождал. Отделял не просто так, а потому что понимал, что в серьёзном разговоре с коллегами или следователем фраза: «Заключил сделку с потусторонними силами», – может быть произнесена только одним образом: «Сошёл с ума и решил, что заключил сделку с потусторонними силами», в противном случае серьёзный разговор на этой фразе закончится.

А серьёзный разговор состоится обязательно, потому что картина, которую нарисовал Сундар, Феликсу категорически не понравилась.

10 лет назад, март

А сны стали приходить чаще.

И не важно, в одиночестве Зебра проводила ночь или нет.

И сны стали хуже, злее, безжалостнее. В самом главном из них, и самом страшном – о реке, – чернота на теле девушки теперь появлялась не только под ногтями, но пятнами покрывала руки и даже плечи. А себя – плывущей в полноводном потоке – Зебра видела отнюдь не умиротворённой, не безмятежной, а напуганной до последнего предела, пытающейся выплыть, вырваться из мощного течения Рыты, но не способной приблизиться к берегу даже на миллиметр. Зебра видела себя сражающейся, но проигрывающей.

И в каждом сне переживала дикий ужас падения в бездну.

Навсегда.

В каждом сне понимала, что мертва.

Уже мертва.

И просыпалась не с криком, а с тягостным, полным дикого ужаса воем.

Второй сон тоже изменился. В нём Рина стала старше, и если раньше Зебра не столько видела, сколько чувствовала новый возраст подруги, то теперь к ней являлась отвратительная старуха с перекошенным от ненависти и злобы лицом. И больше Рина не звала Зебру за собой, а грубо хватала за руку и с силой тащила к своей могиле по девственному, снежно-белому савану зимнего Радищевского кладбища. Тащила, оставляя чёрные пятна следов. Тащила к могиле с сорванным снежно-белым саваном – разрытой, ждущей могиле, вид которой выворачивал Зебру наизнанку. Она упиралась и кричала. Она звала на помощь и пыталась даже бить мерзкую старуху, в которую обратилась её лучшая